Глава 1 “Знаки”
1
Февраль, 2007 г., отделение реанимации
В детскую память Марты клеймом врезалась та ночь. Звуки колес каталок и шаркающих ног в бахилах сосуществовали с голосами врачей, раздающими короткие, но звучные команды. Младший персонал сновал с карточками, таблетками, шприцами и капельницами, жадно впитывая ценные указания старших коллег, и тут же исчезал. В воздухе витали беспокойство и суета, смешивающиеся с запахами стерильного больничного белья и лекарств. Несмотря на обманчивое ощущение хаоса, все эти люди и оборудование являлись слаженным механизмом, конвейером, принимающим пациентов в тяжелом состоянии, и возвращающим их здоровыми. Даже сам великий Гиппократ, на чью голову свалилась не одна клятва молодого врача, вряд ли смог бы обставить всё лучше.
Марта тщетно пыталась вглядываться в лица. Пациенты были либо без сознания, либо не в состоянии поднять головы. Доктора были сосредоточенными и хладнокровными: казалось, годы практики натренировали каждый их мускул и закалили каждый нерв. Каждый раз, когда подвозили капельницу и врач вонзал иглу в вену, девочка прятала глаза в плечо мамы, ловящей движение каждой тени в палате напротив. Синева под глазами и пятна на лице Ольги Сергеевны выдавали случившуюся трагедию и, как следствие, недосып.
- Ну что там, доктор? Есть какие-нибудь новости? - женщина внезапно подскочила с места и бросилась к вышедшему из палаты доктору.
- Состояние критическое, но стабильное. У вашей мамы был инсульт, и вы правильно поступили, что сразу же позвонили нам, когда почувствовали неладное, - успокоил Константин Игоревич, утешающе взяв женщину под локоть. - Спасли ей жизнь, без преувеличения. Сейчас она в коме.
- Как долго она в ней пробудет? - побледнела Ольга.
Её покрасневшие сухие глаза смотрели прямо в душу. Пальцы женщины впились в руку доктора так, что костяшки побледнели.
- С ней всё будет в порядке?
- Не берусь делать никаких предположений по поводу длительности восстановительного процесса. Может, пару часов. Или пару дней, неделю, - развёл руками доктор Курасов. - В любом случае, вашей маме будет оказан необходимый уход, и вам сразу сообщат об изменении ее состояния.
Константин обратил внимание на прячущуюся за Ольгу Марту. На его лице, наконец, проступили эмоции, он смягчился и присел на корточки.
- Юная леди, а ты будь сильной и оберегайте маму, - доктор достал из кармана халата ириску и протянул ее девочке. Марта посмотрела на маму, и, увидев её одобрительный кивок, осторожно взяла конфету. - Это жизнь, а значит, никто не застрахован от проблем со здоровьем. Ни мы, ни наши самые близкие люди, как бы мы не желали им добра и долгих лет. Обещаю, что мы с коллегами сделаем всё, что в наших силах, чтобы ты смогла ещё не раз поболтать с бабулей.
- А мы можем её проведать? - немного осмелев, спросила девочка, решительно сжимая в кулаке конфету. - Нам очень нужно!
- Да, доктор, можно нам войти? - присоединилась к ней мама.
Константин Игоревич почесал затылок и осмотрел помещение коридора. По всей видимости, такого разрешения он дать не мог, но очень хотел пойти на встречу этой семье.
- Ладно. Говорят, в таком состоянии даже полезны беседы с родственниками. Мол, люди в коме нас слышат и находят путь к нам по голосу. Не странно ли, да? - Курасов задумался, но тут же опомнился и вернулся к разговору. - Только не засиживайтесь, ладно? А то все получим по шапке.
Марта утвердительно кивнула и устремилась к палате. Дернув ручку двери, она обернулась и увидела, как доктор ещё секунд десять тихо переговаривался с мамой и, кивнув на прощание, отправился в сторону приёмного отделения.
- Мам, о чём вы говорили с доктором? - спросила девочка.
