Кропоткин. Каддафи. Ливия.

Общеизвестно, что философское наследие трудов П.А.Кропоткина исчисляется десятками работ, которые повлияли на мировоззрение сотен мыслителей, писателей, общественных деятелей. Но, на мой взгляд, мало внимания уделялось сопоставлению воззрений этого теоретика анархизма с политическими концепциями харизматических лидеров некоторых стран, использующих идеи социального равенства и свободы личности в целях легитимации собственных авторитарных режимов. В данном случае речь пойдет о лидере Ливийской Джамахирии – полковнике Муаммаре Каддафи.
После свержения королевского режима в 1969г. лидер ливийской революции сначала пытался воплотить в жизнь идеи «Национальной хартии» египетского президента Г.А.Насера. Однако через некоторое время он убедился, что они не подходят к ливийским условиям. И тогда Каддафи на основе так называемой «Третьей мировой теории» начал разрабатывать собственную концепцию «прямого народовластия», опиравшуюся на племенной менталитет бедуинов и выдвинутую в качестве новой модели общественного устройства, альтернативной государству. Одновременно с этим Каддафи начал досконально изучать труды виднейших теоретиков и философов. Ливийский лидер обратился в том числе и к наследию русских революционных радикалов, в первую очередь – М.А.Бакунина, П.А.Кропоткина, В.И.Ленина. Толчком к этому послужил набор работ В.И.Ленина, переведенных на арабский язык и направленных посольством СССР в Ливии в канцелярию ливийского лидера в качестве подарка по случаю столетия со дня рождения вождя мирового пролетариата. Одновременно для Каддафи в Лондоне были выполнены  переводы на арабский основных трудов русских теоретиков анархизма М.А.Бакунина и П.А.Кропоткина, с которыми Ленин вел полемику. К 1975 году Каддафи прочел эти работы.
В этой связи возникает желание сопоставить взгляды Каддафи с воззрениями Кропоткина. Конечно, сопоставление «Третьей мировой теории» с философией анархо-коммунизма во многом условно. Условно потому, что один небольшой труд, которым является «Зеленая книга» Каддафи, не сравним по своим масштабам с многотомными сочинениями П.А.Кропоткина, развернутыми, всесторонними и глубокими. Но этот анализ поможет выявить, какие именно идеи Каддафи совпадают со взглядами русского философа.
В первую очередь хотелось бы рассмотреть отношение к институту государства. Кропоткин жестко критикует власть и правящее меньшинство. «Все, что нужно для производства, — земля, угольные копи, машины, пути сообщения, пищевые продукты, дома, воспитание, знание, — все было захвачено в свою пользу небольшой горстью людей…»[1]. Каддафи, как и анархисты, отрицает все существующие в  мире политические системы,  называя  их «порождением борьбы за власть между орудиями правления»[2]. Ливийский лидер подчеркивает, что победителем в этой борьбе «всегда выходит орудие правления — отдельная личность,  группа людей,  партия,  класс,  побежденным же  всегда оказывается народ…»[3].  Отвергая политические системы, Каддафи закономерно приходит к выводу,  что «государство — это искусственное политическое, экономическое, а иногда и военное устройство, никак не связанное с понятием человечества и не имеющее к нему никакого отношения»[4]. Эта цитата как будто бы перекликается с работой П.А.Кропоткина «Государство, его роль в истории»[5], где автор подробно излагает свои мысли о государстве как о некой искусственной, возникшей на определенном историческом периоде надстройке над обществом.
Критика парламентаризма и представительской демократии является закономерным продолжением отрицания института государства. «Парламенты стали узаконенным барьером, мешающим народу осуществлять свою власть, отстранившим массы  от участия в  политике  и  монополизировавшим  их  власть»[6], — пишет Каддафи. Оценивая парламентаризм, как атрибут власти господствующего меньшинства, он выдвигает лозунг «Никакого представительства от имени народа!» и считает, что «власть должна полностью принадлежать народу»[7]. Ливийский лидер отрицает и выборы, считая, что при выборах «наблюдается отказ от власти в пользу избранного лица, которое возносится над избравшими его людьми»[8].  Кропоткин также считает, что «когда народу приходится подавать голоса за всяких пройдох, добивающихся чести быть его представителями и претендующих на то, что они все знают, все сделают и все устроят, он, конечно, делает ошибку за ошибкою»[9], а  «представительское правление просто послужило буржуазии для того, чтобы воздвигнуть плотину против захватов королевской власти – не давая вместе с тем свободы народу»[10]. То есть Каддафи снова фактически дублирует выводы Кропоткина.
