Клуб любителей книги Глава 12

— Кстати о бабушке, — голос ребенка приобрел неожиданный металл, — ни при каких обстоятельствах я не хочу её видеть на своей свадьбе. Да и после желательно сократить встречи до минимума.
Странный это был вечер. Алла словно проводила со мной оригинальный урок физкультуры, едва я только вставала, она новым заявлением сбивала меня с ног, заставляя обессилено опускаться на стул.
— Но, девочка моя, как… почему? Это же твоя бабушка!
— Мама, я её  люблю, но не хочу, чтобы в присутствии Вита, его родных и знакомых меня обзывали грязнулей и тыкали в нос завалявшимися без стирки трусиками.
Я сразу вспомнила случай с Федором Михайловичем и нервно рассмеялась.
— Алла, это когда было? Да и не думаю, что бабушка будет также кидаться и на твоего парня.
Но дочь даже бровью не повела.
— Откуда ты знаешь, какие тараканы и сейчас бегают у неё в голове? Разве можно так рисковать?
Я сурово нахмурилась и осуждающе поджала губы.
— Если  парень сможет отвернуться от тебя только из-за странностей пожилой больной женщины, то вряд ли он станет надежным спутником жизни.
— Ни один нормальный человек не сможет её вынести. Бедный дядя Артем!
— Его ты тоже не хочешь на свадьбу приглашать? — разгневанно приподнялась я со стула.
Дочь только печально фыркнула, почесав нос — отвратительная привычка!
— Надо подумать, — признала она свое  поражение, — без дядьки я не хочу замуж выходить.
— Вот, — обрадовалась я, — а как, пригласив их с Леной, ты обойдешь бабушку?
Алла надолго задумалась, и я уже было воспрянула духом, решив, что победила, когда она  радостно рассмеялась:
— Мы ей путевку в санаторий купим. И пока она будет лечить повышенное давление далеко от дома, дядя и тетя смогут побывать на моей свадьбе. А постфактум что-нибудь придумаем, чтобы она меньше орала и спекулировала своим здоровьем.
И что мне оставалось делать? Только смириться.  Да, удивительно черствое поколение пришло нам на смену — приходилось это осознавать как свершившийся факт.
Когда мы легли спать, Алка как  в детстве прибежала ко мне и юркнула под одеяло.
— Ой, мама, — прошептала она мне на ухо, — я так счастлива.
И мое сердце сразу же растаяло умилением. Да хрен с ней - с крикливой матушкой, если ребенок так боится за своего возлюбленного, как-нибудь без неё обойдемся. Переживет! Лишь бы девочка была счастлива. Я всегда боялась, что из-за нехилого роста она так не найдет свою половинку.  И кто знает, а вдруг спугнув этого неведомого Вита, Алка больше не подберет себе пары?
— Вит красивый? — осторожно спросила я, гладя по голове свое выросшее чадо.
— Он клевый. У нас все девочки ему глазки строили, а Вит почему-то выбрал меня. Правда, здорово?
— Наверное, если ты так считаешь. А какого он роста?
— Чуть пониже меня… на половину головы.
Я вновь тяжело вздохнула: в моём понимании мужчина должен быть выше женщины, но с другой стороны, где же взять-то таких Гулливеров, чтобы возвышались над моим ребенком?
— А кем он работает?
— Менеджером в одной компании.
Это мне ни о чём не говорило. Я всегда путалась в новых профессиях, плохо понимая, почему вполне понятные русские названия стали меняться на каких-то непонятных менеджеров, топ-менеджеров, имиджмейкеров, секьюрити и прочих. Что под ними скрывается, одному Богу известно:  и продавцы, и управленцы, и инженеры.
— Он чем-то торгует? — осторожно поинтересовалась я.
— Да-а-а, — неопределенно протянула сладко зевающая дочь, — можно сказать и так.
Моё сердце тревожно стукнуло. Так и есть: этот парень, скорее всего, торгует на рынке лотерейными билетами или втюхивает людям какие-нибудь средства для похудения, гордо величая себя менеджером.
