Кропоткин. Каддафи. Ливия.

организма, в котором отношения между отдельными его членами определяются не законами, наследием исторического гнета и прошлого варварства, …а взаимными соглашениями, свободно состоявшимися, равно как и привычками и обычаями, так же свободно признанными. Эти обычаи, однако, не должны застывать в своих формах и превращаться в нечто незыблемое под влиянием законов или суеверий. Они должны постоянно развиваться, применяясь к новым требованиям жизни…»[26]
В качестве альтернативы государству и Кропоткин, и Каддафи предлагают  федеративный принцип организации общества. Кропоткин выдвигает идею анархического коммунизма, когда все общество состоит из свободных союзов,  которые  взаимодействуют  между собой  посредством свободных соглашений, установленных «непосредственно, помимо всякого вмешательства центрального правительства,  без законов, созданных для  различных  обществ»[27]. «Больше того. Мы также считаем, что если не нужно центральное правительство, чтобы приказывать свободным общинам, если национальное правительство уничтожается, и единство страны достигается с помощью свободной федерации общин, в таком случае таким же лишним и вредным является и центральное городское управление… Федеративный принцип, т.е. вольное объединение кварталов, промышленных союзов потребления и обмена и т.д., вполне  достаточен, чтобы установить внутри общины согласие между производителями, потребителями и другими группами граждан»[28].
Каддафи  также  предлагает организацию общества на федеративной основе – Джамахирии (власти масс):  «весь народ делится на множество небольших групп, называемых первичными  народными  собраниями…  Каждое  народное  собрание избирает народный комитет,  состоящий из нескольких членов… Всеобщее народное собрание избирает народный комитет, называемый Высшим народным комитетом, который составляют все секретари отраслевых высших народных комитетов»[29]. Надо  также отметить, что помимо этой сложной системы народных комитетов Каддафи предлагает систему народных конгрессов снизу доверху: от первичных на местах до Всеобщего народного конгресса в центре.
Из сказанного видно, что, в воззрениях на организацию общества  в идеях Каддафи и Кропоткина есть существенное отличие: ливийский  лидер предлагает объединение всего народа в некие организации, называемые комитетами и конгрессами, в которых (несмотря на то, что они достаточно логично ложатся на ливийскую племенную структуру и не уничтожают полностью родовую организацию на местах) так  или иначе, сохраняется выборная система, хотя сам ливийский лидер, кстати, считает её несправедливой. В соответствии с «Зеленой книгой» Всеобщий народный конгресс не является законодательным органом, на нем лишь обсуждаются решения местных народных  собраний,  что ставит под  вопрос целесообразность  существования  самого Всеобщего народного конгресса. Более того, абсолютно непонятна необходимость существования Высшего народного комитета и отраслевых высших народных комитетов, если они не меняют решения местных народных комитетов. Согласно «Третьей мировой теории», их задачей  «является контроль за исполнением решений первичных народных собраний»[30]. Каддафи, правда, отрицая представительство, говорит, что народ таким образом контролирует сам себя, но и здесь с ним вряд ли можно согласиться, ведь секретари высших народных комитетов все-таки являются представителями народа, своеобразным меньшинством, контролирующей властью. Кропоткин говорит о союзе общин, считая, что любые общественные организации так или иначе нарушают свободу индивидов под видом контроля, ливийский лидер же видит необходимость в такого рода «контроле», и в этом «третья теория» Каддафи уже во многом схожа с ленинской идеей власти советов, но она также сопоставима и с децентрализованной системой так называемых «вольных советов» украинского анархиста Н.И.Махно, не отказывавшегося и от системы революционных военных советов, своеобразной «контролирующей» ветви власти, также как и Каддафи наряду с народными конгрессами и комитетами ввел структуру «революционных комитетов». Так или иначе, в систему народных комитетов Каддафи вкладывает видоизмененную форму государственной власти, что само по себе симптоматично.
«Третья мировая теория» Каддафи, несмотря на постоянную пропаганду  своей универсальности, безусловно, в первую очередь рассчитана на потребление внутри Ливии – страны, имеющей свою этносоциальную специфику. И под это «специфическое» Каддафи попытался подвести собственные теоретические разработки, чтобы они соответствовали ливийскому укладу жизни и были восприняты простыми ливийцами. «Зеленая книга» была написана с учетом  соответствующей эрудиции и политической культуры бедуинов, поэтому излишне примитивизировать ее не стоит. Система народовластия, выдвинутая в качестве альтернативы государству, на самом деле, представляла собой популистский набор неких постулатов из свода политической мифологии, где были переименованы вывески традиционных форм правления, имевшие целью легитимацию новой власти. Однако на язык бедуинов «теория» переводилась, как обещание не трогать их вековых обычаев. Из приведенного выше краткого анализа можно сделать вывод, что, разрабатывая свою концепцию народовластия, большей своей частью в несколько упрощенной, а порой даже вульгаризированной форме дублирующую идеи других политических теорий, в том числе концепцию анархо-коммунизма Кропоткина, Каддафи избрал в качестве основы непредставительную форму демократии, позволившую ему десятилетиями находиться у власти без ротации и преемственности, при этом сохраняя собственную харизму в глазах местного населения. Свою идеологию Каддафи представляет как нечто универсальное, почти уникальное, разумеется, не сопоставляя ее с другими концепциями (тем более с анархизмом), и прямо называя ее «третьей мировой теорией» — альтернативой либерализму и марксизму. В данной ситуации особый смысл приобретает вопрос – насколько концепция анархизма «защищена» от использования ее элементов в целях легитимации власти, с логично следующей вульгаризацией этой теории, низведением ее до уровня обыденного сознания, до языка лозунгов и плакатов и превращения ее в очередной политический миф, наподобиелиберального или большевистского.