ИНТЕРВЬЮ
За огромным окном штормило. Море не на шутку разбушевалось. Повисли темные тучи. Казалось, вот-вот прогремит гром и хлынет ливень.
Он нервно ходил по кабинету. Старые раны ныли, не давали покоя, но больше всего болело в грудине. Забросив несколько таблеток в рот, он запил их стаканом воды, специально приготовленным на случай сердечных приступов. Мысли уносили его в далекое неспокойное прошлое, когда происходили бурные, полные драматизма события, завершившиеся развалом великой страны.
Душа никак не могла привыкнуть к новому укладу жизни, к новой стране, в которой он оказался не по своей воле. Та, за которую он проливал кровь и терял друзей, осталась только в его памяти. Тяжело пережив все обновления, он отдался полностью работе, пропадал на производстве днями и ночами.
Он знал, что ему осталось не много, поэтому хотел сделать как можно больше для своей новой страны, ведь она все равно оставалась его родиной. У него не было желания что-либо изменять в своей жизни устоявшегося холостяка. Он привык плыть по жизни как мог, стараясь ни с кем не общаться, никого не нагружать своим нездоровьем, справляться с ним в одиночку.
Зазвонил телефон, прервав круговерть мыслей, вертевшихся в голове. Он плюхнулся в огромное кресло. Секретарь сказала, что в приемной находится корреспондент центральной газеты и просится к нему на прием.
-А кто ее приглашал? Отправь ее к заму: у меня нет свободного времени, а впрочем, что ей надо? - скороговоркой выпалил он.
- Да она интересуется юбилеем нашего порта, - тихо ответила девушка.
- Понятно. К заму!
- Но она просится именно к вам.
Он не был расположен к визитерам. Слишком много нужно было сделать. На столе лежала папка, до которой не доходили руки. Он уже не один день ее откладывал, и вот только решил это сделать, как объявился незваный гость. Но что-то подсказывало ему, что эта встреча все-таки должна состояться. Значит папка подождет лучших времен, возможно вечера.
- Ладно, пригласи ее войти, неудобно как-то заставлять женщину ждать.
Он не любил современных корреспондентов, их въедливость, назойливость и наглые вопросы, докапывающиеся до сути, которая по жизни была им утеряна безвозвратно.
Дверь открылась. На пороге появилась молодая красивая женщина, она грациозно проплыла к предложенному стулу и села, словно королева на трон.
Сейчас начнет умничать и задавать заученные вопросы, делать вид, что во всем разбирается, - проскочила у него мысль. По селектору он попросил секретаря принести чаю.
Журналистка поблагодарила и очень спокойно сказала:
- Товарищ генерал, я не буду мучить вас вопросами, тем более что компетентен из нас двоих безусловно вы. Поэтому слово вам. Надеюсь, вы расскажете все, с чем хотели бы познакомить читателей, о чем всем будет интересно, а вам приятно прочесть в газете.
- Простите, лично я ничего не хотел бы, это вам что-то от меня нужно.
Она приятно улыбнулась и сделала глоток чая, который, по-видимому, оказался очень горячим, и ей поневоле пришлось сглотнуть его. Она прикрыла руками резко покрасневшее лицо и на глазах появились слезы.
- Ну вот, мы сейчас расплачемся, - генерал протянул накрахмаленный платок.
- Простите, это все чай.
Она откинула голову и роскошные русые волосы веером рассыпались по плечам.
Генерал смотрел на нее и удивлялся манерам, полным достоинства, каких в последнее наглое время не замечал у людей ее профессии.
- Простите, товарищ генерал, возможно, вам не до моего присутствия, и мне сегодня лучше уйти, вы сами назначите мне день и час интервью. Я, можно сказать, ворвалась в ваш рабочий день без предупреждения.
Генерал смотрел на нее и ловил себя на том, что совсем не хочется ему, чтобы она ушла, что готов рассказать этой милой женщине буквально все и обо всем. Не только о том, как он смог в это сложное для страны время не только сохранить такой огромный порт, залатать все дыры в финансировании, но и поднять его, вывести в передовики. Как он, генерал секретной службы, вдруг оказался здесь, у штурвала столь сложного объекта.
