Случайное дело О. Б.

дому. Со стороны столовой неслись смешанные запахи съестного: жареной рыбы, постного супа и чего-то ещё. Разговор сам собой прекратился.

Первые два дня компания наслаждалась отдыхом. Даже сходили в местный кинематограф, на какую-то комедию. Остап решил махнуть рукой, предоставив их самим себе. Глядя на потешно бегающие и падающие фигурки на экране, Балаганов лузгал семечки и так хохотал, что на них оборачивались, а Паниковский тоже смеялся, но едва не задремал в конце. Бывший гусекрад теперь проникся любовью к курам и часто пропадал возле курятника, бросая несушкам зерно и с умилением наблюдая. Дворник, здоровенный детина, одобрительно-насмешливо поглядывал на смешного бровастого любителя домашней птицы. Приобретённую за смешные деньги чёрную шляпу-котелок Паниковский надевал часто, особенно при выходе в город. Сам же Остап купил себе светлые сатиновые брюки и рубашку, а также модный в этом сезоне кремовый пиджак в тонкую полоску.

Воробьянинов чинно прогуливался с девушкой Соней. Остап уже подумывал о столь же приятном времяпрепровождении. Местный воздух явно действовал разлагающе.

Совершенно неожиданно идиллия закончилась.

Вечером третьего дня пребывания в гостинице Шура Балаганов подслушал разговор. Сын Кургузова, худощавый молодой человек, с тонкими, немного мелкими чертами лица, нервно и таинственно беседовал с кем-то по телефону. Телефон торчал на стене в прихожей — не очень удачное место, если хочешь, чтобы тебя не слышали, как впоследствии решил Остап.

Разговор был длинным, но Шура никуда не спешил. А сразу после сообщил о нём «товарищу Бендеру». За телефоном установили тайную слежку, и уже на следующий день все подробности стали известны и Остапу.

Кургузов-младший собирался отнести нечто драгоценное в скупку в ювелирный магазин, но боялся и очень не хотел этого делать. Вызывал на дом оценщика, и не понять было — удачно или нет.

Компания встрепенулась, даже Паниковский на время оторвался от любования пеструшками. За телефоном установили постоянную слежку. Ничего интересного пока не было, если не считать беседы того же Кургузова-младшего со своей, по-видимому, пассией, тоже таинственные, но не столь содержательные.

На сей раз повезло Остапу. Звукопроницаемые стены позволяли услышать многое, например то, что Кургузов-младший наконец решился проявить инициативу: вызвать на дом ювелира или прийти в магазин самому. Прозвучало «три с половиной карата» — cледовательно, речь шла о драгоценных камнях.

— А вы любитель драгоценностей, Остап Ибрагимович, — язвительно заявил Воробьянинов.

Комбинатор пожал плечами. Он лежал, закинув ноги на спинку кровати. Духота в комнате стояла неимоверная.

— Они были очень ценны при старом режиме. А сейчас, как вы уже поняли, Киса, важны деньги. Советские рубли. Мы получим камни и возьмём за них, сколько попросим. Судя по всему, эти камешки у Кургузова не последние.

— Да каким это, позвольте спросить, способом?! — воскликнул Ипполит Матвеевич, нервно поправляя пенсне. — Опять вы за своё…

— Положитесь на меня, предводитель, — убеждённо ответил Остап. — Найдём камни, и за это ещё благодарить будут, поверьте мне. Вы нам тоже немного поможете.

— Найдём? Но… Я законопослушный человек, и вы меня больше ни во что не втянете!

Остап рассеянно взглянул на возмущённого Воробьянинова, призывая не мешать течению мысли. В голове у него явно зрел какой-то план.

Компаньоны разделились: Воробьянинову и Паниковскому, по причине возраста, поручили пассивно наблюдать и сторожить «клиента» у парадного подъезда и у «чёрного» хода, который почти никогда не закрывался. Дом был старой постройки, со множеством коридоров и выходов, но Остап надеялся на везение. На себя Бендер взял самую активную часть: встречать Кургузова у магазина и, если нужно, действовать по обстоятельствам. Балаганова он взял в помощники.