- Ни о чём, милая, мелочи, - торопливо ответила Ольга и вошла в палату.
Марта не давила. В тот вечер, когда отец ушёл из семьи, девочка моментом повзрослела и осознала, что теперь главным её человеком в жизни стала именно мама. Опорой, поддержкой, советчиком, музой - всем. Только она всегда будет искренне желать ей, Марте, счастья. Тогда Ольга была в похожем подавленном состоянии, и внутреннее чувство Марты правильно подсказывало ей, что лучшее, что она сейчас может сделать для матери - вести себя как обычно, будто ничего не произошло. Не перечить и поддерживать любое решение Ольги, каким бы странным или неправильным оно ей не казалось.
Внутри палаты было жутковато. Бабушка неподвижно, словно статуя, лежала на кушетке. Половина её лица была скрыта кислородной маской, а на подушке разметались во все стороны седые пряди. Людмила Андреевна была миниатюрной женщиной, с густыми бровями и круглым лицом, со стертыми мозолистыми руками. Когда она улыбалась, в уголках рта появлялись ямочки, а голубые глаза излучали покой и непринужденность, будто бы и не было той усталости после смены в продуктовом магазине.
Люминесцентная лампа иногда потрескивала над головой, как сверчок. Аппарат рядом с кушеткой, названия которого Марта тогда не знала, показывал пульс бабушки. Зеленые линии на мониторе, перемежающиеся с изломами, в какой-то странной последовательности. Пип… Пип… Не зная всех премудростей медицины девочка безошибочно понимала, что пока аппарат издаёт это пиканье, здоровье бабушки будет в безопасности.
Марта снова посмотрела на старушку. Дряблые мышцы рук и ног, неестественная бледность, отёки. “Моя мама когда-то тоже станет такой?” - вдруг задумалась девочка. “А значит, и я?”. Девочку пугали не столько внешние проявления старости, сколько постепенный спад физической активности, физических возможностей. Наивная, она полагала, что отсутствие активного образа жизни сведёт её с ума: ведь она чувствовала такой прилив свежести в свои девять лет! Ещё пару лет назад бабушка постоянно гуляла с ней, катала на качелях и санках, играла с ней в прятки. С течением времени количество этих прогулок начало сокращаться: у Людмилы Андреевны начались периодические мигрени.
Впрочем, один из интересующих её вопросов Марта всё же озвучила.
- Мама, а что такое кома?
Ольга, державшая Людмилу Андреевну за руку и молчавшая всё это время, вздрогнула от неожиданности.
- Что, доченька?
- Что такое кома? - повторила девочка.
- Ах, это… Как бы по-простому… Ну-у-у-у, это такое состояние, когда человек спит до тех пор, пока не выздоровеет, - попыталась сформулировать мама.
- Значит, если бабушка проснется, то она уже будет здоровой?
- Получается, что да.
В голову девочке пришла, как ей показалась, гениальная идея. “Странно, что мама сама до неё не додумалась!” - подумала она радостно.
- Так давай её разбудим! Бабу-у-у-у-шка! - не дожидаясь ответа, воскликнула Марта, взяв бабушку за руку. По ней фиолетовыми, почти синими лентами сбегали выделяющиеся вены. Девочка удивилась тому, насколько холодными были пальцы рук Людмилы Андреевны: они будто принадлежали мертвецу.
- Тише, милая. Мы никак не можем повлиять на то, когда бабушка проснётся, - сказала ей Ольга.
Удивительно, но девочка словила интонацию мамы и больше не перечила. Воспитание давало свои плоды. Марта лишь разочарованно протянула:
- И что нам делать? Ждать?
- Да. И верить. Это лучшее, что мы сейчас можем сделать.
Девочка расстроилась и начала ходить взад-вперёд по комнате. “Ну давай, бабуля, пошли домой!” - мысленно умоляла она. “Будем смотреть мультики, будем делать пироги вместе. Я буду раскатывать тесто, а ты - ложить в него начинку и запекать в духовке. Ну же-е-е-е! Мне ещё нужно рассказать тебе про Никиту, он мне ручку с жирафом подарил!”.