Алка давно уже сопела рядом — глупый наивный ребенок, а её мать лежала, вытаращив глаза в потолок, и сочиняла перечень хитроумных вопросов, которые хотела задать завтра парню и его семье, чтобы вывести прохвоста на чистую воду.
С утра я ещё намеревалась поговорить с дочкой по душам, но проспала, и времени на разговоры практически не осталось. Пока я спешно мыла полы и  приводила своё скромное жилище в надлежащий вид, Алка смоталась на рынок за мясом.
А потом как каторжные мы крутились на кухне, стряпая угощение под неумолчное завывание учуявшего мясо Мурзика. Кот был твёрдо уверен, что говядину мы купили для него, но по скудоумию об этом забыли, поэтому его главная задача напомнить о себе. И он её с успехом выполнял, душераздирающе мяукая и путаясь под ногами. Замолкал он только, когда ему бросали кусочек. Какие уж тут разговоры по душам: Алка отбивает мясо, сковорода скворчит, кот орёт.  И как будто этого мало, дядя Степа и тетя Соня принялись за свои обычные развлечения, поливая друг друга цветастым многостопным матом вперемешку с пронзительными  криками о помощи.
За этим шумом мы не сразу услышали звонок в дверь.
— Кто бы это мог быть? — удивилась я, торопливо вытирая руки о передник. — Может, твои уже приехали?
— Нет, —  Алка заткнула кота кусочком мяса, — их самолет только что приземлился.  Они  не смогли бы домчаться до Емска за десять минут.
Я распахнула дверь и остолбенела от изумления. На пороге  рядом с двумя чемоданами стояла моя родительница. Судя по разъяренному выражению лица,  в самом что ни на есть бойцовском расположении духа.
— Как можно жить в таком гадюшнике? — завелась она прямо с порога. — Коврик грязный! Неужели нельзя лишний раз простирнуть? Вот я жила в коммунальной квартире, и то…
Я в очередной раз обессилено опустилась на тумбочку в прихожей. Зря не спала ночь, составляя коварные вопросы будущему зятю, напрасно потратили такие деньги на угощение: даже люди с железными нервами не выдержат хотя бы пяти минут общения с моей матушкой. Это судьба, нечего даже трепыхаться.  Зато девочка и дальше будет принадлежать только мне -  её маме. Слабоватое, но  всё-таки  утешение.
Однако выглянувшую из кухни Алку такой оборот дела явно не устраивал. Судя по грозно  вытянувшемуся лицу, дочь отнюдь не обрадовала встреча с любимой бабушкой.
— Ты откуда взялась, бабуля? — железным голосом осведомилась она. — Почему не сообщила о приезде?
— А чтобы посмотреть, как вы без меня живете, — ядовито ответила родительница, окидывая  гневным взглядом накрытый к приему гостей стол, — и теперь вижу, что воспитала настоящую эгоистку. Змею пригрела на своей груди! Значит, потратившей на вас всё здоровье матери на зубы денег нет, а на ананасы и выпивку есть? Вон как вы здесь без меня шикуете! И не стыдно? Я ночей не спала…
Дальнейшие её завывания мы с Алкой знали наизусть, вплоть до каждого придыхания и хватания за сердце в конце любой фразы. Сочинив один раз  монолог,  моя педантичная мама не отходила от первоначального текста даже на слово.
— Это всё я купила  для своих друзей, — дочь терпеливо дождалась возможности перейти в наступление. - Скоро сюда приедут мои однокурсники.  Мы будем веселиться, пить пиво и водку, курить, а ещё они привезут усилители, чтобы слушать очень громкую музыку, потому что собираемся танцевать всю ночь. Мои друзья очень обрадуются тебе, бабушка.  Научишь нас танцевать рок-н-ролл?
Глядя на посиневшую от ярости мать, я испугалась, что прямо сейчас останусь сиротой. И уже было раскрыла рот, чтобы призвать зарвавшуюся дочь к порядку и всё честно объяснить, но благим намерениям не суждено было осуществиться, потому что вставить хоть слово в бесконечный материнский вопль уже не представлялось возможным.
