Дети войны

                                                  Дети войны

  На мои пятьдесят лет, лихо отплясывал семидесятилетний Давид Александрович Рывкин, тогда он ещё мог преподать хороший урок многим молодым, и не только молодым гостям. Это и галантный кавалер, и лихой танцор, и человек с тонким юмором, чем и покорил, всех дам.
  Сейчас ему восемьдесят лет, и думаю, что танцевать он уже не будет. Но кто знает, это человек старой закалки, а от них всего можно ожидать: «вдруг и затанцует, «а что здесь такого?» И я не удивлюсь, если это случится.
  Я думаю, что это король по сыгранным шахматным партиям в городе», потому что играть в шахматы он начал с четырнадцати лет. Врядли кто-то будет претендовать на это почётное звание, потому что его весь город знает. Он знаменитый и заслуженный тренер по шахматам, Союзного значения.
  И все его заслуги: это заслуги города, и его жителей. О них он печётся «денно и нощно», и об их детях думает. «Будущих великих» гроссмейстеров терпеливо учит.
  И нет таких детей кто бы,  об этом звании не мечтает, но им нужен учитель. И Давид Александрович сам находит таланты ещё в садике, и ведёт их по жизни к Олимпу Славы.
  Так и вся его «жизнь летит», что отдыхать ему некогда, и не хочет он этого: «душа его живёт в шахматах».
  Я пишу не громкие слова, это действительно так. Потому что я сам пришёл к такому умозаключению ещё в молодые годы: «может такое быть!» Приведу интересный пример, а вы сами решайте. Или это редкая порода людей?
  - Мой дедушка Марк Иванович Дедушкин, был человек одарённый, и к тому же, заядлый шахматист. Не было такого дня, что бы он партию в шахматы не сыграл.
  - И уже перед самой смертью, в бреду, дедушка всё шахматные фигуры в уме переставляет. А вместо шахматной доски, перед его глазами на стене висит недорогой ковёр в клеточку.
  Перевернётся дедушка на бок, когда в сознание чуть приходит. И кажется ему, что перед глазами  шахматная доска на стене. Он туда рукой и ставит «мнимые фигуры». И переставляет их далее. Так и ведёт всю свою игру.
  Сначала я не понимал происходящее, а когда дошло до меня, «то вся эта игра со смертью», настолько меня удивила, что я был потрясён увиденным на всю оставшуюся жизнь. Раз душа его, там, в шахматах, то живёт он и борется. И невольно слёзы на глазах наворачиваются.
    Хотя и проиграл свой матч Марк Иванович со смертью, нет такого человека, что бы выиграл его. Но всё это в  честном поединке произошло: и на смерть совсем не походило, скорее всего это была шахматная игра.
  Таких людей на Руси ещё  называют «одержимыми», но всё это в хорошем смысле слова. Людей преданных своему делу, своей идеи, и своей мысли.
  Возможно, что ещё раньше бы начал играть в шахматы Давид Александрович, но его детство не позволяло это сделать, и, прежде всего болезнь.
  Сначала сильно болела его мама малярией: пила хину, и прочие лекарства. Последствия этого лечения сказались на ребёнке. Родился он слабым, и даже не кричал при рождении, потому что с горлом у него, было что-то не в порядке.
  - Он у вас не будет разговаривать, - так сказал врач. – И лучше будет, если вы его оставите в больнице: «не жилец он!»
  - Как такое можно сделать? - возмутилась мать. – Про это не может быть и речи.
    Хотя и семья была большая, и один ребёнок всё же умер у них. Но это её сын родился, и она никому его не отдаст. Плачет мать горькими слезами: «только смерть нас разлучит!»
  В пять лет мальчик заговорил. Он впервые в своей жизни увидел, и услышал радио. Это было «из всех чудес на свете, самое необычное чудо». Тогда и взрослые ничего не понимали в радио, не то, что ребёнок.
  - А как туда дяденька залез, «в такую маленькую трубу», и там громко разговаривает» - спросил собравшихся людей, восхищённый малыш. – И на динамик рукой показывает.
