Родные души

первом этаже, окна которого выходили на задний двор, была сломана щеколда, и через неплотно закрытое окно можно было попасть внутрь практически незамеченным.
  Сашку ждала младшая сестра — с надеждой, что он снова защитит ее от кулаков отца.
  Сашку ждала мать.
  — Понимаешь, — оправдывался он перед Федором, — я не могу не прийти. Им там страшно. Он постоянно бухой.
  — А ты? — Федор не понимал его. — Что ты можешь сделать? Он и тебя прибьет! И почему вы его терпите? Давно б ушли.
  — Некуда нам, — дергал плечом Сашка. — Эльза мала еще. Мать больная совсем. Он ей там отбил что-то. Я, знаешь, с тобой скоро часто не смогу видеться. Я на подработку устроился.
  — А школа?
  — А ну ее, эту школу! — в сердцах бросал Сашка. — Ничего она не дает. Только время теряешь! Мы на последние деньги хлеб покупаем, а он все, что можно было, уже вынес из дома.
  Федор сам не любил школу. И его мысли по поводу уроков полностью совпадали с Сашкиными.
  — И куда ты устроился?
  — Буду грузчиком в местном магазине, — радостно сообщил Сашка. — График работы — два-два.
  Федору было тоскливо. Он вдруг понял, что очень привязался к этому мальчишке. И случилось это как раз тогда, когда он увидел в Сашке родную душу.

  В тот вечер Сашка обещал прийти пораньше — на другой день ему нужно было выходить на работу. Когда Федор вылез через чердачное окно, Сашка уже сидел там. Лицо друга было хмурым, сосредоточенным.
  — Привет. Ты чего такой? — поинтересовался Федор, устраиваясь рядом. У ног Сашки он увидел три растоптанных окурка. — Давно сидишь?
  — Нет, — Сашка безуспешно пытался зажечь новую сигарету. Пальцы дрожали — Федор это видел. Он почувствовал, что и его захлестывает отчаяние другого человека. — Черт, да прикури уже! — Сашка нервно сунул сигарету в руки Федору. Тот молча щелкнул зажигалкой, понаблюдал, как вылетает сигаретный дым.
  На немой вопрос Сашка ничего не ответил, только махнул рукой: не допрашивай!
  Федор знал этот жест — сначала будет в молчанку играть, потом сам все выложит. Так и вышло.
  — Страшно мне что-то. Все думаю, как завтра их оставить одних? Эльза хоть сможет куда-то смыться, а мать? Она на работе ногу подвернула, сейчас дома сидит. А этот второй день со своими собутыльниками за стенкой песни блатные орет.
  Федору так было жалко Сашку, что захотелось хоть как-то утешить друга. Дать почувствовать свою поддержку. Он приобнял Сашкины костлявые плечи, притянул к себе…
  На крыше было темно. Но Федору казалось, что в небе яркими лампочками вспыхивают звезды.

  Однажды Сашка не пришел. Федор решил, что друг устал — работа была тяжелой, разгружали продукты целый день. Кажется, назавтра у него должен быть выходной, — Федор подсчитал, — а еще Сашка похвалился, что ему обещали выдать первую зарплату.
  Когда друг не пришел и на свой второй выходной, Федор забеспокоился. Он не знал, где живет Сашка (они по молчаливому уговору не обсуждали именно эту тему), но знал место его работы. И пошел туда.

  В магазине одна из продавщиц, женщина среднего возраста, сказала, что Сашка в больнице. Перепуганному Федору, примчавшемуся туда, врач строго запретил «посещать больного, потому что в реанимацию пускают только близких». Ничего не понимающий Федор ушел, но на другое утро вернулся обратно и уже в приемном покое узнал детали.
  Сашку привезли на «Скорой», которую вызвали соседи. Дома произошел конфликт — отец требовал какие-то деньги, Сашка их отдавать не хотел и получил в лоб. Вроде у них произошла стычка, отец отшвырнул мальчишку, спустив того с лестницы. Дальше все ясно: сильный удар затылком о бетонные ступени, сотрясение мозга, потеря сознания, реанимация… Нужна кровь, четвертая отрицательная. Редкая.
  Федор не дослушал, перебил:
  — Где можно сдать?
  Девушка из приемного отделения нерешительно позвонила по внутреннему телефону.
  — У тебя какая группа крови, мальчик?
  Он не знал. Но быстро сказал:
  — Четвертая, отрицательная.
  Это потом он узнал, что им обоим повезло — у него действительно оказалась четвертая отрицательная группа крови. В противном случае он «мог бы запросто убить друга».

