Антипод-s: 47 эпизод - Дом престарелых

47 эпизод

Дом престарелых

Вид рыдающей на скамейке у подъезда старушки в окружении нескольких комнатных цветков, портрета деда и нескольких пакетов вещей шокировал даже Глю.

- Бабушка… (начала Глю)
- Меня зовут Агния Андреевна, - на этом бравада гордо выпрямленной спины и седого пучка волос, стянутых на затылке, закончилась. Женщина сгорбилась и зарыдала, - дети выгнали на улицу. Вот так и сказали - куда хочешь, туда и иди.

Дальше Мастер не слушал. Он прыгал через две ступеньки, чтобы быстрее приблизиться к своей цели.

- У вас как с совестью, все хорошо? (Мастер) - без приглашения ввалился в квартиру, где нестерпимо ему хотелось помыть руки, чтобы не касаться мерзких его обитателей, - почему бабушку на улицу выгоняете?
- Никто ее не выгоняет. Кто ей виноват, что она не хочет в дом престарелых ехать, - женщина неопределенного возраста с крашенной «химией» на голове ничуть не смущалась стоять перед незваным гостем в одном халате, - сейчас Степу позову, и будут у тебя проблемы. А ну, проваливай. Степа!
- Вы чего, совсем охамели? - у Мастера даже слов не нашлось от такого наглого поведения.

От того, что он вошел в квартиру, ничего не изменилось - подростки продолжали понемногу выносить нехитрые бабушкины пожитки на улицу, косясь на мать чуть ли не с поощрением.

- а ну на место вещи Агнии Андреевны! (Мастер) - рявкнул он в сторону прыщавого пацана.
- С хера ли ты тут распоряжаешься? Степа! Иди сюда!

Не самого трезвого и далеко не свежего вида Степа вырулил из зала в рубашке, залитой то ли борщом, то ли остатками совести, и уставился на незваного гостя.

- Ты это… кто такой? Че надо? (Степа)
- По какому праву вы выселяете Агнию Андреевну, блокадницу Ленинграда, из собственной квартиры прямо на улицу? (Мастер) - пытался решить вопрос мирно.
- А, ну так это… мать в дом стариков ехать не хочет. Ну и пусть тогда идет, куда хочет… (Степа) - он не успел договорить...

Мастер, ощущая, как гнев пробивает до кончиков пальцев, схватил его за отвороты рубашки и встряхнул. А затем прижал его к стене и рявкнул, чтобы заткнулась голосившая женщина.

- Ты собственную мать, которая в войну родину защищала, тебя родила и вырастила, мудака, на улицу выставляешь? (Мастер) - на этих словах, не сдержавшись, он еще раз приложил мужчину к стене спиной, - ты охренел?
- Да ладно тебе, мужик, (заблеял Степа), - ну че ты. Все так делают сейчас. Поноет и поедет. А мы детям детскую в ее комнате сделаем. Или продадим эту квартиру и купим другую, побольше. Будто она тебе родная. Хочешь, денег дам?
- Если ты сейчас же не занесешь все вещи вместе с матерью в дом, не извинишься и не прекратишь даже попыток ее отправить в неугодное ей место, я тебе в глаз дам! (Мастер) - отпустив Степу и не замечая активных действий, зарычал, - быстро!
- Люба, скажи детям, пусть извиняться перед бабушкой и несут все назад, - видя, что жена не шевелится, он прикрикнул, - бегом, я сказал! И ты иди, помоги. (Степа)

Проконтролировав возвращение женщины обратно со всеми вещами, Мастер сунул ей в руки тетрадный листок со своим номером телефона и попросил его спрятать.

- Агния Андреевна, если повториться этот беспредел, вы мне, пожалуйста, позвоните. Я вернусь, (Мастер) - тут он смерил взглядом гнилое семейство, - и наведу порядок.

Улыбка сквозь слезы пожилой женщины были для него лучшей наградой, чего нельзя сказать о шепоте Глю «Все людишки одинаковые, всех не исправишь».