Наверное потому, что в ней была масса сочетаний: женской мягкости с неуловимой жизненной силой, красоты и преданности, ума и легкой ветрености. Но главное, что во всем ее облике он поймал: она – в ожидании большой любви. Она, почувствовал он, одинока, как и я. Да, да одинока.
И он подумал, что мог бы ей подарить этот бесценный ожидаемый ею подарок, потому что сам давно созрел для этого, но понял это только сейчас, сию минуту. Он ощутил, как полон любви, нежности! Ком подкатил к горлу, и ему стало стыдно своих чувств. Еще несколько минут назад все было по-другому и мысли были другие. Он спросил:
- А откуда вам известно, что я бывший генерал? Об этом, кстати, мало кто знает.
- Но я же журналист! – весело и напористо ответила она, устремляя на него свои зеленые глаза.
Генерал встал, отодвинул кресло и подошел к окну. Сверкнула ослепительная молния, расколов небо надвое, а через мгновения громыхнул сильный гром.
- Вы тоже, как гром среди ясного неба, явились. Ну, что ж, включайте свой диктофон.
Два часа пролетели быстро, все вопросы были заданы, все ответы записаны. Небо очистилось от туч.
- Надеюсь, вы недолго задержитесь на работе, - ее взгляд упал на злополучную папку. - Оставьте ее на завтра. Посмотрите, как распогодилось. Пройдитесь вдоль моря, а то у вас уставший вид.
- Когда выйдет газета, вы мне ее принесете? Впрочем, хотелось бы заранее прочитать статьи о порте.
- Я вам обязательно вышлю факсом, как только будут оттиски. Она еще раз попросила прощения и, пожелав приятного вечера, ушла.
Дверь захлопнулась и генералу стало скучно. Он пододвинул синюю толстую папку, но, так и не открыв ее, решил последовать совету. Попрощавшись с коллегами, пошел бродить по бульвару.
Вдали он заприметил свою гостью. Она бросала что-то чайкам. Птицы как оголтелые летали вокруг нее и шумно кричали, стараясь на лету поймать брошенный корм. Он присел на мокрую скамью и не мог оторвать от нее взгляда.
Спустя два дня статьи пришли по факсу - их передала секретарь. Он одобрил текст и стал ждать, когда выйдет номер и королева-корреспондент вновь переступить порог его кабинета.
В тот субботний день он был один на работе. До юбилея оставалось два дня. Ему нужно было еще раз проверить сценарий праздника: ведь на юбилей приглашены самые высокие гости республики. Неожиданный звонок словно разбудил его, но в трубке молчали.
- Говорите же.
Отбой. И опять звонок.
- Простите, товарищ генерал, а вы видели сегодняшнюю газету? - услышал знакомый голос.
- Нет, а что?
- Ваш разворот вышел. Я отправлю шофера с пачкой газет, а вы на празднике ее раздадите.
- Спасибо, а можно, чтоб шофер сделал мне одолжение?
- Да. Какое?
- Пусть он привезет и вас. Или я лучше пошлю за вами машину?
-Ну да, лучше пришлите, потому что я дома.
Через 15 минут машина стояла внизу по указанному адресу. Она спустилась и была крайне удивлена: в салоне сидел сам генерал.
- Присаживайтесь, я приглашаю вас отобедать со мной.
Генерал не сводил глаз с ее солнцезащитных желтых очков, небрежно нанизанных на блузку и обнаживших нежные кружева бюстгальтера. Она поймала пристальный взгляд, но спокойно спросила:
- Куда поедем?
- К морю - там на крутом берегу прекрасный ресторан, вид великолепный.
Машина рванула с места.
В ресторане не было ни души, она решила устроиться на открытой террасе. Ветер играл ее роскошными волосами, а солнышко пробивалось сквозь их густоту. Разговор был непринужденным. Она говорила, а он слушал, не сводя с нее глаз.
