Клуб любителей книги Глава 11

КОНКУРС
Недаром Клара Федоровна так гордилась своей младшей дочерью: к семнадцати годам она вытянулась в настоящую красавицу. Белокурая девица унаследовала от матери и большущие серые глаза, и  выразительные формы, но при этом переросла её почти вдвое.
Смешливая  Катя  имела много друзей, отличаясь общительностью и добродушием. И,  скорее всего, амбиции родительницы уже давно встали девушке поперек горла, но она любила мать и не хотела её огорчать.
Накануне конкурса «Серебряный голос Емска» Клара Федоровна обежала всех знакомых, пригласив поддержать дочь аплодисментами.  Благо, мероприятие  было назначено на воскресение. И хотя для меня это рабочий день Фрида Марковна разрешила по такому случаю закрыть библиотеку.
— Будет много детей, присмотрите за порядком в зале. Мало ли… Вдруг они нам всю обивку кресел изгадят?
Я машинально качнула головой, хотя как реально проследить, чтобы дети не портили обивку кресел? Носиться, как метеор между рядами, изо всех сил мешая зрителям?
Наплевав на распоряжения начальства, я уютненько устроилась на лучшем месте, откуда мне было всё хорошо видно, и приготовилась слушать.
Теперь немного о моих музыкальных пристрастиях. Их нет! В принципе я могу слушать любую музыку: от классической до тяжелого рока. Правда есть условие — она должна быть тихой и звучать не слишком долго. Любой же песенный конкурс изначально основан на том, что исполнители поют громко, усиливая голос ещё и микрофоном, да и количество певцов обычно во многом превышает  способность зрителей их адекватно воспринимать.
В Емском районе двадцать пять населенных пунктов и каждый выставил на конкурс своего представителя  возрастом от 6 до 18 лет.  Только не надо думать, что все деревни и села нашего уезда просто забиты гениями от вокала.
Дело обычно обстоит следующим образом.  В местной школе раздается звонок из районо, и начальственный голос секретарши  диктует телефонограмму:  так, мол, и так, но такого-то числа сего месяца состоится конкурс «Серебряный голос Емска»; приказываем принять участие школьникам от 6 до 18 лет. И баста! Если даже в этой школе никто не мычит и не блеет, и не один, а целое кочевье медведей плясало на ушах учеников, это никого не касается: в нужный час и в нужное время какой-нибудь несчастный безголосый ребенок, на которого выпал злой жребий, вылезет на сцену. Бедолага жалобно запоет подобранную учителем музыки песню, втайне надеясь, что его прямо сейчас же пинками прогонят со сцены, но терпеливое жюри, стиснув сведенные судорогой челюсти, всё прослушает до конца.
Вот уж кто действительно настоящие мученики!  В жюри обычно сидят  люди в отличие от всех остальных зрителей все-таки разбирающиеся в вокале, и можно только представить какую муку они испытывают, слушая безголосых и безжалостно фальшивящих участников конкурса.
Клара Федоровна, дочь которой из года в год участвовала в этой эпопее, знала всю подноготную конкурса лучше, чем содержание собственной сумочки и понимала, что не так-то просто убедить озверевших преподавателей местной музыкальной школы, что её дочь талантливее всех.
Петрова подсуетилась: с кем-то поговорила, кое-кого «подмазала», на кого-то надавила, и  Катя выступала где-то шестой по счету, а вот её основная соперница — голосистая деваха из Кущей (большое село при мебельной фабрике) Ольга Звягинцева была где-то двадцать второй. Понятно, что  когда до соперницы Кати  дойдет очередь, утомленные люди уже будут   не в состоянии отличить её голос от скрипа  двери.
И вот музыкальная пытка началась.
Правда, Катька неплохо исполнила  романс  «В лунном сиянье». Хотя уж на что я далекий от музыки человек, но даже мне показалось, что она избегает самых высоких нот.
— Странно, — сказала какая-то дама, сидевшая впереди меня, — Петрова заявлена как сопрано, но тут, и то с большой натяжкой,  меццо-сопрано.
