Флинт

тренировки и опять тревоги, авралы, учения, тренировки и «вечные приборки», сдачи курсовых и специальных задач. Все называется учебным, но люди действуют как в настоящем бою. Об учебном режиме знают только на главном командном посту.
Вся жизнь на «железе» в различных электрических и магнитных полях, после чего заворачиваются не только мозги в трубочку, но и «гвардеец» начинает смотреть на полшестого, а мужские «колокольчики-бубенчики» звенят, как будильник. Это только маленькая толика того, что донимает моряка в плавании.
    Здесь нужен бетонный характер. Службу на флоте можно сравнять с многомесячным полетом космонавтов черт знает куда. Тем и другим выйти с корабля нельзя и спрятаться друг от друга не куда. Надеется не на кого, кроме, как на себя и своего товарища по экипажу. Все свое ношу с собой! Но, что парадоксально - космонавтам почет, уважение и любовь начальства, а моряков начальство ежедневно дерет как мочало в бане. На одном голом романтизме это мужское дело не вытянуть!
    Надо быть просто до безумия чокнутым или влюбленным до самозабвения в свое дело, не показывая это другим и самому в это не веря. Морская служба офицеру дает минутное наслаждение, возлагает на него большие обязанности и пожизненные неприятности. Корабельный офицер, считаю, это не специальность, а диагноз! «Корабелы» - военные моряки плавсостава это святые люди, обладающие всеми качествами Иисуса, только разве что босиком не бегающие по поверхности моря.
    - Справа, курсовой сто сорок по компасу вижу НПО! Дистанция примерно… - докладывает вахтенный офицер командиру, стараясь придать голосу уверенный тон.
    - Вахтенный! Драл я тебя мало! Не умничай, пальцем покажи! - сразу же приготовившись к воинским страданиям, Флинт делает замечание офицеру и с безжалостным любопытством переспрашивает. - Чего видишь?
    - Курсовой сто сорок, вижу неопознанный плавающий объект! - с жизнерадостным лицом павиана расшифровывает молодой офицер и чешет сразу вспотевшую промежность.
    - Недоперепонял?! - Флинт недоволен, так как ничто не портит его настроение, как умничанье подчиненных. - Классифицировать цель!
    - Крейсер неизвестной национальности! - не на секунду не задумываясь, докладывает сразу взопревший лейтенант, впиваясь нервными окончаниями глаз в окуляры бинокля, и утверждающе добавляет. - Пеленг идет на корму! Удрать хочет, гад! - не по-уставному докладывает вахтенный и смотрит на командира, будто он персонально виноват в происходящем.
    - Ага! Крейсер? - удовлетворенно хмыкает Флинт, тоже вооружив глаза стеклами бинокля. - Посмотрим, что за бабы там шляются.
    Он хочет, как на пиратской каравелле скомандовать «На два локтя вправо!», но, посмотрев через плечо на салагу, командует. - Право на борт!
    - Есть право на борт! Руль право на борту!
    - Курс сто сорок! Полный вперед! - командир начинает чувствовать себя охотником, идущим по следу зверя. Такой же азарт и охотничье вдохновение.
    - Сей секунд! - не по-уставному брякает рулевой с вспотевшими подмышками, но, опомнившись, репетует. - Есть курс сто сорок! – матрос делает лицо на сто сорок градусов, цепким взглядом, следя за картушкой компаса, лихо закручивает штурвальное колесо вправо и через некоторое время докладывает.
    - Курс сто сорок! – в словах салаги чувствуются восторг и радость.
    «Чему радуешься, баклан?» - мудро думает командир и грустно улыбается. Он то знает, что сейчас многим на корабле небо покажется в овчинку. Море даст вспотеть всем
   - Объявить боевую тревогу! - командует Флинт, разгоняя кровь подчиненным, и по мальчишески подмигивает вахтенному офицеру. - Ну что? Понеслась звезда по кочкам?