– Зачем?
– Покататься… Доехал до поворота, где речушка, не справился с управлением и слетел с дороги.
– Почему об этом нет упоминания в справке?
– Дорожники не стали писать заявление.
– Отец замял?
–Да… Но это еще до меня было.
– Как говорится, если проблему можно решить за деньги, это не проблема, это расходы. Что еще за ним было?
– Погреб Родиных сожгли в прошлом году.
– Зачем?
– Говорили, что демона хотели вызвать…
– Ничего себе детишки, – вырвалось у Славика. – И вызвали?
– Не знаю, как сказать… спросите лучше его самого.
– Еще?
– Еще в прошлом месяце… такое дело. Приехали какие-то «дети гор» пустые бутылки на жвачки и подсолнечное масло на молоко менять. Начали обманывать народ: детей, бабушек. Виталик, Андрей, Витек и еще двое немецких ребят избили торгашей, забрали масло…
– Разбой?
– Масло обманутым людям раздали…
– Прямо Робин Гуды какие-то. У вас тут и немцы есть?
– Да, две семьи. Шнеппе и Финкели. Из поволжских немцев.
– Избили, а дальше что?
– Ничего. Те уехали, жалоб в милицию не поступало.
– Откуда тогда вам это известно?
– У меня есть человечек в деревне… Сообщает мне о происходящем…
– Я могу с ним поговорить?
– К сожалению, нет.
– Понятно. Еще что-то на совести есть?
– Виталик, вместе с младшим братом и его другом – Шуриком Моргуненком, залезли в старый детский сад и украли оттуда ночные горшки.
– Зачем? – одновременно вырвался вопрос у следователей.
– Я не знаю.
– Опять кража со взломом?
– Да…
– И?
– Дело повисло. Доказательств у меня нет.
– И желания тоже?
– Если честно, то да. Преступление это не бог весть какое, и портить детям жизнь ни за что, ни про что…
– Детям? Просто братья-разбойники какие-то! Хорошо, мы этого не слышали. Еще что-то?
– По Виталию?
– А есть по другим?
– Полно. Тут полдеревни «сидельцев». Много народа после «химии» на поселение сюда посылают. Многие уже рецидивисты. Один как раз перед убийством Андрея «откинулся»,
– Кто такой?
– Леня Бруй. Четыре ходки за кражи. Последняя – полтора года.
– За что?
– Мешок капусты с подельником украли. Точнее два… Там вообще забавная история была.
– Лейтенант, у меня складывается ощущение, что вы про Виталия не договариваете.
– Еще поножовщина за ним есть, – опустил голову участковый. – Весной, в Афоньевке, в клубе, подрался с одним местным. Тот за нож схватился. Виталий его этим ножом и того…
– Жив?
– Живой, что такому сделается? Два месяца в больнице пролежал и как с гуся вода. И Виталик месяц там пролежал – заражение крови. Тот дурак ему под левую ключицу лезвие загнал. Чуть выше и каюк бы.
– Везучий. Вернемся к нашему убийству. Лейтенант, какие ваши соображения по этому поводу?
– Места у нас глухие, тут вокруг леса. В этих лесах и раньше людям случалось пропадать. Труп, почитай, на опушке заповедника нашли. А дальше там лесной массив огроменный, в котором полно завалов, буреломов, болот, трясин, зыбучих песков и непроходимых зарослей, тянется.
– Не знал, что в лесу зыбучие пески бывают, – удивился Слава, – думал, что только в пустыне.
– Я, пока участковым тут не стал, тоже не знал. Редкое явление, но в заповеднике встречается.
– Не многовато ли получается? – спросил Андрей Иванович. – И трясины и зыбучие пески.
– Вам лучше егерей расспросить.
– С егерями мы пообщаемся, пока слушаем вас.
– Мелкие речки там петляют: то появляются, то исчезают. Говорят, что так бывает – идешь по лесу, а там речка, а через месяц ее уже нет в том месте, а на новом месте есть.