— Рок-н-ролл только проститутки и стиляги танцуют, место которым в тюрьме! Вот к стенке бы вас всех приставить и очередью из поганого ружья! Бессовестные, старый человек приехал с повышенным давлением, а они гулянки устраивают!  Не бывать этому: вот я сейчас лягу на диван, и вызовите мне «скорую помощь»! А ты, негодяйка, убирайся со своими гопниками на все четыре стороны!  
И матушка демонстративно  устроилась на диване, разложив вокруг себя тонометр и многочисленные склянки с лекарствами.
— Меня отсюда не сдвинет даже монгольская орда, не то что кучка юных кретинов.
Не выдержав абсурдности ситуации, я  отчаянно застонала:
— Мама, встаньте, к нам сейчас люди приедут!
-  Ах, тебе какие-то проходимцы дороже родной матери, которая ночи не спала…
И так далее!
Алка нервно дернула меня за рукав.
— У нас есть приблизительно час, — прошептала она на ухо. — Беги к бабе Нюре и просись на постой.
— Но, девочка моя, — также шепотом возразила я, — как ты себе это представляешь? Мы не можем бросить бабушку одну.
— Можем.  Или ты сейчас же идешь к бабе Нюре, или мы принимаем родителей Вита в «Зелёном шуме». Там хотя бы никто не будет обзывать нас «хабалками» и неряхами,  рассказывая при этом, как ты в детстве чуть не скушала собачью какашку. По мнению  бабушки, это было самым выдающимся событием твоей жизни,  и она охотно поделится им с новыми родственниками.
Приходилось признавать, что девочка по-своему права. Это её  судьба решалась сейчас. Мне не хотелось бы  всю оставшуюся жизнь слышать упреки от собственного ребенка.
— Отвлеки бабушку, а я  спущусь к Анне Никаноровне.
Я уже упоминала  про живущую на втором этаже в четырехкомнатной квартире эту достопримечательность нашего подъезда (кстати, будучи персональной пенсионеркой, она не платила за жилплощадь). Конечно, баба Нюра могла приютить в своих обширных хоромах моих гостей, но при условии, что будет в настроении.  Я отвратительно себя чувствовала, когда постучалась в её двери.  Всё происходящее мне казалось лишенной хоть какого-то правдоподобия, немыслимой авантюрой.  Неужели  сваты не поймут, что мы их принимаем в  чужих хоромах?
К счастью соседка оказалась дома.
— Чего тебе, Людка? —  добродушно осведомилась она.
— Анна Никаноровна, — пролепетала я, пряча от неловкости глаза, — вот, хочу напроситься к вам в гости…  с гостями.
— Чёгой-то ты буробишь непонятное, — бабка проницательно вскинула на меня слезящиеся глазки. —  Говори яснее!
Что же, меньше всего на свете я хотела, чтобы кто-нибудь знал о помолвке дочери, но другого выхода не оставалось, как  честно рассказать бабе Нюре о нашей катастрофе.
—  Знаю, знаю твою матушку, — захихикала старушка, — ворона бешеная, а не баба. Только и знает, что каркать. Ладно, приводи ко мне  сватов.
Я кинулась назад в свою квартиру, чуть ли не ломая ноги от спешки.
— Баба Нюра согласилась, — шёпотом выпалила я дочери, с опаской вползая в квартиру. — Беги к ней. Там надо ещё порядок навести:  полы помыть, пыль протереть…
Не то, чтобы Анна Никаноровна была грязнулей, но сами понимаете, когда тебе почти сто лет, невозможно с прежним рвением наводить порядок.
Матушка же раскинулась на диване с видом терпящей незаслуженные преследования  христианской мученицы.
— Я чувствую, что у меня опять поднялось давление.
— В твоем возрасте тяжело предпринимать дальние путешествия, — согласилась я,  складывая в коробки уже расставленные на столе нарезку и салаты.— С чего это ты столь неожиданно поднялась с места?
— Твой брат надумал продать нашу квартиру, и купить отдельно двухкомнатную и однокомнатную. Он хочет, чтобы я умирала в одиночестве. И это после того, что я для него сделала!
— Мама, жить одной не так уж  плохо, — язвительно заметила я, — никто не мешает, везде чистота, не нужно