Бродилка (Глава 3)

собственную религию и живет на подаяние многочисленных адептов. Вы знаете, если бы вам среди ночи явился фиолетовый матерящийся Кактус, вы бы тоже решили, что это откровение свыше! Ведь решили бы, правда? Правда?! – Хомячок цеплялся к Вороне.
- Изыди! – каркнула Ворона.
- Я всего лишь скромное, пушистое существо, - вздохнул Хомячок, - однажды решил попробовать на зуб лекции по балашистике, освященные лично профессором Снегом, и со мной произошла страшная метаморфоза.
- Когда же наш хозяин, - продолжил Глобус, - начал швырять в Хомячка тапками, я вежливо пояснил, что нельзя применять стратегическое оружие без объявления войны, и решил их успокоить путем выкручивания пробок и гашения света в квартире.
- Этому идиоту невдомек было, что у нашего хозяина в щите электропитания все без изоляции! – вмешался Кактус. – Теперь вот он светится.      
- Ну, а дальше? – поинтересовалась Ворона.
- Дальше толпа жильцов выдернула из щита светящийся глобус и, поняв, кто виновник всех их бедствий, обратилась в Управление по борьбе со свободомыслящими. Управление выслало за нами девять признаков разгула, а мы, посовещавшись, решили идти к вам за помощью или советом. – закончил историю Голова.
Ворона задумчиво каркнула, велела компании заткнуться и, утоптавшись на плече Подсказателя, погрузилась в размышления.

*   *   *

Высокий бокал с пурпурно-красным вином тихонько качался в руках герцога Рано. На маленьком круглом столике можно было обнаружить изрядно ополовиненную бутыль, и под столом еще шесть пустых. Шимада вальяжно развалился в глубоком кресле, закинув ноги на пуфик. Нарт был пьян до полуприкрытых глаз, состояние герцога вообще не поддавалось определению.
Приговорив с Ауле две бутылки «Звезды Аркаима», Шимада подумал, что ему этого мало, и решил навестить собутыльников, которых успел уже завести на Арде.
Рано осушил бокал и набулькал себе еще.
- А что, у тебя только дочери? – спросил Шимада, обмахиваясь пачкой бумаги.
- Только… ик… к несчастью…ик… Десять штук…ик…
- Угораздило! – посочувствовал нарт. – Я уже забыл, как это, заботиться о детях… Кавадо сам о ком хошь позаботится… Дочь – это не есть хорошо.
- Это есть нехорошо…ик… Я девятерых уже пристроил…ик… трех даже без п-прид-даного взяли. А эту б-б-бестию даже сам ччч-черт не возьмет! Хошь, я ее тебе отдам?! Б-б-бесплатно!
- На что мне твоя девка? Сам подумай! – Шимада поменял положение. – Какой мне от нее толк?
- Ну-у-у…ик… - Рано глотнул из бокала. – Будет тебе обеды готовить и зав-траки…и…ик… ужин тоже.
- Мне Камои готовит.
- Это кто? Т-ттвой что ли..?
- Нет, не мой. Кавадо.
- Тем более, р-раз ты одинок, забирай мою девку!
- Она эльфийка, зачем мне эльфийка?
- Ну и шо, шо эльфийка?! Женщины все одинаковые! А я, может, породниться с тобой хочу!
Шимада зевнул и прикрыл один глаз.
- Она эльфийка! Эльфийка не родит нарта! И с меня хватит уже… деток! Дай за ней больше денег…
- Щас! От нее и так одни убытки! Я ее только разрекламирую кому-нибудь, расх-х-валю, к ней сваты отправятся… А потом мне присылают счет за убытки и мор-р-ральный ущерб тре-требуют! Эта гадина на них волкодава спускает!
- Твоя дочь?
- Нет, ее воспитательница! Вандарка!
- Какой дурак берет вандарку в няньки? – Шимада болезненно скривился.
- Она меня воспитывала, вот я и отдал ей Ф-Ф-Фэйт.
- Ты мужчина, а Фэйт – девка! Вандарки только воинов воспитывают! Правда с Селероном у них не вышло, но это мелочи…
- И что мне делать? Куда ее теперь?
- Надо подумать… - Шимада убрал ноги с пуфика и облокотился на стол, пачкая белоснежные рукава в пролитом вине. Рано наклонился к нарту, почти касаясь его лба своим.
- Забери ее себе, я даже приданое готов дать! Просто так забирай! Сил моих на нее нет!
- Зачем мне твоя девка! Что я буду с ней делать?!
- Что хочешь! Хошь съешь ее! Только забери! И я буду спокоен, что весь десяток пристроил! – Рано откинулся в кресле, косо поглядывая на бутылку, думал, допить, или оставить гостю.
Шимада потер переносицу, в глазах плавали янтарные бульбушки, и нарт понял, что на сегодня ему, кажется, хватит. Он поднялся с кресла, покачнулся, но устоял на ногах, подцепил со спинки стула свой дээл (так называлось верхнее из трех традиционных платьев) и нетвердой походкой направился к выходу. Герцог не отправился провожать нарта по той простой причине, что спал, уткнувшись благородным лицом в тарелку.
В такие минуты Шимада особенно жалел, что среди нартов перевелись гарки.