Она пыталась понять, зачем он ее пригласил и закрыл при этом весь ресторан.
Да, впрочем, он и сам этого пока не знал, не отдавал себе отчета, хотя глубоко в душе зрело что-то ласковое, огромное, словно волшебный шар надвигающееся на него, готовое раздавить всю его прежнюю жизнь.
Он практически ничего не съел, в тарелке как положил официант, так все и осталось. И в какой-то момент ей стало стыдно за то, что она поглощала виноградину за виноградиной. А он с удовольствием наблюдал за ее алым ротиком. Крепкие белые зубки впивались в ягоду, и сладкий ее сок поглощался вместе с вином.
- А почему вы ничего не едите?
Он посмотрел на нее с нежностью, поправил прядь вызолоченных солнцем волос, которую упрямый ветер все время перекидывал на ее красивое лицо. Взял ее ладошки, сжал их своими и сказал:
- Ты напрасно пришла в мою жизнь: слишком поздно. Наша встреча - это просто насмешка судьбы.
Она осторожно освободила свои красивые ухоженные руки.
- Простите, а кто сказал, что я пришла к вам? Вы все преувеличиваете - это моя работа.
Ей стало вдруг обидно за себя, за все несбывшиеся мечты, за семейный провал, за деток, которые ждали ее дома, за счастье, которого так хотелось, за дурацкие вопросы этого неотесанного чурбана.
И он вдруг испугался, что сейчас она развернется и уйдет, и это будет навсегда.
- Давайте прогуляемся у моря, - предложил он, ловя ее не очень довольный взгляд.
Она посмотрела на него мягче.
- Да, но как мы спустимся? Здесь дороги нет.
- Я скажу водителю - он нас заберет в полукилометре отсюда - там есть съезд к морю, мы туда подойдем. А я вам помогу. Снимайте обувь, а то здесь на своих ходулях вам не пройти.
Он стал спускаться по выступам торчащих камней. Ей пришлось снять сабо на каблуках, оголяя ножку с точеными пальчиками, покрашенными красным маникюром. Он двигался вниз, подставляя ей своё колено, чтобы она могла наступая на него спускаться.
Вот и берег. Она пошла вдоль воды, проваливаясь в чуть теплый песок. Он шел след в след, покорно неся ее сабо.
Она резко остановилась. Он не смог удержать свой шаг и ткнулся головой в ее затылок. Волосы пахли, как он и предполагал, цветами, морем и солнцем. А она почувствовала силу его тела.
Невидимые флюиды растеклись по ней, словно ток, она развернулась и сделала шаг назад. Он нежно притянул ее к себе, прикоснулся щекой к ее щеке, глубоко вдыхая ее запах. Теперь она пахла терпким вином. Прикоснулся к ее, словно сладкий виноград, губам.
Они опустились на песок. Его рука аккуратно расстегнула ей блузку, потом нащупала замочек между чашечек лифа, который щелчком распахнулся от его прикосновения. Две груди, словно что-то живое, пышное, белое, сочное, вырвались наружу. Он провел по ним рукой - и сосочки превратились в твердые комочки. Она совсем не сопротивлялась, только дрожь пробежала по всему телу.
Ей он нравился: его крепкий стан, жесткие седые волосы, шрам на лице и на шее, который, как оказалось, уходил до лопаток, его сильные губы и крепкий терпкий поцелуй.
Она, под тяжестью двух тел, стала глубже погружаться в песок, чувствуя его прохладу и не понимая, то ли это душа стынет, то ли тело. А тела их сплелись - и она уже оказалась сверху, ощущая дуновение ветра по спине.
А теплое море слегка касалось их ног в такт движениям: то приходило омывая, то уходило. Оно жило вместе с ними и наслаждалось их близостью. Он поднял ее и отнес в воду, теплом обернувшую их тела. Одно мгновение - и их сознание и усладу украли море и уходящее солнце, скупо посылающее им последние свои лучи.