Были и ещё несколько детей, которые исполнили свои номера, по крайней мере, не хуже Кати, но зал буквально порвала кущевская вокалистка с романсом  «У церкви стояла карета». Мощный и красивый голос Ольги  стряхнул с нас усталость и заставил  прислушаться даже тех, кто вообще уже ничего не соображал, мучаясь головной болью.
М-да, мадам Петрова явно поторопилась с заграничным паспортом. Не надо хорошо разбираться в музыке, чтобы понять, что именно Звягинцева поедет в Люксембург.
Отзвучали вопли последних конкурсантов, и жюри удалилось на совещание.
Даже самые неудачливые участники никуда не расходились. Всем было интересно: так кто же все-таки победил? Хотя и так было понятно, что краснощекая Ольга. Оживленно поблёскивая глазами, она разговаривала со своей матерью — крупной статной дамой лет тридцати пяти. Катька же нервно покусывала пальцы в окружении множества  подружек.  Я поискала глазами Клару Федоровну: должна вроде бы успокаивать дочь, а сама куда-то исчезла.  Может поправляет в туалете макияж? Потратив столько усилий, получить пшик — наверное, я тоже разревелась бы.
Заседание жюри неоправданно затягивалось, а недовольный шум проголодавшихся и усталых участников нарастал. Никто не мог понять: чего они там так долго выясняют, когда и так всё понятно? Вот когда действительно могла пострадать обивка кресел, потому что не знающие, чем себя занять дети вполне могли выместить на ней своё недоумение.
И вот, наконец, члены жюри вышли из-за кулис и воззвали к залу, требуя тишины:
— По решению жюри конкурса «Серебряный голос Емска» лауреатом, занявшем первое место,  стала… — обычная многозначительная  пауза почему-то смешалась со смущенным кашлем, — объявляется… ученица 11 класса  средней школы города Емска Петрова Екатерина!
Они почему-то даже не начали с привычных третьих и вторых мест, прежде чем перейти к первому. В зале на мгновение воцарилась странная тишина, сменившаяся возмущенным гулом, который прорезал гневный голос мадам Звягинцевой:
— Люди добрые! — закричала она. — Да что же это делается? Совесть у вас есть?
На побледневшую Катьку тоже было страшно смотреть, потому что от неё как от прокаженной  отскочили только что сочувственно пожимающие ей руки подружки.  И именно в этот момент в сопровождении Димы в зале появилась победно улыбающаяся Клара Федоровна.
Наверное, у бабы временно помутилось в голове, раз она отважилась так себя вести перед лицом озверевшей госпожи Звягинцевой.  Баба работала на мебельном заводе резчицей фанеры и играючи перекидывала с места на место пачки весом в центнер, и что ей была низкорослая толстушка Петрова? Она молнией рванулась к Кларе Федоровне и мощным ударом в челюсть отправила её в нокаут.
— Ах, ты гнида гугнявавая! Да чтоб у тебя и твоей доченьки … на лбу вырос!
Мне говорили, что Петровы  вроде бы рвались подать на обидчицу заявление в милицию, но умные люди отсоветовали, пояснив, что тогда история с подкупом жюри станет всеобщим достоянием, и  не видать её дочери Люксембурга как своих ушей.
У меня Клара Федоровна появилась через три дня после скандала. Левый глаз  отсвечивал замазанным тональным кремом кровоподтеком, да и нос был распухшим, и все-таки зачем-то она приплелась в библиотеку, хромая на ушибленную при падении ногу. Наверное, чтобы получить поддержку.
— Разве моя Катя пела не лучше?
Она обратилась явно не по адресу: я красноречиво промолчала. Тогда дамочка зашла с другой стороны.
— Но ведь тембр голоса — это дело личного вкуса?
— Наверное,  — равнодушно пожала я плечами.
— Вот поэтому голос моей Кати понравился жюри больше, чем этой бабищи Звягинцевой.
— Пела её дочь, — сухо напомнила я.
