Предисловие: NINNA OH, NINNA OH, IL MIO BIMBO A CHI LO DO…(per adulti)
Pubblicato da Anser 17/09/2010
Представляю вашему вниманию новый рассказ, переведенный мной. Рассказ написан итальянским автором Anser (ник на литературном сайте Neteditor.it) в стиле noir и адресован взрослому читателю.
Ninna oh, ninna oh, il mio bimbo a chi lo do...В комнате было темно. И только экран монитора наполнял ее каким-то неестественно металлическим голубым светом. В тишине слышался стук пальцев, мучающих клавиатуру, пластмассовый клик кнопок был здесь единственным звуком. Она сидела за письменным столом, со взглядом, прикованным к монитору. Черные расширенные зрачки были окружены светлой радужной оболочкой, словно вылинявшей или потухшей. Свет безжалостно освещал ее руки с морщинистой кожей, покрытой старческими пятнами, и ногти с остатками ярко-красного лака, обрамленные черной каемкой грязи.
Вокруг – темный дом. Ни звука, кроме бесконечного щелканья клавиатуры и шума компьютерного кулера. Резкий запах заброшенности, забытых предметов заглушала вонь, исходившая из давно переполненного мусорного ведра, из мойки, заваленной грязной посудой, от незаправленной постели с простынями, которые не менялись месяцами, и от подушки, усыпанной седыми волосами. Ставни были закрыты как, впрочем, и окна. Не было ни единого дуновения ветерка.
Ничто не могло проникнуть в этот дом. Снаружи весна согревала дворики, почки лопались от жизни, а в этом доме время остановилось.
«Где ты? Где ты?» - сказала она, перестав писать. Никто не ответил на этот вопрос. Единственными уловимыми звуками были скрип мебели и мышиный писк. Мгновение помолчала в ожидании ответа. Потом, встряхнув головой, нервная она начала быстро бить по клавишам. Слова на экране закручивались, путались, смешивались. Почти сливались, чтобы выразить одним лишь словом весь поток мыслей.
«Я тебя вижу, я знаю, что ты здесь, я тебя вижу», - и снова перестала писать. Превратилась вся во внимание. Пытаясь уловить малейшее колебание воздуха, всякий малейший шум, любое поскрипывание. «А-ха-ха-ха-ха…», - начала смеяться раздраженная.
«Ты там сзади, я вижу твою тень» - она смотрела на бледно-голубую полутень, и ее лицо улыбалось, мгновенно помолодев. Указала на монитор пальцем, как бы подводя черту под написанными словами.
«Вот видишь? Я написала о том, как ты догнал меня на берегу реки, помнишь?» - сделала паузу. «Была осень, кажется. Нет, было лето. Да, я помню, солнце было высоко, помню ветер. Я помню все. Но ты не хочешь об этом говорить, правда? Тебе еще больно вспоминать. Но почему?» - продолжала она, поднявшись со стула.
Ее губы начали какой-то напев. Какую-то старинную колыбельную. «Баю-баюшки-баю, кому отдам деточку мою? Если отдам ее черному медведю, медведь продержит ее целый месяц…» - раскачиваясь в середине комнаты, она баюкала на руках невидимого ребенка. И вглядывалась в темноту. Ее глаза что-то искали.
«Я знаю, что ты здесь, я знаю…», - повторяла она.
«…Если отдам ее Бефане, старуха продержит деточку неделю…» - она продолжала петь тихим голосом, почти шепотом. Двигалась по комнате, слегка шатаясь и силясь осмотреть каждый угол, каждый предмет.
«Знаешь, я написала тебе. Я целыми днями пишу тебе», - она вновь начала разговор. Потом она увидела его. Он сидел в кресле. Голый. С прямыми ногами и руками, вытянутыми вдоль тела, с эрегированным членом. Он пристально смотрел на нее, неподвижный и молчаливый. Просто смотрел на нее.
«Вот ты где!» - воскликнула она. Сейчас ее голос был похож на голос девочки. Она нервно посмеивалась, тем же смехом, который раздавался в детстве, когда по вечерам она ходила со своей мамой за мороженным. Нетерпеливая и довольная тем, что может погулять с ней.
