Патроклос

Патроклос

Патроклос проснулся от громкого воркования голубей за окном. Эти нахальные птицы чуть ли не ломились в  оконное стекло. Привыкли, что он  зимой и ранней весной их  подкармливал, выкладывая кусочки хлеба на подоконник со стороны улицы, вот и прилетали иногда до сих пор требовать свою долю, хотя была уже середина мая, и от голода они не страдали.
«Зато разбудили, спасибо, - подумал Патроклос. - Хотя бы сегодня не проспал…». Однако бросив взгляд на часы, недовольно поморщился. Нет,  он опять не услышал будильника и  опаздывает в школу, причем уже третий день подряд. Неделька явно не задалась. А это не есть хорошо, как любил говорить Патроклос. Всё-таки выпускной класс, скоро ЕГЭ и в старших классах школы царила, мягко выряжаясь,  нервозная обстановка.  Учителя и родители  так запугали бедных детей предстоящими экзаменами, что те бродили по школе  с видом настоящих зомби: бледные, с красными глазами навыкат и трясущимися конечностями. И никому, конечно, не приходило в голову пропускать занятия. Поэтому даже друзья  Патроклоса с его опозданиями  удивленно  косились на него, что уж говорить об учителях. Уже два дня в электронном дневнике красовались витиеватые послания его матери.
Но юноша ничего не мог с собой поделать. Он не слышал будильника и всё. Мать его, работая на другом конце Москвы, куда надо было долго добираться с пересадками на нескольких видах транспорта, уходила из дома в шесть утра и его не будила. Но этого никогда и не требовалось, поскольку до недавнего времени он никогда ни куда не опаздывал.  Однако с января  с ним начали происходить некоторые странности, и слишком глубокий сон здесь был далеко не самым необычным.
А началось всё  почти сразу после Нового года и  его дня рождения. Да, он родился 1 января восемнадцать лет назад. На этот день рождения и на Новый Год заодно мама подарила ему кулон-амулет. Это был оправленный в серебро черный полудрагоценный камень на серебряной же цепочке. На вид - весьма  старинная работа. Мать сказала, что этот камень называется морион или «цыган». Он очень сильный магический амулет, и его нужно носить, не снимая.
Надо сказать, что его мать была немного помешана на потусторонних силах.  Нет, она не верила в астрологию, не ходила к гадалкам и прочим прорицателям и колдунам, считая их всех мошенниками, но твердо была уверена, что сверхъестественное существует. С мамой на эту тему спорить было невозможно. В ее глазах сразу разгорался фанатичный огонь, и проще было с ней во всём соглашаться, поддакивая, или молчать, кивая головой. Поэтому Патроклос надел кулон и на самом деле  не снимал его даже на ночь, он бы не удивился, если бы узнал, что мать  проверяет  наличие амулета на его шее, когда сын спит. Впрочем, кулон смотрелся очень неплохо и богато,  антиквариат, одним словом. Но Патроклос его скрывал ото всех, нося под майкой на голом теле, так как не любил носить какие-либо украшения, считая, что вся эта ерунда подходит для девчонок, а нормальному мужчине это ни к чему.
Мать растила его одна. Отца своего он не помнил и относился к нему  скорее безразлично,  хотя порой ему было обидно, почему такое случилось в его семье. По словам матери, отец ушел от них, когда Патроклосу не исполнилось и года. Вернее не ушел, а, как говорила мать, был вынужден оставить их на некоторое время. Но он обязательно вернется. Да уж, Патроклосу  уже 18 лет, а папочка всё обязательно возвращается. Зато он  успел дать своему сыну дурацкое имечко, тоже мне, «слава отца». Зачем ему это греческое имя? А уж в сочетании с отчеством и фамилией (а мама, выйдя замуж, почему-то оставила свою девичью фамилию) вообще всё звучало шедеврально - Патроклос Атанасович Булочкин. Из-за этого  поначалу и в детском саду, и в младших классах  ему пришлось поднапрячься - уж слишком хороший повод для шуточек в ребячьей компании. Но Патроклос был весьма крепким парнем, и шутники в конце концов угомонились. Сейчас уже  все давно привыкли к его имени, только незнакомцы, типа врачей в поликлинике,  порой удивлялись живому воображению его родителей. Так что какие-либо теплые чувства  Патроклос к  отцу не испытывал.
