Произведение «"Единственное желание"» автора Александрина - Литературный сайт Fabulae (страница 2 из 2)

почувствовал, что очень устал. Он только на минуточку прикрыл глаза, но моментально крепко заснул. Во сне ему снился мягкий, тёплый, пушистый снег.
Первым, кого увидел на следующий день Антошка, был Федька. Он внёсся в палату в длинном, до пола, белом халате с закатанными рукавами и с огромным плюшевым зайцем.
– Привет! – заорал Федька, – Это тебе, – он сунул зайца Антошке и затараторил, – Ты скоро нормальным будешь! Тебе операцию сделали. Там все наши пришли, но всех сразу не пускают.
– А как же? – вставил, наконец, слово Антошка, – А кто же заплатил?
Федька заразительно захохотал:
– Мы! Мы заплатили! Мы с пацанами объявления дали в интернете, газетах и на телевидение, чтобы денег собрать на операцию. Но было мало. А потом к моей маме одноклассница приехала из другого города, увидела твои рисунки у меня на стене и заохала, заахала, говорит, что у тебя талант. Предложила твои рисунки продать. Ну, ты уж извини, что не сохранили. В общем, мы все рисунки собрали, и она их на какой-то выставке продала, а потом ещё своих денег добавила, и тогда на операцию хватило.
В палату заглянула добрая женщина, которую он видел в первый раз, когда вышел из комы.
– Вот! Это она – тётя Аня помогла нам деньги собрать, – представил Антошке Федька вошедшую женщину, – Я побежал! Пока!
Тётя Аня медленно подошла и погладила Антошку по отросшим вихрам.
– Привет! Я тебе пирожков напекла. Любишь пирожки.
– Привет! – улыбнулся Антошка, – Очень люблю! Спасибо!
А потом по очереди заходили мальчишки с подарками.
А потом Антошка учился ходить.
Приближался Новый год, и в фойе появилась ёлка, наряженная настоящими ёлочными игрушками. В интернате на праздник тоже привозили ёлку, но наряжали её тем, что сделали воспитанники своими руками, поэтому на ёлке кривые одноухие зайцы скалились из ветвей, змееподобные собаки сидели у ствола, птицы, с клювами длиннее ног, зло глядели сквозь хвою, болтались расклеившиеся бумажные фонарики и порванные цепочки из цветной бумаги. Здесь же игрушки были такими яркими и красивыми, что Антошка, увидев их в первый раз, застыл и долго разглядывал. Передвигался он всё ещё на коляске, а ходить учился в специальном зале. Ноги были почти лишены мышц, и поэтому процесс обучения ходьбе грозился затянуться надолго. Сейчас, сидя в своей уютной коляске, он пальчиком прикасался к каждой игрушке, до каких мог дотянуться, игрушки качались, задевая соседние, и тихонько позванивали. А ещё были блестящие нити, укутывающие ёлку, пушистая разноцветная мишура и торчащие вверх пластмассовые свечки. Вечером свечки зажглись, и вся ёлка засверкала сказочными переливающимися огнями.
Вечером тридцать первого декабря больных пригласили на праздник. Медсёстры раздали всем смешные колпачки, поролоновые носы, ушки, рожки и маски. Сборище убогих на инвалидных колясках, костылях и с палочками в таких атрибутах смотрелось абсурдно и ужасающе. Антошке даже стало страшновато, и он захотел вернуться в палату, но медсестра не пустила и нацепила на его рыжую макушку заячьи уши.
– Даже не вздумай слинять, – шепнула она ему на ухо, – Сегодня же Новый год! Вон, смотри, столы накрыли. Сейчас все будут пить «шампанское» и загадывать желания. Все желания, загаданные на Новый год, сбываются.
– Мне ж нельзя шампанское. Я маленький.
– Да я знаю, – засмеялась медсестра, – Здесь никому нельзя. Здесь больница. Скажу тебе по секрету, это только бутылки из-под шампанского, а налит там сок, ну, чтобы атмосфера праздничная была, а больные себя не чувствовали обделёнными. Мы так на каждый Новый год делаем. Так что пей, не бойся.
– А желание, правда, сбудется?
– Конечно, малыш, – она подкатила его к столу, – Зуб даю! – и улыбнулась во весь рот, сверкнув всеми тридцатью двумя белоснежными зубами.
«Раз зубы все на месте, наверное, не врёт», – подумал Антошка и огляделся. Больные смеялись, устраивались за столами и реально были радостны и довольны, ведь даже в больнице хочется праздника.
А потом пришёл Дед Мороз со Снегурочкой. По телевизору, висевшему на стене фойе, все слушали речь президента, а после бой курантов. Были и подарки, и, конечно, загаданное самое заветное желание.
Утром пришёл врач и сказал, что Антошку выписывают из больницы. Невыспавшийся Антошка воспринял это стоически. Медсестра помогала ему одеваться, собирала в пакеты игрушки, книжки и одежду.
– Это не моя курточка, – отодвинул новую сиреневую куртку с капюшоном с меховой оторочкой мальчик.
– Твоя, твоя! Не ломайся, давай! Одевайся скорее! Тебя уже ждут давно.
Антошка махнул рукой: с взрослыми спорить бесполезно. Он только немного переживал, что в интернате нет тренажёров и удобных поручней, чтобы можно было учиться ходить.
Медсестра помогла пересесть в коляску, вручила ему костыли.
– Кати к лифту! Сейчас остальное упакую и вынесу.
И Антошка покатил. Лифтёрша спустила его на первый этаж и помогла выехать на улицу. Около большой серебристой машины стояли тётя Аня, Федька и какой-то незнакомый мужчина. Федька подскочил к Антошке:
– Привет! С Новым годом! А что это ты сидишь? Ты должен ходить!
Антошка засмеялся:
– Привет! Федь, я ещё только учусь ходить. Стою-то еле-еле на костылях.
Федька схватил костыли и поставил их перед коляской:
– Давай, вставай! Ты должен стоя встречать маму с папой!
Антошка удивлённо взглянул на друга.
– Тётя Аня с твоим… со своим мужем тебя усыновила. Вставай скорее!
Антон медленно поднялся, пошатнулся, Федька поддержал его и подставил костыли. Тётя Аня подошла к мальчишкам, а за ней приблизился мужчина.
– Антошечка, если ты не против, мы будем тебе хорошими родителями.
Он взглянул на тётю Аню, улыбнулся и сказал:
– Я не против.
Мужчина положил ему руку на плечо:
– Ты знаешь… Ты прости меня, сын. Я смалодушничал тогда. Прости, если сможешь, – слеза скатилась по щеке мужчины, он опустил глаза и убрал руку с плеча мальчика.
Антошка в душе давно простил отца и просто сказал:
– Я давно тебя простил, папа.
Отец обнял его, и тут с январского неба посыпался огромными мягкими хлопьями снег. Антошка улыбался, а сквозь снег на него смотрела его мама и тоже улыбалась. Теперь он, наконец, вспомнил её лицо и на всю жизнь поверил, что желание, загаданное в новогоднюю ночь, обязательно сбывается.