Наблюдательный пост Бендера был за углом, рядом с ателье «Шейте сами» и летним кафе-забегаловкой.

Терпение великого комбинатора было вознаграждено только спустя часа четыре, кода он успел один раз отлучиться, перекусить и пожалеть о том, что начал всё это дело вообще. Со стороны дома показалась знакомая фигура. Кургузов шагал явно чем-то довольный, почти вприпрыжку, и не оглядываясь, быстро взбежал по ступеням ювелирного магазина. В руках у него ничего не было, но Остап предположил, что драгоценности он держит в кармане жилета. Действительно, не в сумке же их нести.

Бендер приготовился к долгому ожиданию и подумывал, не выпить ли ещё зельтерской, как вдруг… Дверь магазина распахнулась, оттуда быстро вышел «клиент».

Остап нахмурился. На юноше не было лица, он был красен и чем-то сильно взволнован. Обернулся и что-то зло выкрикнул вслед закрытым дверям заведения. Потом так же быстро, почти бегом двинулся в направлении дома.

Поражённый Остап задумался. Не оказались ли «брильянты» фальшивкой? Или их просто отказались принять? Ломать голову некогда, нужно действовать, решил комбинатор.

Нужные документы у Остапа были. Даже два. Первый — выданное районным отделением милиции города N от такого-то числа такого-то года свидетельство о том, что он являлся «помощником следователя по делам хищения социалистической собственности». И второй, приобретённый совершенно по случаю и из глупого интереса, — визитка частного детектива, написанная затейливо, с виньеткой и выгравированными на особой бумаге чужой фамилией с ятями. Дореволюционная, не нужная сейчас.

Однако великий комбинатор смутно чувствовал, что может понадобиться и то, и другое.

Остап вошёл в маленькое прохладное помещение, с неудовольствием отметив, что возле окошечка стояло с десяток людей. Это, несомненно, говорило о наличии у граждан денег и даже некоторых драгоценностей. А может быть, и о медленной работе сотрудников. «Специалисты-то за границу посбегали все», — вспомнил Остап чьи-то слова и досадливо поморщился.

— Пропустите, милиция. Расследуется дело о хищении! — сурово и громко произнёс он, врезаясь в очередь, которая было зароптала, но быстро стихла, заметив поднятую Остапом заветную советскую корочку.

Из-за стекла на него воззрились две пары удивлённых глаз, одна из которых была в очках.

Подойдя к окошечку, Бендер сообщил, что только что сданные клиентом драгоценные камни являются крадеными, а сам клиент — под наблюдением.

— Их нужно немедленно изъять! — закончив краткую речь, Остап вынул заветную корочку, шлёпнул её на прилавок и стал ждать результата. Результат не заставил себя долго ждать. Белобрысый молодой человек в очках нервно дёрнул себя за узел галстука и переглянулся с женщиной намного старше.

— Но мы не знаем ни о каких драгоценностях, — раздражённо воскликнула она, и напарник согласно закивал, — товарищ… э-э…

Она силилась рассмотреть, что написано на документе.

— Старший помощник следователя, — быстро подсказал Остап. — Если вы будете сотрудничать с нами, то…

— Но их нет! Нам никто ничего не приносил! — очкастый наконец обрёл дар речи.

— Как?! К вам только что заходил брюнет…

— Этот человек, он нам ничего не приносил! Он устроил истерику из-за того, что вызывал специалиста-оценщика на дом! Какой-то ужас! — почти взвизгнула ювелирная работница.

— И… что? — опешил Остап.

— Мы, дескать, отправили специалиста к нему, как обещали. Он отдал камни, — торопясь, заговорил юноша. — А сейчас пришёл узнать, когда забрать, и заодно поблагодарить. А ведь мы не отправляли никого, наш Максим Петрович… он очень ценный работник, но бывает, знаете, не в фор…

Женщина зыркнула на юношу, и тот запнулся и продолжил:

— В общем, приболел немного, но мы обещали, что попозже он к клиенту заедет.