*   *   *

В странной позе Мелькор то ли висел, то ли сидел, не то лежал на своем железо-каменном черном троне и писал ответ на полученную утром эпистулу Великого Эру. Нужно сказать, Тано был в довольно хорошем настроении, которое не омрачила даже вероятность возвращения нартов на Арду и каждодневные дурости его верных помощников и соратников. Хотя день только начался, обитатели Ангбанда уже успели сыдиотничать, причем каждый по нескольку раз, но это происходит настолько часто, что не только Мелькор, но и посторонние лица успели ко всему привыкнуть.
Итак, Тано висел в расслабленном положении на троне и писал ответ на послание Великого. «Старый, кто тебе виноват, что ты бесов наплодил? И засланцев твоих никто не спаивает и не собирается! Мы сами в Ангбанде язвенники и трезвенники! Потому что не лезет уже…
И эпистулы свои передавай с эльфами. Мы, надысь, Менегрот воевали, так у Маэглора твое письмецо ко мне в кармане нашли. Он твоим фанатом оказался и письмецо по назначению передавать не хотел. А мне шпион Ангмарского доложил, что ты неделю назад поставил ширму у табурета своего на Менельтарме и долго чего-то там пыхтел и скребся. Манве уже от страха государственный переворот начал задумывать (вернее задумывать начала Варда, а Манве по ее указу за тобой шпионил, пока ты там за ширмой сидел – мне Глаурунг донес). Но оказалось все не так страшно как хотелось – ты всего лишь путеводитель по Арде начертывал на своей зубодробительной машинке (пока ты спишь, Ауле ею тоннели пробивает – мне Готмог сказал).
Так вот, Манве (или Варда, не знаю) испугался сильно и велел Эонве путеводитель твой в Менегрот отнесть и расшифровать там на наличие контрреволюционных заговоров. Курумо, напоив Гэндальфа, узнал маршрут Эонве и передал его посредством затяжного броска камнем в спину Гортхауру. Последний раскрыл башкой кованые двери моего тронного зала и предложил выловить Эонве и путеводитель у него отнять. Я подумал и решил, что пусть его Эонве в Менегрот придет, а там видно будет…
Тени удлинились, и у границ Менегрота откуда-то взялась моя ударная лихая кавалерия. Орки на волкодлаках прорвались через посты охраны и немного набедокурили. Всего чуть-чуть. Затем пришла тяжелая пехота в лице троллей и растоптала все, что не развалили орки. Обкурившиеся эллери ахэ под началом Лаванны зашли с тыла – им была дана ложная информация, что в Менегроте есть ландышевое поле. Озверевшие нападающие разрыли все, что не вытоптали и не развалили предыдущие… В итоге Тингол, нацепив свой серебристый плащ и кастрюлю (простите, шлем) на голову, понесся в Ангбанд и затарабанил в ворота: «Мелькор!!! Выходи!!!» Ну я взял и правда вышел…
Довольный успешным завершением операции, я уселся на троне и велел снять с себя доспехи. И тут Гортхаур принес мне странного вида бумажку. Я осведомился, что это такое, и из какого мусорного бака он это вытащил? И разве плохо ему на занимаемой должности, что он роется в мусорных баках? Гортхаур немного оскорбился и объяснил, что он вытащил это из кармана Маэглора.
Вызвали Готмога и велели выгладить эпистулу, даже что-то разобрали после его глажки. Жалуешься на мою деятельность?! Старый!!! Да если бы не я, вы бы все умерли от скуки!!!!!!!!!
Налог на содержание в чистоте водных ресурсов мы исправно платим. Ангбанд с налоговой инспекцией эксцессов не имеет. А вот куда налоги наши идут: на очистку ли водных ресурсов, или на постройку аквапарков для Варды и Йаванны – не знаю. Тебе видней, разбирайся сам. Содержимое пробирок и прочей тары из Утумно мы сливаем в отстойники, а уж если там чего-то из них выползает, так это издержки производства и плохой охраняемости. Курумо прислать к тебе не могу, он мне самому нужен, чтоб в паллантир глядеть, могу только Лаванну, если ты не против…»
За стеной началась какая-то возня и нечленораздельные матюки. Мелькор чертыхнулся, оставил письмо и пошел разбираться.

