Я не как все. Все не как я. Я не такой, как прочие люди. Особенный, да!
Речь не об уникальности, скорее — о собственном «знаке качества». Мы так любим поговорить об этом, что он становится похож на броский рекламный блок с ценником. Мол, дорого. Набор добродетелей, гарантирующих счастье — просто мечта! Чистейший эксклюзив. Но не для всех, не абы кому, и — да! — многим, знаете ли, не по зубам, не по карману…
Обжегши душу на молоке, демонстративно дуешь на воду. Спесь высокомерно кривит губы, слова отравлены то отчаянием, то горьким пафосом, то скрытым ехидством, и — конечно, конечно, есть этому причины, это от боли, которую тебе причиняли всякие там моральные уроды, презренные, недостойные, да ты в шоке от них! Столько пережито, столько перенесено горестей и обид от никчемных людей, которых тебе подсунула несправедливая судьба.
Так и есть, наверное. Во всем виноват злой, вероломный мир. А сюжет любой маленькой человеческой жизни достоин, как минимум, трогательной мелодрамы.
Но риторика — напрягает. Всё какие-то акценты, подчеркивания, нарочитость, гротескная мимика, резкие движения и звуки. Говорящий шарж вместо классического портрета. Кривое зеркало с уродливым твоим отражением...
Уродуешь себя изнутри — незаметно, постепенно. Бросаешься то презирать других, то биться в судорогах самоуничижения перед ними, другими. Нет ангела лучше меня. Нет твари хуже, чем я есть. И если уж на то пошло, то гордыня — это не мое, и в отличие от других — нету ее во мне, даже не думай!
А что делать? Не знаю. И правда, не знаю…
Но стоит заменить презрение состраданием — и столько хлама в закоулках души сразу обнаружится… И тысячи негодующих слов об этих ничтожествах, лилипутах твоего прошлого, свернутся калачиком уютного молчания. И подумается легко: да мало ли таких, как мы с тобой, по-сиротски заблудившихся в собственных ошибках, в мечтах о готовом, предназначенном нам, раз и навсегда заслуженном, счастье.
… И тогда проступит, как рисунок на полотне, простота и тепло, и эта ни с чем не сравнимая обыкновенность, ощущение внутреннего родства. Словом — то, что редко встретишь в голосистой толпе, состоящей сплошь из потенциально прекрасных, особенных, неповторимых, знающих себе цену, исключительных личностей.
P. S.
Фарисей, став, молился сам в себе так: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как сей мытарь...» — (Евангелие от Луки, 18:11)
Сам дрянь дрянью, а всё твердит «Несмь якоже прочии человецы!*» — (Святитель Феофан Затворник)
Ничего не понял... 
на чаёк=))
Ну-ну... Опять теория.
Чтобы "заменить" презрение на сострадание неоходимо, чтобы изменился весь человек, вся его прежняя суть должна быть выпотрошена.. И потом, из чего-то "нового и светлого", если оно, как обычно, не загадится им же человеком этим, будет проявляться какое-то шевеление жизни - сострадательность и прочие добродетели, которые не видны прочим бывают. Сострадательность это своего рода крест, когда человек соразделяет боль и радость с ближними. И плод труда, а не замена одной вставной челюсти на другую, золотую...