А вот его мама относилась  к своему ушедшему  мужу как-то странно. Вообще,  отец, по крайней мере, у юноши складывалось такое впечатление, вызывал у мамы какие-то иррациональные чувства.  Как только разговор заходил об  отце (а когда Патроклос немного подрос и стал соображать, поначалу он часто про него спрашивал), на лице матери читалось такое восхищение и в то же время страх, что приходилось только удивляться. Как можно одновременно любить и  бояться одного и того же человека? Но ничего конкретного мать про отца не говорила, напуская таинственность, и постоянно что-то не договаривала.
Патроклос не сомневался, что мать  до сих пор его любит, иначе она бы давно вышла замуж повторно. В свои почти сорок лет она выглядела очень привлекательно, а уж раньше в более молодом возрасте и подавно. Но она даже официально не развелась. Или она действительно верит, что тот вернется и ее страх не случаен? Но не может ли она, в самом деле, бояться, что блудный муж, вернувшись, и увидев ее с новым мужчиной, сделает что-то очень плохое  с ней или с ее  избранником? Вряд ли, мать никогда не говорила об отце ничего плохого. Хотя почему тогда боялась?
Уж не относилась ли мать с ее помешательством на мистике к отцу как к какому-нибудь черному колдуну? На все неясности еще накладывался факт, что у них не было ни одной фотографии отца. Мать говорила, что тот не любил фотографироваться, но ведь у них даже не было ни одной свадебной фотографии!
Алиментов от отца мать не получала, зарплата у самой была весьма средненькой, особенно для Москвы, но на жизнь им хватало. К тому же ежегодно на руках у матери  появлялась довольно крупная сумма денег, и она ее тратила на разные нужные вещи. То на ремонт квартиры, то они вдвоем с сыном съездят на недельку на отдых за границу. Вот купила Патроклосу неплохой компьютер. Откуда брались деньги, мать не говорила. Юноша сомневался, что это была какая-то большая премия на работе. Он думал, что это она иногда продавала что-то такое ценное. А что можно задорого продать? Какую-нибудь драгоценную вещицу. А откуда она бралась? Или из тайных запасов, оставшихся от отца, или отец на самом деле об них помнил и периодически что-то им присылал, ту же драгоценность, а может  и  деньги. Действительно, какой-то колдун или … шпион!
От последней мысли, что его отец чей-то шпион, Патроклос развеселился и окончательно проснулся. Он  вскочил с кровати, понимая, что  едва успевает на третий урок.
Туалет, ванна, быстрый завтрак, а теперь одеваться. Патроклос с некоторым сомнением  посмотрелся в зеркало и оглядел  свое мускулистое тело, он никак не мог к нему привыкнуть. Он и раньше обладал неплохой для своего возраста мускулатурой, но сейчас он стал еще здоровее. Нет, не как «качок», а как какой-нибудь гимнаст, хотя никаким спортом никогда не занимался. Наверное, сказывались хорошие гены его отца - колдуна-шпиона.
Хорошие гены – это, конечно, хорошо. Но вот  уже пятый месяц Патроклос испытывал трудности с одеждой. Почти всё  ему стало мало. После своего совершеннолетия он постепенно, но уверено стал набирать мышечную массу и даже немного подрос. Сейчас в нем уже больше 180 см., хотя еще в ноябре прошлого года его рост был 176 см. Тут и взаправду поверишь в какую-нибудь мистику, в того же волшебного «цыгана» на его шее. Хорошо, что вроде бы уже пару недель его тело  не менялось, а то Патроклос не знал, что и думать, да и на одной одежде разоришься. Теперь не растет, но зато стал спать как сурок.
