Там, где сейчас оказался маг, похоже, не было ни зла, ни противостояния, потому что лоб его разгладился, а на губах заиграла лёгкая улыбка. Как жаль, что этого не видел воспитанник. Он порадовался бы, что опекуна, пусть ненадолго, но перестали мучить дурные мысли.
Смех Гизелы звонким колокольчиком разносился над Рейном, и Конрад вторил, довольный, что смог развеселить девочку. Голос его ломался, как и у всех подростков, и подруга от души хохотала над тем, как фальцет рассказчика вдруг сменялся баритоном, переходящим, в свою очередь, в дребезжащий тенорок. Но юного чародея не пугали и не отталкивали добродушные насмешки Гизелы, напротив, в её присутствии он чувствовал себя свободным и счастливым.
Взявшись за руки, дети осторожно спустились к реке. Пока они ладошками загребают воду, смеясь и осыпая брызгами друг друга, стоит, пожалуй, сказать несколько слов об их внешности.
Гизела – очаровательная четырнадцатилетняя полуребёнок-полудевушка была обладательницей правильных черт лица, каштановых вьющихся волос и зеленовато-карих глаз. Хорошенькое оживлённое личико несколько портили неровные зубы, которые она часто показывала в улыбке. Но Конрад не замечал этого недостатка, влюблённому мальчику всё казалось идеальным.
Сам Виттельсбах совершенно не походил на того, каким стал, повзрослев. Хотя и широкоплечий, но худой и нескладный, он, однако, отличался недюжинными как магической, так и физической силами. По этой причине задевать юношу боялись, и уж тем более никто и никогда в его присутствии не решался флиртовать с Гизелой.
Сверху их окликнули. Оба подняли головы и на фоне неба увидели тёмные силуэты товарищей по играм – Хорста фон Рейнштайна и Вольфа Майделя. Бесцветный блондин Рейнштайн на фоне яркого, похожего на итальянца черноглазого брюнета Майделя выглядел не слишком презентабельно, но ни Гизеле, ни её другу не было до этого никакого дела, они давно уже привыкли к внешности приятелей.
Скользя на осыпающемся песке, мальчишки скатились вниз. При этом Вольфу удалось удержать равновесие, а его спутник, завязнув, ничком упал к ногам Конрада. Хохотнув, тот помог Хорсту встать и отряхнуться.
– Виттельсбах, – небрежно сказал Вольф, – тебя, между прочим, уже пару часов разыскивает брат.
Конрад поморщился. Он устал от неуёмного восхищения восьмилетнего Карла, с восторженным выражением лица ходившего за старшим по пятам и пытавшегося повторить все его действия, что всякий раз приводило к катастрофам.
– Вот ещё! Что же ему от меня надо, позволь спросить?
– Точно не знаю, но, по-моему, сегодня вы собирались изучать боевые заклинания.
Маг хлопнул себя по лбу.
– Верно! Как же я мог забыть? Отец суров, и мне теперь не сносить головы.
Он обратился к подруге:
– Гизела, нам пора.
– Что ты таскаешь её за собой, как привязанную?! – возмутился Хорст. – Мы её не съедим.
И, повернувшись к девочке, сказал:
– Если хочешь, оставайся с нами, а мы потом тебя проводим.
Та нерешительно взглянула на своего кавалера.
– Ты не против, Кон?
Мальчик исподлобья посмотрел на приятелей и кивнул.
– Хорошо. Но если узнаю, что кто-нибудь из вас её обидел, берегитесь! Вольфи, это, в первую очередь, тебя касается.
– Ой, да бога ради, Конрад...
Майдель возвёл глаза к небу.
– За кого ты нас принимаешь? Не первый день знакомы.
И щелчком сбил с плеча соринку.
Хорст хихикнул.
– А Вольфи всё прихорашивается.
Если бы Майдель мог заморозить приятеля взглядом, тот мгновенно превратился бы в ледяную статую. Ничего подобного, конечно, не произошло, но Рейнштайн попятился от уничтожающе глядевшего на него Вольфа.
– Если не можешь сказать ничего умного, лучше помолчи… Иди, Кон, мы позаботимся о Гизеле.
Конрад кинул на него взгляд, в котором читалось сомнение, поцеловал девочку в щёку и субвертировал.
– Вот это силища! – ахнул Хорст. – Нам и на сотню метров себя не перебросить, а он, наверное, уже дома.
– Говори за себя, – задумчиво хмыкнул Вольф, глядя на место, где только что стоял Виттельсбах.
Обратившись к девушке, он поинтересовался:
– Как ты считаешь, какую сторону выберет твой друг?
Та заколебалась.
– Мне кажется, Кон станет светлым, – неуверенно сказала она.
Хорст снова захихикал.
– С его-то семьёй? С его-то внешностью? Да у него на лбу написано «колдун», а не «волшебник».
Гизела рассердилась на насмешника.
– При чём тут внешность?! Можно подумать, ты не знаешь, что выбор зависит от того, что за душой. Кон за всю жизнь мухи не обидел, а уж убить человека или мага не сможет никогда.
– Да? Посмотрим…
Майдель, что-то напряжённо обдумывал, и эти слова вырвались у него случайно. Под удивлёнными взглядами друзей он, пытаясь замять неловкость, махнул рукой и весело произнёс:
– Ну, вот что, колдуны и волшебники, предлагаю пойти купаться. Кто "за"?