  Сашка лежал в реанимационной палате, а бледный Федор, чуть пошатываясь, стоял за толстым стеклом.
  «Живи, только живи! — мысленно молил он, неотрывно глядя на Сашку, лежавшего с закрытыми глазами. — Если понадобится, я тебе не только свою кровь — я и почку, и костный мозг свой…»
  Сашка дышал. Через его нос тянулись какие-то трубки, руки были исколоты иголками; от них тоже тянулись трубки к капельницам.
  «Ты же сильный, ты же будущий спасатель! Живи, борись!» — думал Федор, уткнувшись лбом в прохладное стекло.
  Перед глазами все время стояла картинка: он свисает с крыши дома высотой в одиннадцать этажей, сердце бешено стучит, а чьи-то руки тянут его, тянут за шиворот. Упорно, настойчиво, постепенно втягивая наверх…
  Потихоньку его мысли перескочили на другое. Сашка лежит тут по вине своего родителя. Если б не этот конченый пьяница, ничего бы и не было.
  Да, но тогда они бы никогда не встретились на крыше.
  А деньги все равно надо забрать — Сашке лекарства и витамины понадобятся.

  На другой день его уже отпустили домой. Идя по коридору, Федор увидел женщину с болезненным цветом лица и худенькую девочку рядом с ней. Эльза. Они с братом похожи — у обоих немного грустные большие серые глаза. Одинаковые носы — если по этому можно определить родство. И ямочка на подбородке.
  Мать Сашки опиралась на бадик-тросточку, Эльза цеплялась за ее платье.

  Федор крался за ними до самого дома — оказалось, Сашка жил совсем недалеко, практически в соседнем дворе, оттого мать с сестрой и пришли пешком.
  У подъезда им встретился мужчина с сильно помятым лицом.
  — Что, ведьма, выродка своего проведать бегала? Апельсинчиков-витаминчиков ему таскала? — пьяно заорал он, уставясь на них налитыми кровью глазами. — Так вам и надо, дурам! Жизнь мою загубили! — он неожиданно всхлипнул и завалился на подъездную лавочку.
  Женщина с дочкой, опустив головы, молча прошли мимо него. Федор во все глаза смотрел из кустов, запоминая, вбирая каждую деталь. От Сашки он знал, что отец может даже ночью пойти за выпивкой.

  Этой же ночью Федор не пришел ночевать в детдом. Он вернулся на крышу, вытащил из тайника заранее припасенные вещи: рюкзак с парой носков, запасные трусы, фуфайку, немного скопленной мелочи. Добавил туда же пачку сигарет, Сашкину зажигалку (ту самую, первую). Влез обратно в чердачное окно.

  По пути Федор заглянул в приемное отделение больницы. От дежурной медсестры узнал, что Сашка пришел в себя, и что у него посетители — мать с сестрой. С трудом переборов желание увидеть друга, передал медсестре конверт:
  — Отдайте ему, пожалуйста.
  И быстро ушел.

  Как и планировал, он шел по трассе. Родная заточка лежала глубоко на дне рюкзака, и с ней было спокойнее. Он шел и улыбался, представляя изумление друга, когда тот вскроет конверт.
  В конверте лежала первая зарплата Сашки и записка, в которой корявыми буквами было выведено: «До встречи в космосе!»

  ***
  Из полицейской сводки:
  «… был обнаружен труп мужчины с колотой раной в боку.
Предположительно мужчину убили в пьяной драке, случившейся накануне в одном из дворов. Известно, что убитый неоднократно злоупотреблял спиртным в компании местных бомжей и постоянно избивал свою жену и детей. Недавно один из детей был доставлен в реанимацию с сотрясением мозга. По факту смерти мужчины возбуждено уголовное дело.»