  - Заговорил наш Давид! - возрадовались родители. – Счастье у нас!
  А вот со зрением было хуже, оно так и осталось слабым на всю жизнь, приходилось очки носить.
  Потом была война, а жили они на Украине. И хоть отец был дипломированный сыровар.
Им изготовленный «Голландский сыр»,  возили в Москву на выставку. Где подтверждали его непривзайдённые вкусовые качества. И  даже личное клеймо дали: «сыр Рывкина».
  Всё хозяйство пришлось спешно бросить. И семья колесила, вместе с остальными беженцами по дорогам войны. Двигались они, «с места, на место», уходя от бомбёжек, от фашистских десантов, и верной гибели.
  Им евреям, на фашистскую милость нельзя было рассчитывать. И они не питали на этот счёт иллюзий. Но всёравно война их везде доставала.
  Лес забит беженцами, но там много грибов и ягод. Хоть какое-то подспорье в их скудном рационе, и уже с раннего утра эти божьи дары собирают обездоленные люди.
  Но тут тяжёлый немецкий самолет, «подбитой птицей», тянет к земле к своему спасению. И падает на глазах изумлённых людей недалеко от них. А ещё ближе к ним немецкий лётчик на парашюте.
  Подбежал Давид к парашютисту, а тот на спине лежит. Очень больно ему, и говорить он ничего не может. Руками показывает, что пить хочет, израненный он.
  Бросился мальчик за водой, что бы лётчика напоить. Не видел он жирных, и чёрных крестов на падающем самолёте. И думал, что это «наш геройский лётчик умирает»,  спасать его надо. Оттого и торопился ребёнок.
  Но тут взрослые люди вмешались: «фашист это!» И отстранили Давида в сторону.  Медленно выливается на землю вода из аллюминевой кружки. И ему страшно становится: «фашиста пожалел».
  Что он тогда понимал в жизни в восемь лет, но смерти успел насмотреться. А это совсем другая школа: «до безумия беспощадная».
  И дети долго подсмеивались над ним, они уже всё понимали: «израненные дети войны»: - «Это враг!»
  И что было самое ужасное для людей: это «заминированные игрушки». Взрывались ни в чём неповинные дети. А чаще всего оставались инвалидами.
  - И с какой душой им дальше жить? – никто на этот вопрос не ответит.
  Побывала семья и в Баку, куда немцы остервенело рвались: там нефть «черное золото». Это власть над миром.
  И нефть горела так, что даже не верилось, что там может, что-то выжить, в кромешном аду. А люди метались там в огне.
  Затем Узбекистан, со славным городом Ташкент. Он вечно славен: люди там добрые, и тепло там.
  Никто из жителей, не жалел овощей и фруктов: «узбек денег не берёт».
  Принесут подарок, низко поклонятся, руки у сердца держат: «войны не надо!», и тихо уходят. – «Большой грех с них деньги брать!».
  Всё так же и в Самарканде было, родине знаменитого Тимура, который полмира покорил. Но и сюда фашисты рвались.
  Для них это много значило: «это их, духовный стимул».  Сам Гитлер высоко ценил завоевания Тимура, и многому у него сам учился. Значит, было, чему учиться.
  Только в сорок четвёртом году наши войска освободили Украину, и семья смогла вернуться домой.
  И что самое удивительное их дом сохранился. Там всё время немецкий штаб был. И ещё остались фашистские кресты. Их злобно ломали, и рвали, топтали ногами. Затем всё в доме тщательно отмывали, как от заразы избавлялись. - Но всё же повезло им.
  А в сорок седьмом году, уже по переселению, Рывкины уехали на Дальний Восток. Не смогли там жить. За войну страху: «без меры» натерпелись», а в доме всё о войне напоминало.
  Два месяца добирались до Биробиджана. Но наивысший «духовный подъем» был у людей, весело было. Они ехали в товарняке строить новую жизнь.
  А кругом, бесконечные, неизведанные просторы: вековая тайга, и «душа радуется!»
  А вот с учёбой тогда у Давида были большие проблемы: переросток он, и отстал много.