- Мартик, когда бабушка очнется, нам надо будет оказать ей уход, - Ольга Сергеевна подняла голову и посмотрела на дочку. Со стороны это могло выглядеть, не как разговор ребенка с родителем, а как разговор двух взрослых женщин: настолько кротко и с пониманием смотрела девочка в ответ.
Сердце Ольги в который раз затопила вина за то, что она вынуждает дочку совершать взрослые поступки и заковывать себя в кандалы ответственности раньше положенного времени. Хотела бы она, чтобы у Марты всё было по-другому: полная семья и беззаботное детство, но судьба вновь и вновь подкидывала семейству Савицких новые ухабы.
- Не волнуй ее по пустякам и не расстраивай. Не жди, когда она попросит о помощи, предлагай её сама по возможности. Чтобы до конца поправиться, ей нужны будут положительные эмоции.
У девочки возник было вопрос по поводу того, действительно ли положительные эмоции могут что-то вылечить, но она подавила вопросный позыв и кивнула. В конце концов, очень многие вещи строятся на вере. Ольга обняла Марту, поцеловала ее в лоб и снова переключила внимание на бабушку, уйдя в свои тревожные мысли.
Марта еще недолго постояла возле бабушки, тщетно пытаясь прочесть что-то в ее неподвижном лице, после чего вскарабкалась на подоконник и увидела Минск с высоты девятого этажа. Для девочки, живущей в пятиэтажке советского типа, эта картина оказалась воистину открытием. Здания больше не казались такими гигантами, как это было раньше, а люди, растворяющиеся и выныривающие из темени, были похожи на точки. Огромные буквы, установленные на верхушках небоскрёбов, мерцали разными цветами и манили своей недосягаемостью. Тогда Марта и поставила себе цель побывать в как можно большем количестве стран, чтобы как можно чаще испытывать радость открытия и головокружение от поражающих воображение картин.
В окнах то и дело вспыхивал свет. “Интересно, сколько людей сейчас не спит?” - озадачилась девочка. На семидесятом человеке она уже мирно дремала, прижавшись щекой к стеклу, путешествуя в детских снах...
2
11 октября 2017 г., ст.м. Площадь Победы, утро
- Извините, не примите участие в социологическом опросе?
- Прошу прощения, не ответите на парочку вопросов?
- Разрешите…?
Высокая и худенькая, как соломинка, девушка, лет девятнадцати, уже отчаялась взять полноценное интервью и просто на удачу ныряла в толпу выходящих из метро людей в надежде найти понимающего человека. Её просящие карие глаза и робкая улыбка топили лед в сердцах безучастных горожан как могли, но в большинстве своём пасмурная толпа не обращала внимания на Марту. Их сложно было винить в безразличии: в осеннюю утреннюю пору людей целиком поглощают мысли о том, как на автопилоте добраться до работы, выжать из кофемашины драгоценные капли бодрящего напитка и запустить маховик очередного будничного дня. Вдобавок на улице моросил дождь, и брезгливые минчане прятались под зонтами или под капюшонами и пробивались под навес ближайшей автобусной остановки.
“Привет, как там интервью?”
Марта мельком увидела сообщение от Кости и почувствовала лёгкое раздражение. Против Вороновского она ничего не имела, хотя и искренне поражалась его желанию засунуть нос абсолютно везде. “Неужели ему совсем нечем заняться?” - недоумевала девушка, подтверждая простую истину: никто не любит, когда ему кто-то гавкает под руку.
Туннель выплевывал людей порциями с периодичностью в четыре-пять минут, из которой лишь один-два соглашались на парочку вопросов. Первоначально Марта записывала ответы в блокнот под нетерпеливыми взглядами интервьюируемых. Погода издевательски смачивала рукописи девушки, превращая их в каракули. Длинные, по пояс, пшеничные волосы прилипли к лицу и