…
Как и предполагал, Патроклос успел на третий урок. Математика. Патроклос в ней особо не блистал, но на нормальный балл на экзамене мог рассчитывать. Все уроки прошли штатно, учителя учили, ученики учились, если, конечно, можно считать учебой автоматическое конспектирование ответов на вопросы, которые могут быть на ЕГЭ. Даже рука писать устала, как «рука бойцов колоть». Зато вот после уроков его отловила в коридоре классный руководитель, двадцатипятилетняя очень симпатичная учительница истории Валентина Петровна,  и ласковым голосом, от которого почему-то стало как-то неуютно, попросила прийти в школу вместе с мамой.  Никакой, мол, реакции на записи учителей в электронном дневнике от нее нет, и если  Патроклос и его мать не понимают, как нужно готовиться к экзаменам и что нельзя пропускать уроки, чтобы не опозорить на экзаменах ни школу, ни себя, то классная руководительница объяснит им это в личной беседе. 
Привлекать мать к своим проблемам Патроклос не хотел, поэтому наплел классной, что  все эти опоздания возникли  на нервной почве из-за боязни ЕГЭ. Он, мол, не может долго заснуть, от того и не может нормально проснуться, но  обязательно исправится и больше опаздывать не будет. А мать его постоянно наставляет на путь истинный, требует лучше учиться и вообще, ни в чем не виновата. А не среагировала на записи в электронном дневнике, поскольку слишком уж занята в последнее время на работе, так как в ее конторе ожидается сокращение, и она тоже вся на нервах. Приходит домой с работы домой очень поздно  и почти сразу спать.
- Хорошо, Булочкин, - покивала головой Валентина Петровна. – Пока не будем трогать твою мать. Ты ведь собираешься на ЕГЭ историю сдавать?
- Да, думаю, что это лучший вариант. Я ее неплохо знаю.
- Тогда к следующему уроку подготовишь доклад на тему «Исторические мифы» и какой-нибудь пример приведешь конкретный из истории.
- Но Валентина Петровна! Такого же вопроса не будет на экзамене, зачем время терять?!
- Патроклос! – строгим голосом прокурора проговорила учительница. – Какие будут вопросы на ЕГЭ, никому  неизвестно. Кроме того, будешь готовиться, вспомнишь и то, что тебе обязательно встретится на экзамене. Еще это - твое наказание. Заодно проверим, как ты держишь слово! История, как ты помнишь, будет в пятницу первым уроком, так что смотри не проспи.
Ничего не попишешь, пришлось покаянно смотреть в пол и соглашаться.
Валентина Петровна ловко развернулась на высоких каблуках и уверенным шагом направилась в учительскую.
«Да, хороша, - подумал Патроклос, окинув взглядом ее стройную фигуру, - хотя и старовата уже… Чёрт, история уже послезавтра, нужно идти в школьную библиотеку или в какой-нибудь магазин книг и искать материал…».
Сегодня, в среду, дополнительных занятий в школе почему-то не было, видимо учителя взяли для себя передышку, и он кинулся  в библиотеку. Но она  была закрыта. На дверях висела записка: «Вернусь через двадцать минут», но без даты. Патроклос дисциплинировано подождал двадцать минут, потом еще двадцать минут, но библиотекарша не появлялась. Наверное, она тоже решила хотя бы день не засиживаться на работе и ушла, а может и записка вчерашняя. Придется идти в  книжный магазин, благо он не слишком далеко от школы. Да и прогуляться заодно не повредит.
Патроклос не спеша шел по весенней московской улице, была середина мая, градусов 16 тепла, светило солнышко. Красота, одним словом, гуляй, не хочу. Тут он внезапно остановился. А  что имела в виду учительница? Что значит исторический миф? О чем это? О мифе, как