– Хлопотно?
– С лесами этими у меня хлопот особых нет, больше у лесников. Мужики деревенские лес приворовывают потихоньку, кто на баню, кто на дрова, не без этого, но воруют слева от дороги, в заповедник не лезут. Еще, случается, копатели всякие…
– Копатели?
– Местные их «черными следопытами» называют. Тут неподалеку бои в войну были сильные, рвы противотанковые и окопы до сих пор видны. Оружие по лесам еще встречается, вот и лезут всякие. Но местные их не любят. Дорога тут одна – проходит через деревню. Любой чужой сразу же на виду. Подходят к ним, спрашивают, кто и к кому. Бывает, что и учат…
– Значит, любого туриста или грибника должны были видеть?
– Да, пешком из другой области по лесам маловероятно сюда притопать. Значит, убийца, скорее всего, местный.
– Скорее всего?
– Тут же и приезжие бывают, гости. Сейчас лето – внуки из городов к бабушкам понаехали. Список всех приезжих, бывших на тот момент в деревне, я составил и передал Вячеславу Ильичу.
– Так точно, – подтвердил Слава.
– Вячеслав, а карту ты привез?
– Так точно, – Слава протянул свернутую карту, Андрей Иванович расстелил ее на столе.
– Владимир Семенович, посмотрите.
– Место преступления вот тут, – ткнул пальцем лейтенант.
– Хорошо. Вот карандаш – отметьте свой участок.
– Карловка, Борчанка, Заузье, Поляковка и Чешуевка тоже.
– Треугольник получается…
– Да, похоже… Вот асфальтовая дорога – двенадцать км от Карловки до центральной трассы, – карандаш уверенно двигался по карте, – вообще, по этой дороге машины редко ездят и в основном совхозные. Вот тут, на горке, развилка Карловка – Буково. Детей из Карловки возят в школу вот сюда – в Афоньевку.
– Не далеко, за двенадцать километров?
– В Карловке раньше была начальная школа – три класса. Но с прошлого года ее закрыли. Теперь и младшеклассников возят в Афоньевку на совхозном автобусе.
– Афоньевка не ваш участок? Почему?
– Так сложилось – в границах прежнего сельсовета.
– Вячеслав, запроси райотдел по всем происшествиям в школе и самой Афоньевке за последние два года.
– Про одно я вам сам могу сказать, – откашлялся участковый. – В этом году, весной, покончил с собой одноклассник Андрея и Виталика – Юра Савкин. Выпил формалин из кабинета биологии. Ослеп, пока везли в больницу, умер.
– Сам выпил?
– Весь класс сказал, что сам налил себе в компот в школьной столовой и выпил. Думал, что это спирт… Там гадюка была залита в банке, а он решил, что она заспиртованная.
– Весело тут у вас, как я погляжу. Он Карловский был?
– Нет, из Афоньевки.
– Рассказывайте дальше.
– Вот тут заповедник, – карандаш очертил большой кусок территории, – тут Борки – вымирающая деревня. Там всего два человека живет сейчас. Там, кстати, военный музей был – немец Володька, одноклассник Андрея и Виталика, с двумя младшими, в прошлом году взломали этот музей.
– Зачем?
– Хотели оружием завладеть. Их задержали и Володьке дали полгода условно. Остальным по малолетству ничего. Вот возле этих Борок летом «красные следопыты» раскопки проводят.
– А сейчас?
– В этом году еще не успели приехать.
– Точно?
– Точно, они у директора отмечаются. Тот печати ставит – это же официальные поисковые экспедиции. Да и могут не приехать, у них в прошлом году насмерть змея студента укусила.
– Жуть какая. Получается, проселок в Борки это граница заповедника?
[justify]– Да, но в заповедник местные не ходят. Считают «нехорошим местом». Да и в Чайки, куда мы сегодня ездили, забредают редко. Кстати, Чума перед тем как свихнуться, там