Перебивая друг друга, они шёпотом поведали о том, как брюнет, узнав, что они никого ему не присылали, страшно расстроился, раскричался, сказал, что он этого так не оставит, и быстро ушёл.

Краем глаза комбинатор замечал, что люди в очереди начинали волноваться. Пожилой мужчина попытался влезть в разговор, но какой-то старичок, женщина и подросток оборвали его, с интересом прислушиваясь. Остап уже понял: нужно сматываться, и немедленно. Всё пошло наперекосяк, и лишнее внимание было совсем не на пользу.

— Представляете? — округлив глаза, испуганно проговорила женщина. — Вдруг ещё жалобу накатает, в органы! А мы-то тут при чём?! Мы никого не посылали!

— Да-да, мы ни при чём, — мелко закивал белобрысый. — Вы так и запишите там…

— Обязательно, — твёрдым голосом, стараясь не выдавать изумления и досады, перебил их Остап. — Обязательно запишем! Благодарю за помощь следствию.

Работники ювелирного м облегчённо вздохнули. «Помощник следователя» со значением оглядел присутствующих, приподнял кепку и откланялся.

Выйдя из учреждения на свет божий, Остап выругался сквозь стиснутые зубы. Таких ударов великий комбинатор не получал уже давно. Увести из-под носа курочку с золотыми яйцами! Когда дело было уже на мази! Кто бы ни был этот ювелир, подумал Остап с яростью, он найдёт пройдоху, обязательно.

Выяснилось, что никто не видел никакого незнакомого человека, входящего в комнату к Константину.

Паниковский устало и виновато морщился, пытаясь спрятаться за спины. Его обнаружили позорно дремавшим на скамейке недалеко от чёрного хода. Балаганов потерянно молчал, хотя виноватым не выглядел. Выяснилось, что когда Шуру послали к другому, дальнему ювелирному магазину на всякий случай, посланный до места дошёл не сразу. Он задержался на углу магазина «Советская оптика», где случайно встретил бывшего соратника в бытность свою сыном лейтенанта Шмидта. «Сыновья» ударились в воспоминания, и Балаганов на радостях едва не забыл о поручении.

— Работнички! — кипел Остап. — Один спит на посту, другой шляется неизвестно где. Пинкертон бы застрелился с такими помощниками. В то время как я в поте лица тружусь…

— И я, — тут же встрял «сын лейтенанта Шмидта».

— …чтобы добыть средства к существованию, вы прохлаждаетесь! С сегодняшнего дня — всё, отдых закончен. Неизвестный соперник перебежал нам дорогу! — провозгласил Остап. — Но мы найдём его и накажем… Прежде, конечно, я хотел бы посмотреть на этого уникума.

Воробьянинов хмыкнул. Весь его вид, от усов до пенсне, выражали недоверие и скептицизм.

— Сейчас, кстати, молодой человек сидит в столовой внизу, — пробормотал он.

— В столовой?! Я должен немедленно с ним познакомиться. Как говорится, куй железо, пока горячо! — вскричал Остап, бросив на ходу приказ пока отдыхать, но дожидаться его дальнейших распоряжений.

Сын "управляющего" действительно находился в столовой, сидя перед нетронутой тарелкой чего-то, похожего на овощной суп, и остывающим кусочком жареной рыбы, напоминающей, что четверг — рыбный день. «Тщательно пережёвывая пищу, ты помогаешь обществу»(2), «Белки и углеводы — наши лучшие друзья» — гласили плакаты на стенах. Хозяин гостиницы, очевидно, бывая "в столицах", нахватался идей о новомодных диетах. Опять же, и экономия выходила большая. Впрочем, по крайне задумчивому виду юноши было понятно: он вряд ли видел, что стояло перед ним на столе.

— Можно? — бодро спросил Остап, и тот, подняв голову, молча