— Так она орала также, как грузчик в порту. Да и вообще, какой смысл был давать этим кущевским бабам первое место, если у них нет денег на билеты?
— Какие билеты?
— До Люксембурга. Ехать нужно за свой счёт.
— А-а-а, — понятливо протянула я, — тогда вообще не понимаю, из-за чего сыр-бор? Звягинцевы сами отказались бы от первого места.
Клара Федоровна заюлила:
— Да, но пока всё выяснилось бы время ушло,  а столько нужно ещё всего сделать.
Всё ясно. Госпожа Петрова нагло врет, но от меня-то ей что нужно?
— Ты бы поговорила с Катей, — робко попросила она, — скажи, что тебе больше понравилось её пение.  А то девочка так расстроена: закрылась, ничего не ест, плачет.
— Вы уверены, что у меня получится её успокоить? — мрачно хмыкнула я.  — Ведь она не глупая девочка и всё поняла.
Но Клару Федоровну не так-то просто было выбить из седла.
- Катя ещё совсем ребенок, - нервно возразила она, - и не понимает, что нельзя поджарить яичницу, не разбив яиц. У неё сопрано…
- Меццо-сопрано,  – гордая своей осведомленностью поправила я.
— У Кати  просто такой возраст, когда идет перестройка всего организма, поэтому ещё до конца не раскрылись все возможности её голоса брать верхние ноты, — пылко возразила собеседница. — Если она станет лауреатом такого престижного конкурса, девочку без экзаменов примут в Гнесинку. А это блестящее будущее: оперные подмостки, ведущие партии.
Я в сомнении наморщила лоб: на примадонну мирового значения Катька не тянула, а петь где-нибудь в массовке в театре оперетты невесть какая радость.
— Она сама-то кем хочет стать?
Клара Федоровна только раздраженно отмахнулась.
— Никем. Так, одни глупости в голове. Но она у меня  такая лапочка и всегда слушалась маму. Вот только сейчас что-то повесила нос. Людочка, так ты поможешь мне?
— Как-нибудь зайду, — туманно пообещала я.
Может, и выполнила бы своё обещание, хотя вовсе не горела таким желанием, но произошли события, надолго отвратившие меня от проблем семьи Петровых.


КАРСАИ.
Внезапно без предупреждения вечером того же дня примчалась из губернии Алка и жизнерадостно заявила, что выходит замуж.
— Мама, мы с Витом решили пожениться.
Мне стало настолько дурно, что я дрожащими руками расстегнула пуговицы на кофточке, пытаясь  поглубже затянуться воздухом.
— Девочка моя, — хлынули  слезы из глаз, — я и так едва выживаю. Мне не потянуть ещё и твоего мужа.
— Мамочка, — покровительственно улыбнулась дочь, — Вит - вполне состоятельный человек и может содержать семью.
Но разве меня было успокоить этими уверениями? Наверняка,  моей глупой девочке заморочил голову наглый хват, который заставит её бросить институт, а потом  оставит с младенцем на руках. «Вит» — кличка-то какая-то хомячья!
— Мама!
Голос Алки привел меня в чувство и отвлек от живо набросанной распоясавшимся воображением красочной  картины, на которой мы — я, дочь и новорожденный скитаемся по помойкам в поисках пивных бутылок с клеткой с хомяком в руках.
— Мама, завтра Вит и его родители приедут к нам знакомиться.
Любая хозяйка поймет, почему судорожно вытерев слезы, я метнулась к холодильнику. Менталитет русской женщины таков: хоть неприрученную обезьяну со всей родней приведет дочь в дом,  всё равно — стадо, прежде чем выпроводить восвояси, нужно вдосталь накормить.
Но скажите на милость, что я ожидала увидеть в своем холодильнике? Нет, там не дрыгала лапами мышь, пытаясь вырваться из петли, но и половина бутылки кефира вкупе с начатой банкой соленых огурцов не особо ласкали взор.
Слезы с новой силой хлынули из глаз.
— Мама, — Алка нежно обняла меня и поцеловала в макушку, — я сама