  - И как наверстать всю школьную программу? Даже не верилось, что такое возможно. - Но он с успехом закончил семилетку: лучший пионервожатый школы.
  Даже в Артек, на Чёрное море, ездил отдыхать со своим отрядом. А по тем временам это была наивысшая награда победителям.
  Так и остался Давид Александрович, «пожизненно», на общественной  работе. А это -  «дети, и шахматы!». Он их никогда не разделял.
  И сейчас удивляются люди его удивительной работоспособности. И замены ему, как воспитателю и тренеру до сих пор нет. И получается, что один он такой: Рывкин Давид Александрович, на всём белом свете один бескорыстный труженик.
  Конечно, бывали и смешные случаи. И другие умели пошутить. Да так, что и «знаменитому в этом деле Рывкину», оставалось только удивляться.
    Приезжает он «инкогнито» в пионерский лагерь в село Некипелово, на пару дней порыбачить. Тогда крупные сазаны ловились, самое время подошло.
  И только он устроился на своём любимом месте, неизвестно откуда появляется пионеры-разведчики, вооружённые деревянными автоматами и пистолетами.
  - Вы товарищ Рывкин? – спрашивает командир.
  - Да это я! – отвечает Давид Александрович!
  - Вы арестованы, и вас необходимо в штаб доставить, на очную ставку.
  - А что бы вы по дороге не сбежали, вам необходимо руки связать!
  Опутали руки верёвками, и ведут его через весь пионерский лагерь, к начальнику в штаб. Задорному смеху отдыхающих ребят нет предела: «легендарного Рывкина арестовали, и в штаб для допроса ведут».
  И по пути вся эта весёлая процессия, «как снежный ком «ребятами обрастает»  Так и привели его «ничего не понимающего», к его другу Машкову Валентину Семёновичу.
  А тот шутку понимает, и сейчас он «марку держит»:
  - Развязать диверсанта, «буду допрос чинить!»- пляшут весёлые чертики в глазах начальника. – Как ты на территории лагеря оказался?
  - Вы наверно Рывкин под трибунал хотите.
  - Ничего не понимает Давид Александрович, очки протирает. Хоть и шутка это, а всё равно неприятно. Особенно когда «что к чему» не знаешь»!
  И наконец-то всё проясняется:
  - Нам нужен киномеханик, «кино некому крутить». Вот я и дал задание своим разведчикам найти его, «из-под земли достать!»
  - И вот разведка докладывает: «есть киномеханик!»
  - Откуда они всё про тебя узнали, я, и сам не ведаю!
  - Ты всегда любил пошутить, чем и славился. Вот и тебе дорогой Давид подарочек: «извольте радоваться!»
  - Разведчикам благодарность, и всем построение.
  - А потом, «всем фильмы смотреть!»
  - Я думаю, что Давид Александрович нам не откажет.
  - Так и крутил я фильмы всю смену, «не посмел отказаться».
  - Вся моя жизнь связана с детьми, иначе не представляю, - говорит Давид Александрович, и глаза его светятся молодым задором. – Оттого и столько лет прожил, что незаметно они пролетели.
  - Но не это главное! А то, что слышал я такие слова: свою наивысшую оценку, из детских уст! Такое и родители от своих детей за всю свою жизнь, не все слышат: «мы любим вас очень сильно! - и добавили. - Даже немножко больше чем папу и маму».
  - А ведь я всего на всего простой воспитатель.
  Как ему «ребёнку войны»  не радоваться такой бесценной награде, когда и семьи своей нет. А награду своей добротой заслужил.
  Наверно от этого он работал в детском доме, давал бесплатно уроки детям по шахматам. И часто это становилось нормой всей его жизни.
  - Опоздал я в Пионерский лагерь, автобус ушёл без меня. Совсем отчаялся я, и попутки не берут, - вспоминает Давид Александрович.
  - А тут «красавица Волга» мимо меня «красиво парит»: «аж, дух захватывает!». Но резко затормозила, и стала сдавать назад.
  - Садитесь, Давид Александрович! –  а это сам мэр города, мне дверцу машины