ДОЧКИ-МАТЕРИ
/ эротическая повесть /
ГЛАВА ВТОРАЯ
4.
Как умудряются женщины удовлетворять одновременно голод и страсть, тайна сия велика есть. Я был голоден, а в такие минуты не до психологических тонкостей, тогда, как для женщины, момент истины. Укладывая мягкими, как у кошки движениями, кусочки сервелата на язык, наконец, проглатывала, наталкивая наблюдателя на мысли, отнюдь не согласными с требованиями желудка. Этакое наваждение, от которого освобождаешься не силой воли, а когда совратительница убедиться, что игра сделана. И не без основания. Я что-то мычал, жестами и мимикой стараясь передать своё восхищёние и, значит, покорность, прочитав, по лёгкому движению губ, удовлетворение от столь нетрудно одержанной победы. Но полностью распорядиться ею не сумела, произнеся, к делу не относящуюся, но зачем-то ей понадобившуюся, фразу:
– Сделай одолжение, перестань мне «выкать», ведь мы с тобой не на светских посиделках.
– Что ты предлагаешь?
– «Тыкни» — и дело с концом.
– В конце концов, всё свелось к «концу», но он в твоём распоряжении.
Я не мог упустить шанс отыграться, сознавая, что игра словами поощряет к продолжению любовной игры, но уже на моих условиях. Ибо её отчаянная попытка вернуться на исходные позиции, ни к чему ни привела.
– Не ёрничай.
– Ничуть.
– Ты, как все. Получив, что хотят, вы, мужики, начинаете выказывать остроумие, почти всегда удачное, но не всегда… Ладно, займём для ясности.
– Продолжай!
– Простительное.
– Я оскорбляю твой слух?
– Я бы не позволила.
– Тогда не держи камень за пазухой?
– И больше ничего не разглядел?
– Где?
– Там, где и камень.
– Мешает, убери, разгляжу.
– Уберу, когда перестанешь быть для меня тайной.
– А в постели…
– Ты прав, отключаюсь. Но и в эйфории, для меня ты мистер Икс. У каждого из нас немало причин скрывать или скрываться, но недоверие обидно, раз я готова прикрывать тебя своим телом.
– Ты ещё и любительница тайн.
– Мои тайны спрятаны в мужских объятиях. Я люблю то, что нравится вам.
Мне показалось неуместной попытка расширить любовное пространство, не считаясь с моим чувством гордости, но телу женщины не прикажешь, а, чтобы обратиться к её уму, сначала его надо найти.
– Откровенность за откровенность: люблю нравиться женщинам, – вот всё, на что оказался способен.
– И добиваешься этого, напуская на себя таинственность?
– Обычная попытка удержать интерес к себе, если таковой вообще существует.
– Для меня мужская тайна заключена в трёх буквах.
– Горячо.
– Так отчего же не сказать сразу?
Пришлось назваться. Она хмыкнула, как бы подразумевая, что из-за такого простецкого имени не стоило столь долго держать её в неведении.
– Не аристократично.
– Воистину, не ведаешь, где найдёшь, а где потеряешь.
Весь этот бред выглядел, как перерыв между актами, но не театральными, а сексуальными.
– Поэтому старайся не терять, – и, почему-то решив, что обижаюсь, попыталась меня успокоить, сообщив, что от своего имени тоже не в восторге. – Я изобразил благодарность, приложив руку к сердцу. – Не насмешничай, ведь человек, сам того не осознавая, подстраивается под, полученное от родителей, обозначение. Но многое зависит и от фамилии. У нас в классе была девочка Анжела Бугай. Никто из ребят даже не глядел в её сторону, хотя была очень привлекательна. Её дразнили нещадно. Когда классная попробовала вступиться, сама не рада была. Наш первый красавец Максим Панин буквально убил её своей логикой. «Представьте себе, Алла Александровна, что сын ваш решил жениться на девушке по фамилии Бугай. Ваши действия?» Она попыталась что-то ответить, но хохочущий класс не дал ей рта раскрыть, крича: «Бугай! Бугай! Бугай», и она, махнув рукой, отвернулась. Потом наша отвергнутая стала мадам Франжье, и очень, наверное, этим своим «франжье» гордилась. Говорю предположительно потому, что затерялась где-то в парижских джунглях. А ко мне, словно в отместку, посватался некто Полторапуд, но поскольку моим требованием было похудеть в полтора раза, ничего у нас не вышло.
– Не слишком ли безжалостно?
– С такими именами не бывают ни крестные отцы, ни открестившиеся дети.
– Опасная профессия.