«Почему он у тебя твердый? Я тебе нравлюсь? Ты меня хочешь?» - спросила она. Он не ответил. Смотрел прямо на нее и ничего не говорил. В серовато-голубом свете слегка просматривался профиль лица и силуэт тела.
Она подбежала к компьютеру. Ее руки нервно писали, и с усмешкой она подчеркивала слова. Написала несколько фраз большими буквами. Потом медленно начала раздеваться посреди комнаты. Сбрасывала одежду под ноги, и смотрела на него, сидящего неподвижно в кресле и следящего за ней. Она опустилась на холодный пол. Неожиданно по ее телу пробежала дрожь. Повернувшись к креслу, она медленно раздвинула ноги.
«Ты хочешь меня? Я тебе нравлюсь?» И начала медленно ласкать себя. Он оставался сидеть в кресле неподвижно и молча. В полумраке ей казалось, что она видит его взгляд. «Ты смотришь на меня, не правда ли? Ты смотришь на меня?» - начала она разговор с ним. И ласкала себя все быстрее, тяжело дыша. «Смотри на меня!» - прокричала. Потом остановилась. Ей не хватало воздуха, голова была легка, как будто она взлетела под самый потолок.
Нет, это был не потолок, это было небо! Да, небо полное звезд. Она могла слышать шепот ветра, видела верхушки деревьев, слышала плеск волн на берегу реки.
«Любимый…любимый…, ты привел меня к реке, к нашей реке…» Поднялась, подошла к нему, раздвинув ноги села на него, развалившегося в кресле, позволила члену войти в нее и начала ритмично раскачиваться. Она слышала свое учащающееся дыхание, чувствовала легкость в голове, слышала ветер, волны, видела листья.
«Я люблю тебя, я всегда любила тебя…», - повторяла она все тише, отдавшись телу, которое владело ею. Потом тишина. Все молчало в комнате. Вдруг послышался звук полученного электронного сообщения. Но она не сдвинулась с места. Ее уже ничто не интересовало…
Комиссар полиции был растерян. Читал свои записи, кто знает, что об этом написали бы журналисты. Кто знает. Он был уставший, очень уставший от всего, что видел в жизни, от всех смертей, от всего.
«Хочу поговорить с судебным медиком», - сказал он, повернувшись к своему коллеге, стоявшему рядом. И вошел в дом. Судебный медик смотрел на то, что предстало перед его глазами. Он привык видеть смерть в тысячах вариантов. Но такой смерти ему еще не случалось видеть. Он фотографировал голое женское тело, распластанное на манекене, пластиковый пенис которого в момент смерти находился внутри женщины.
«Итак, Вы уже можете мне что-нибудь сказать?» Голос комиссара отвлек его от мыслей. «Она… Я бы сказал, что она умерла дней десять назад. Возможно, инфаркт или инсульт. Она умерла, в то время как…» «Я хорошо вижу, в какой момент она умерла», - сухо ответил комиссар. Ему не удавалось оторвать взгляд от этого зрелища и, прежде всего, от ее лица. Казалось, женщина улыбалась. Но это, без сомнений, ему лишь казалось. «Следовательно, мы можем исключить насильственную смерть?» - спросил он. «Да, я бы с этим согласился. После аутопсии я буду абсолютно уверен».
Комиссар не ответил. Он посмотрел последний раз на труп, на комнату. Компьютер был все еще включен. Потом закурил сигарету. «Бедняжка…», - прошептал он, вдыхая дым, словно ища в нем облегчение. Послесловие: NINNA OH, NINNA OH, IL MIO BIMBO A CHI LO DO…
La stanza era buia. Solo il monitor del computer la riempiva d’un azzurro metallico, innaturale. Nel silenzio si sentivano le dita che violentavano la tastiera, i “clic” di plastica erano l’unico suono. Lei stava seduta alla scrivania, gli occhi fissi sul video. Le pupille nere, dilatate erano circondate da un’iride di un colore chiaro, slavato, spento. La luce illuminava impietosamente le mani, vecchie, la pelle raggrinzita da rughe, macchiata, e un filo di sporco era raccolto sotto le unghie che avevano ancora tracce di uno smalto rosso.