Наемный труд является атрибутом капиталистического общества, и он также подвергается жесткой критике. «Наемный труд есть результат присвоения земли и орудий производства несколькими лицами. Он был необходимым условием развития капиталистического общества и должен умереть вместе с ним…»[11], а «право на труд – это право оставаться всегда наемным рабом и эксплуатируемым завтрашним буржуа…»[12] — пишет Кропоткин. Эту мысль по существу повторяет Каддафи: «Наемные работники, как бы ни велик был их заработок,  — это те же рабы. Наемный работник находится в полурабской (здесь хочется вспомнить бакунинский термин «полурабы» – А.Р.) зависимости от нанявшего его хозяина»[13]. Он резко критикует марксизм за то, что  при отрицании капиталистического наемного труда практикуется «социалистический» наемный труд, когда работодателем является государство. Каддафи  считает,  что в основе рабства наемного работника – «работа,  за которую он получает плату от работодателя, независимо от того, является ли работодателем частное лицо или государство»[14].  И снова налицо сходство с кропоткинским взглядом на марксизм: «анархисты… отрицают возможность разрешить задачу при помощи государственного капитализма, т.е. захвата государством всего общественного производства или же его главных отраслей».[15]  Сходятся мнения и во взгляде на принцип заработной платы: «рабочие не могут купить на свою заработную плату того, что они произвели, раз им приходится, покупая товар, платить и ренту, и прибыль, и проценты капиталисту и банкиру»[16], — пишет Кропоткин. Каддафи также  указывает на  то,  что работник не имеет возможности пользоваться тем, что производит, а получает взамен этого заработную плату, поэтому «окончательное решение проблемы заключается в отмене заработной платы и освобождении  человека  от ее оков,  возвращение к естественным правилам, определяющим эти отношения до появления классов,  разных форм правления и законодательства,  созданных человеком»[17]. Взамен системы заработных плат Каддафи выдвигает лозунг «Партнеры, а не наемные работники», во многом сопоставимый с бакунинско-кропоткинской концепцией кооперации.
И Кропоткин, и Каддафи считают, что для освобождения народа необходимо уничтожение государства путем социальной революции. Отношение к революции еще один пункт, по которому их взгляды совпадают. Тема социальной революции – одна из наиболее важных в философии анархизма. По Кропоткину революция есть эпоха прогресса, она является неизбежным элементом эволюции, задающим новый вектор развития, революция призвана уничтожить государство и принести ему на смену местное самоуправление. Но помимо социальной функции революция по Кропоткину, несомненно, несет и этическое содержание: «Зарождаясь в уме отдельного человека, идея справедливости должна стать социальной идеей, вдохновляющей революцию… Революция… дает возможность справедливости, неясно сознанной раньше, проявиться во всей чистоте и полноте своей основной мысли»[18]. Подобные призывы Каддафи широко известны. Его формулировки, правда, куда более расплывчаты и зачастую примитивны, однако справедливая, этическая направленность революционных преобразований так же бесспорна. Например, он считает, что «революция — это коренное изменение, которое осуществляется непосредственно массами с целью разрушения несправедливых общественных, экономических и политических отношений и установления вместо них справедливых гуманных отношений»[19].
После свершения социальной революции, в ситуации, когда «с государством должно погибнуть все, что называется юридическим  правом, всякое устройство сверху вниз путем законодательства  и правительства»[20], особое место занимает вопрос закона в новом обществе. По Кропоткину «закон государства всегда имел… целью лишить широкие массы народа большей части плодов его труда в пользу некоторых привилегированных»[21]. И Каддафи, разумеется, считает, что «неправомерно и недемократично поручать выработку Закона общества комитету или парламенту. Столь же неправомерно и недемократично допустить, чтобы Закон общества изменялся отдельными лицами, комитетами или парламентами»[22]. Он пишет, что «закон диктаторских орудий подменил собой естественный закон. Закон, созданный человеком, заменил естественный закон, критерии сместились»[23]. Считая это неверным, Каддафи приходит к выводу, что «единственно правильным законом любого общества являются обычай и религия или и то, и другое вместе»[24], ведь «обычай есть выражение естественной жизни народов»[25]. Во взглядах на религию мнения Каддафи и Кропоткина безусловно разнятся (даже если принять во внимание серьезные расхождения воззрений ливийского лидера с традиционными исламскими догмами и неоднозначное отношение русского философа к религиозным общинам),однако обычай как закон общества (наряду, правда, со свободными соглашениями) весьма импонировал Кропоткину: «Мы представляем себе общество в виде