*   *   *

Собака рвалась с цепи, оглашая окрестности диким лаем и не менее яростным ревом. Фэйт поморщилась. Торопливо дожевывая пухлый пирожок, она вывалилась из окна и крикнула:
- Пушок!!! Акулий корм!! Заткнись немедленно!! Я же ем!!!
Собака никак не отреагировала на ее крик и продолжала лаять. Вообще Пушок только из окна комнаты Фэйт напоминал огромный и безобидный лохматый бурдюк с жиром, при ближайшем рассмотрении… Впрочем, ближайшего рассмотрения с этой псиной желательно не знать.
Ворота маленького дворика тихо открылись, пропуская гостя. Пушок рванулся на пришельца с одной целью: откусить побольше, но остановился на полпути и, жалобно скуля, заполз в конуру.
- Привет, собака… - Шимада пошатнулся и уверенней пошел к домику Нани.
Озадаченная Фэйт недоуменно чесала тыковку, пытаясь сообразить, кого это нелегкая занесла в их дворик, и почему испугался Пушок. Но эльфочка была смелой девушкой, поэтому пошла в гостиную, имея целью разобраться со странным посетителем. Она была больше чем уверена, что это очередная провокация отца, который (Фэйт это знала) спал и видел, как бы сбагрить ее кому-нибудь.
В гостиной были Нани и странный гость. Полуприкрытыми глазами Шимада поглядел на вандарку и спросил. Вежливо спросил:
- Ты решила вырастить еще одну Найнэль, строптивая дочь Вандагоры?!
Фэйт слегка окосела от такой наглости.
- Тебя забыла спросить, что мне делать, Шимада! – огрызнулась в ответ Нани. – Какие черти тебя сюда занесли?!
- Зеленые… – вздохнул нарт. – Но кажется, мне уже хватит на сегодня. Может, угостишь чаем старого попутчика? Что-то у меня круги перед глазами…
- Пить меньше надо! – уже мягко буркнула Нани и усадила нарта в кресло.
Фэйт за углом потрясенно наблюдала, как сияющая какими-то потаенными мыслями Нани носилась около сидящего в кресле нарта, готовила для него свой фирменный чай и выкладывала на тарелочки варенья и пирожные.
- Позови сюда свою воспитанницу, Нанако, я хоть гляну на эту девку, которую Рано никак сбагрить не может…
Нани бросила суровый взгляд в сторону Шимады.
- Так это ты с ним пил?!
- И с ним тоже… - вздохнул нарт. – Он спит!.. Надо полагать… Не знаю, не проверял…
Нани покачала головой и заметила притаившуюся Фэйт, позвала. Девушка нерешительно приблизилась, глянула на гостя и встретила пристальный взгляд непроницаемо-черных как спелые оливы глаз. Шимада одним неуловимым движением поднялся с кресла и слегка склонил голову, приветствуя Фэйт. Он был довольно высок, строен и худощав, с длинными, глубоко черными блестящими волосами. Он был чем-то похож на представителей семьи элентари, и совершенно другой. Да, он был другим.
В черноте глаз Шимады вспыхнули две точки, загорелись, заполняя зрачки золотом теплого янтаря, погасли, исчезая в глубокой темноте.
Фэйт с размаху… нет, не шлепнулась в заботливо подставленное кресло, а