И поднял руку вслед за остальными. Троица снялась с места и исчезла в росшем у воды кустарнике.
Конрад, конечно, не слышал разговора приятелей. Переместившись, он очутился близ замка Гейдельберг; магической силы мальчика оказалось недостаточно, чтобы попасть непосредственно в точку назначения. Но не повезло ему не только в этом. Выскользнув из пыльного вихря и прочихавшись, он нос к носу столкнулся с замершим от восторга младшим братом. И встреча с ним стала меньшим из зол; Карла сопровождал отец.
Тридцатисемилетний Рихард фон Виттельсбах внешне походил на Конрада в зрелости, но в лице его не было мягкости, присущей молодому магу. Жёсткие, надменные черты колдуна говорили о деспотизме и непримиримости. Такие люди не прощают ошибок. Говоря друзьям, что ему не сносить головы, юноша выражался вовсе не фигурально, поскольку в семье Виттельсбахов дети едва ли не ежедневно подвергались суровым телесным наказаниям. Отец считал, что мучения плоти не только заставят помнить о проступке, но и закалят юных магов, и не жалел для них кнутов и заклинаний. И каждый раз, с трудом поднявшись с лобного места, Конрад клялся себе, что никогда не поднимет руку на собственных отпрысков.
Карл воспринимал это гораздо спокойнее, но и избивали его реже. Мальчишка восторженно относился к традициям тёмных, что сделало его любимцем сурового Рихарда. А мечтательный, неспособный причинить боль старший сын тревожил отца, опасавшегося появления филия в семье сервиноктисов и старающегося выбить из юной головы малейшие лучи света.
Вот и сейчас, сурово глядя на юношу, он спросил:
– Где вы, ваше высочество, изволили находиться в то время, когда ваш брат упражнялся в боевых искусствах?
Спокойная вежливость при угрожающем тоне всегда являлась дурным признаком.
– Гулял у Рейна, – ответил Конрад, понимая, что истину стоило бы скрыть.
Однако обман претил мальчику, и он решил выдержать наказание, лишь бы не произносить слов лжи.
– Совершенно пустое времяпрепровождение. И с кем же, позвольте узнать?
– С Гизелой Рогге, Хорстом Рейнштайном и Вольфом Майделем.
– С Майделем? Вы знакомы с Майделем? – оживился отец.
– Он мой друг, – отозвался Конрад.
Старший Виттельсбах помолчал, размышляя.
– Вы заслужили кару за забывчивость и легкомыслие, сын. Но ваше умение выбирать друзей порадовало меня. Немедленно отправляйтесь домой и займитесь повторением пройденного. А я проверю ваши достижения позже.
Рихард взял Карла за руку и, прежде чем исчезнуть, сказал:
– Держитесь своего товарища, Конрад, вероятно, в его руках наше будущее!
Место, где стояли Виттельсбахи, опустело, а юноша застыл в недоумении, осмысливая услышанное.
Сидевший в кресле чародей открыл глаза. «Отец был прав». – подумал он. Внутреннее чутьё подсказало покойному Рихарду фон Виттельсбаху, кем станет Вольф, но он не мог и предположить, что сам окажется жертвой злобного исчадия ада.
Размышлять об этом маг не захотел и, поднявшись, заклинанием осветил себе дорогу к спальне. Передвигаться становилось всё труднее, проклятие целенаправленно старило тело мужчины, но Конрад нашёл в себе силы добраться до места, которое, вне всяких сомнений, станет последним, что он увидит в жизни. Когда за ним захлопнулась дверь, громко трещавший в камине огонь погас, и в замке воцарилась гробовая тишина.
На следующее утро, едва начало светать, опекун разбудил Теодориха. Наспех одевшись, не выспавшийся ребёнок поплёлся за мужчиной на верхушку бергфрида , где они обычно устраивали учебные бои.
Бергфрид – сторожевая башня в стенах замка. Бои там устраивать нельзя, но простите автору избыток фантазии.
– Мы будем сражаться? – спросил мальчик.
– Да, – коротко ответил Конрад.
– А почему в такую рань? – зевая, поинтересовался воспитанник.
– Насколько я помню, ты собирался провести сегодняшний день с друзьями?
В тоне наставника сквозило раздражение.
– Не могу же я и впрямь позволить тебе пропустить урок.
– Ох!
Теодорих, после вчерашнего разговора поставивший крест на встрече с Эммой и Хельмутом, обрадовался. Возбуждение от предстоящего удовольствия прогнало остатки сна.
Бой начался. Первым нападал мужчина, а Теодорих защищался. Потом они поменялись ролями. Виттельсбах был доволен; сегодня у мальчика всё получалось как нельзя лучше. Тому даже удалось разрушить защиту Конрада и, кинув в него заклинанием «салтаре» , заставить в течение минуты отплясывать тарантеллу. Произнеся антизаклятие, Теодорих испуганно посмотрел на наставника, ожидая взрыва, но тот лишь ухмыльнулся.
Салтаре (лат. saltare) – танцуй. Заклятие танцем.
Тарантелла – итальянский танец в быстром темпе, живой и страстный по характеру.
[justify]– Конечно, «салтаре» не относится к боевым, – сказал он, – но умение его использовать не повредит. Если враг вместо того,
Сложные имена, стало трудно запоминать, надеюсь на продолжение.