Attorno, la casa. Buia. Nessun suono, oltre il ticchettio incessante della tastiera e della ventola del computer. Un odore penetrante di abbandono, di cose dimenticate sovrastava la puzza che saliva dal bidone della spazzatura, colmo da tempo, dal lavandino pieno di piatti sporchi, dal letto disfatto, con le lenzuola che non venivano cambiate da mesi ed il cuscino era pieno di capelli grigi. Le imposte erano chiuse, come pure le finestre. Non entrava un filo d’aria.
Niente poteva entrare in quella casa. Fuori la primavera scaldava i cortili, le gemme scoppiavano di vita, ma in quella casa il tempo si era fermato.
«Dove sei?, dove sei?» disse smettendo di scrivere. Nessuno rispose a quella domanda. Il cigolio di un mobile, lo squittio di un topo erano gli unici suoni percepibili.
Rimase un attimo in silenzio, ad aspettare una risposta. Poi, scuotendo la testa, riprese a premere i tasti, veloce, nervosa. Le parole sullo schermo si attorcigliavano, si confondevano, si mescolavano. Quasi si fondevano, per riassumere in una sola parola tutto il flusso dei pensieri.
«Ti vedo, lo so che ci sei, ti vedo», e smise nuovamente di scrivere. Si era fatta attenta. Come a cogliere ogni minima vibrazione dell’aria, ogni minimo rumore, ogni scricchiolio.
«Ah ah ah ah ah...» iniziò a ridere. Nervosa.
«Sei li dietro, ti vedo l’ombra!». Fissava la penombra azzurrina, ed il viso era sorridente, quasi ringiovanito di colpo. Indicò il monitor con un dito, quasi a sottolineare le parole scritte.
«Ecco, vedi? Ho scritto di quella volta che mi hai rincorso in riva al fiume, ricordi?» fece una pausa.
«Era autunno, forse. No, era estate. Si, mi ricordo il sole alto, il vento. Mi ricordo tutto. Ma tu non ne vuoi parlare, vero? Ti fa ancora male ricordare. Ma perché?» continuò, alzandosi dalla sedia.
Le sue labbra iniziarono un canto. Una ninna-nanna antica. “Ninna oh, ninna oh, il mio bimbo a chi lo do? Lo daremo all’orso nero, se lo mangia per intero….” e mimava il gesto di cullare un bambino, dondolandosi in mezzo alla stanza. E intanto guardava nel buio. I suoi occhi cercavano qualcosa.
«Lo so che ci sei, lo so…» ripeteva ora.
«…lo daremo alla befana, se lo tiene una settimana…» continuò a cantare, con la voce bassa, quasi un sussurro. Si muoveva per la stanza zoppicando leggermente, sforzandosi di osservare ogni angolo, ogni cosa.
«Ho scritto per te, sai? Scrivo tutti i giorni per te!» riprese a parlare. Poi lo vide. Era sulla poltrona. Nudo. Con le gambe allungate, le braccia lungo il corpo. Il membro eretto, che la guardava fisso. Silenzioso, immobile. Semplicemente la guardava.
«Eccoti!», esclamò. Ora la sua voce pareva quella di una bambina. Ridacchiava nervosa, con lo stesso riso di quando, con sua madre, andava a prendere il gelato, di pomeriggio. Impaziente e contenta, di passeggiare con lei.
«Perché ce l’hai duro? Ti piaccio? Mi vuoi?» le chiese. Lui non rispose. La guardava con gli occhi fissi, non diceva nulla. Si intravedeva appena il profilo del volto, nella luce azzurrognola, e la forma del corpo.
Corse al computer. Le sue mani scrivevano nervose, e sottolineava le parole con dei risolini. Scrisse alcune frasi, tutte in maiuscolo. Poi, lentamente, iniziò a spogliarsi, in mezzo alla stanza. Buttava i vestiti ai suoi piedi, e lo guardava. Sulla poltrona, immobile, che la fissava. Poi, si sedette sul pavimento, freddo. Un brivido la colse, improvviso. Poi, allargò le gambe, lentamente, rivolta alla poltrona.
«La vuoi? Ti piace?» e iniziò a masturbarsi, lentamente. Lui era immobile. Fermo, sulla poltrona. Non diceva una parola. E nella penombra sembrava di vedere il suo sguardo.«Mi guardi, vero? Mi stai guardando?» riprese a parlargli. E si masturbava più velocemente, ansimando.