– Конечно, если убьют. А в тюрьме, не ты первый, не я последняя. Носила бы передачи, нас оставляли наедине, давая возможность порадоваться короткому счастью. И, при этом, обязательно подглядывали бы в «глазок». Ах, боже мой, я ведь знаю, что такие шикарные мечты сбываются с кем-то, но не со мной.
Чёрный юмор не помеха сперме. Я подозревал, что в этом избытке сарказма, проявлялась женская неудовлетворённость, но старался не вникать, какая доля вины приходится на меня. Впрочем, на провокацию всё же решился.
–Извини.
– За что?
– За несбывшееся.
– Надеюсь, не всё потеряно?
Она перешла со стула на мои колени, и, после небольшой возни, прошептала, дыша в ухо:
– Извиняю, при условии, что не оставишь меня разочарованной.
– Будущее покажет.
– Твоё будущее в моих руках… Чувствуешь?
– Вполне.
– Значит, я высказалась чле-но-раз-дель-но?
Её откровенность казалась поразительной, хотя целомудрие в наше время, не встречается даже в проповедях. Её предшественницы, тоже не отличавшиеся скромностью, всякий раз давали понять, что жертвуют ею из желания угодить моему тщеславию, тогда, как Клава, расставалась с ней, как с грузом, слишком тяжёлым для перемещения на большие расстояния. В этом не было ничего, меня уязвляющего, и, значит, глупо отказываться от подарка, оплачивать который придётся не мне.
Напрашивающийся вопрос, а как же она с другими, застывал на полпути, ибо казался неуместным. Тогда, как, в тайне от самой себя, женщина его ждёт и разочарована, не услышав. Секс всегда одинаков по форме, но розен по содержанию. Я не требовал разъяснений, но всё же получил. Чуткая женская душа ощутила нечто, мною недоговоренное. Это не умаляет женщину в собственном мнении, ибо подозрение в непостоянстве, льстит её гордости, если другого предлога не оказывается под рукой. Редкое, по-моему мнению, качество, служащее оправданием женской откровенности, без того, чтобы прослыть проституткой. Впрочем, сказанное не вслух, а угаданное, не отменяет возможности точного воспроизведения.
– Ты берёшь меня не так, как другие.
– Лучше или хуже?
– Лучше бы не хуже.
– Сложно сочинённые ответы меня утомляют. Постарайся вносить ясность, а не запутывать.
Моё преимущество, казалось мне, окончательным, чем и решил воспользоваться в полной мере. А вместо этого пропустил удар, тем неожиданный, что непредусмотренный.
– Ты берёшь меня не целиком, а по частям.
Последняя, с её стороны, попытка отстоять независимость и показать, кто в постели хозяин. Всё это из области ощущений, а не логики. Но логика была бы третьей лишней между нами, а потому предпочёл отсутствие хлопот, отказавшись от принуждения к полной откровенности. К тому же, абсолютная победа самая ненадёжная. Сексуальный опыт, приобретается не кровью сердца, а телесно-мозговым усилием. Она, притворяясь, то смущённой, то непонимающей, смеясь, поощряла на дальнейшее продолжение «допроса», но в мои намерения не входило помогать ей в том, что могло обернуться невыгодой для меня. И тогда я услышал:
– Правду говорят, что удовлетворение женщины никогда не бывает полным. Если мужчина устраивает нас в постели, мы ещё согласны мириться с его произволом вне нее, но вовсе не означает, что всегда.
– Это вызов?
– Иногда приходится вызывать огонь на себя, чтобы понять, какое , против нас, оружие в арсенале мужчины?
– Ничего, кроме того, что уже известно.
– И всё же, какое?
– Из трёх букв.
Она рассмеялась, довольная повторением её остроты.
– Ты, кажется, собралась уходить, и, кажется, тебя ждут, а кто именно, не сказала.
– Не искушай женщину моралью, если есть для этого другой, более надёжный способ. – И добавила: – Повторим?
Как и следовало ожидать, повтор не послужил мне, в её глазах, оправданием.
И долго ещё не одевалась. Привычка на случай, если партнёр передумает. Когда я протянул деньги, мой жест оставила без внимания.
– В чём дело?
– Если возьму, у нас не будет причины для новой встречи.
– Намерена использовать меня, как сберегательную кассу?
– Для этого и нужен мне твой телефон. Понадобиться, позвоню.
– Могу и я …
– У меня нет телефона. Сначала Никита, потом Брежнев обещали, а напоминать стеснялась.
– Но деньги…
– Пригласишь в следующий раз в ресторан.
А на просьбу поцеловаться перед уходом, сказала, то ли серьёзно, то ли шутя, что поцелуи приберегает для любимого.
Борис Иоселевич
/ продолжение следует /
|