«Guardami!» urlò. Poi si fermò. Le mancava il fiato, si sentiva la testa leggera, come se volasse sul soffitto.
No, non era un soffitto, era il cielo, si, il cielo pieno di stelle, poteva sentire il rumore del vento, vedeva le cime degli alberi, sentiva lo sciacquio delle onde sulla riva del fiume.
«Amore…amore…mi ha portata sul fiume, il nostro fiume….». Si alzò, e andò verso di lui. Allargò le gambe sul suo corpo disteso sulla poltrona, lasciò che il membro di lui entrasse e iniziò a muovere il bacino, ritmicamente. Sentiva il suo fiato sempre più veloce, sentiva la sua testa leggera, sentiva il vento, le onde, vedeva le foglie.
«Ti amo, ti ho sempre amato….» ripeteva, sempre più piano, abbandonandosi su quel corpo che la possedeva. Poi il silenzio. Tutto taceva nella stanza. All’improvviso si sentì il suono di una chiamata di messenger. Ma lei non si mosse. Non gliene importava più niente.
Il commissario era perplesso. Leggeva i suoi appunti, e chissà cosa avrebbero scritto i giornalisti. Chissà. Era stanco, molto stanco. Di tutto quello che aveva visto nella sua vita, di tutte le morti, di tutto.
«Voglio parlare con il medico legale» disse ad un suo collega li vicino. Ed entrò nella casa .
Il medico legale guardava la scena. Era abituato a vedere la morte in mille varianti. Ma questa non le era ancora capitata. Stava fotografando quel corpo nudo di donna, distesa su un manichino, con il membro di plastica che la penetrava, nella fissità della morte.
«Allora, mi può già dire qualcosa?». La voce del commissario lo distolse dai suoi pensieri.
«Ah, è lei… direi che è morta una decina di giorni fa, circa. Probabilmente un infarto, o un ictus. E’ morta mentre…»
«Lo vedo bene cosa stava facendo» rispose asciutto. Non riusciva a staccare lo sguardo da quella scena, soprattutto dal volto di lei. Pareva sorridesse. Ma era senz’altro un’impressione.
«Quindi possiamo escludere una morte violenta?» chiese.
«Si, direi di si. Dopo l’autopsia ne avrò la certezza».
Il commissario non rispose. Guardò un’ultima volta il cadavere, la stanza. Ed il computer ancora acceso. Poi, si accese una sigaretta.
«Poveretta…», mormorò, respirando il fumo, quasi ad averne sollievo.
Текст колыбельной песни (с разрешения автора в переводе он несколько изменен)
"Ninna nanna, ninna oh,
questo bimbo a chi lo do?
Se lo do alla Befana,
se lo tiene una settimana.
Se lo do all'uomo nero,
se lo tiene un anno intero.
Lo darò all’Uomo Bianco
Che le tiene finché è stanco
Lo darò al Saggio Folletto
Che lo renda Uomo perfetto
Se lo do al gatto mammone
me lo mangia in un boccone.
Ninna nanna, ninna oh,
questo bimbo a chi lo do?
Ninna nanna, ninna oh,
questo bimbo lo terrò.
Ninna nanna, ninna oh,
questo bimbo a chi lo do?
Se lo do alla Befana,
se lo tiene una settimana.
Se lo do all'orso nero,
se lo tiene un mese intero.
Se lo do a quello bianco,
se lo tiene tanto tanto.
La darò alla Fatina
che la tiene la mattina;
la darò al mago grigio
che la tiene al pomeriggio;
Se lo do ad un bambino,
se lo tiene un momentino.
Se lo do alla sua mamma,
gli fa fare tanta nanna.
Ninna nanna ninna oh
una stella io ti do.
Ti regalo la più bella,
fai la nanna bimba bella.
Ninna nanna ninna oh
vuoi la luna sì o no
Per amore del buon Dio,
fai la nanna bimbo mio.
ninna nanna ninna o
questo bel bimbo a chi lo do?
lo darò al suo lettino
che lo tenga fino a domani mattino
Lo darò e lo darei
ma per me me lo terrei.
Lo darò e lo voglio dare,
il bambino è da addormentare!"
|