Езда по зимним дорогам — это в любом случае лотерея. Останешься при своих или помнешь дорогостоящую иномарочную морду (задницу), застрянешь в снежных замесах, протанцуешь колесами по льду или просто ограничишься испорченной кармой, когда в твою лобовуху полетят комья грязи пополам со льдом из-под колес впереди идущего чайника, коих развелось на дорогах несметное количество. Приходится то и дело сбрасывать скорость, потому что стадо бакланов, которое тащится впереди тебя, обожает пропускать по зебре каждую кошку, резко топит в пол педаль тормоза, вместо того, чтобы сделать это плавно, а тем долбодятлам, кто норовит подрезать тебя сбоку приходится периодически чистить чакры, потому что хамло необходимо научить ездить правильно, соблюдать вежливость на дороге и донести эти неписанные правила до легкомысленных автомобилистов необходимо как можно более понятней — это наш долг, не правда ли?
Но поездка в Ельниково в принципе отличалась от всего вышеперечисленного. Начать стоит с того, что никакой дороги туда не было вовсе, если не считать почти полностью заметенный след от проехавшей высокой машины.
Второй час подряд, матерясь без остановки, Барховцев пробирался черепашьим ходом, стараясь вписаться между неожиданными завалами снега с обеих сторон еле заметной колеи, выскакивал из машины, расчищал дорогу от рухнувших стволов сухостоя — и так на протяжении всего пути по лесу.
— Да тут только на танке проезжать!
— А здесь одни танки и ездят зимой, — невозмутимо заметил Павел, уютно дремавший в соседнем кресле. — В такие деревни даже Скорую помощь иногда тащит трактор.
Роман гневно прорычал в ответ неразборчивое ругательство, но брат решил его проигнорировать — пристроил голову на мягкий подголовник и снова задремал.
Ельниково встретило пронизывающим ветром. Рваные снеговые облака тащили за собой верхушки вековых елей и рвались еще больше, вытряхивая на землю целые вихри колючих мелких льдинок пополам со снегом. Тяжелые зеленые лапы согнулись под высокими белыми шапками, но ураганный ветер, порывами прилетавший откуда-то, со стороны реки, срывал затвердевший наряд и гнул ветки.
Теткин дом радостно заблестел стеклами навстречу подъехавшему джипу. Барховцеву показалось, что он со страхом косится на пожарище и ежится от прикосновений обгорелых веток старой ивы. Оставленный здесь в полном одиночестве, дом с надеждой и нетерпением ждал нового хозяина и был согласен на любого, лишь бы не бросали. Так сильно было это впечатление, что сердце сжалось.
По развалинам соседского подворья бродила какая-то старуха, крохотного росточка, палкой ворошила кучи спекшегося мусора, будто что-то искала, хотя что там можно найти среди почерневших головешек. Завидя нежданных гостей, она ничуть не смутилась и не испугалась, а зажав в руке подобранную сковородку, опираясь на свою палку, бойко потрусила к ним.
— Я тебя знаю! — черный палец нацелился на Барховцева. — Ты Ромка, Нинкин племянник, а это кто же с тобой? Пашка, что ли? Вы и в детстве всё вместе бегали, — снисходительно усмехнулась она.
Роман бабку совершенно не помнил.
— Здравствуйте, баба Маша (вроде, была такая в Ельникове). Да вот сообщили, что дом сгорел, надо зачем-то писать заявление в полиции. Приехали посмотреть.
Старушонка заулыбалась.
— Перепутал! Я баба Настасья, помнишь, за яблоками ко мне приходили? А ущербу вашему дому почти и нет никакого — кусок шифера слетел, да сзади окно разбилось. Да еще вот, стена начала гореть, да. Сильно было занялась, но успели потушить. Быстро все приехали, и двух часов не прошло.
Пашка хмыкнул.
— И что, правда газ взорвался?
— Ага, — она провела рукой по щеке, оставив на ней следы сажи, и вздохнула. — Вот что, натворил этот Семка!
— А сам-то он жив? — поинтересовался Роман.
— Да какой, жив?! — бабка покачала головой. — Участковый сказал, что, мол, там и тела не осталось, ошлепки одни. А девки, кое-кто остались живы.
— Какие девки? — на всякий случай спросил Роман. — Родня, что ли приехала? А я всегда думал, что он одинокий.
— Ха! Какой же он одинокий? — изумилась бабка Настасья. — У него сын в Заревницах — Аркашка-черт. Вот пока он не приехал, я и пришла, забрала свою сковородку, а большой казан так и не нашла. Аркашка приедет — суда уж больше не сунешься. Чужого мне и не надо, а свое хочу забрать. Жалко казан, сноха привезла поросятам варить, да уж больно большой, мне тяжело его поднимать, вот и одолжила Семке попользоваться. Теперь не найду, да бог с ним, — она махнула рукой, утешая сама себя и вытерла нос. К следам сажи на щеке добавились черные пятна на носу.
— А что за девки? — напомнил ей Роман.
В ответ баба Настасья всплеснула руками…
Павел не стал вступать в разговор, медленно ходил вокруг пепелища, разглядывал сгоревшие почти до основания стены, сиротливо устремленную к небу печную трубу и закопченные окна в уцелевшем доме тетки Нины. Еще немного, и ее хата тоже сгорела бы. Наверное, зря они притащились сюда — кто здесь будет чего ремонтировать? Если никто не выкупит эту землю, то через год-другой тут все зарастет ельником и дикой малиной.
Была деревня — и нет ничего. Лес. Дикая природа спешит заново занять все клочки земли, которые люди когда-то у нее отобрали
Задумавшись о бренности всего живого, о мимолетном пути человека на земле, о том, как беспомощен он перед любой стихией, будь то огонь или вода, Павел не слышал конца разговора с бабкой Настасьей, очнулся, когда Роман ткнул его в плечо.
— Поехали!
— До свидания, — попрощались они.
Машина покатила обратно в город, взвивая за собой снежные тучи. Образовавшиеся за какие-то полтора часа новые замесы сугробов на едва различимой дороге приводили Барховцева в бешенство — ни прибавить газ, ни перестать озираться по сторонам, чтобы не врезаться в покосившееся дерево или не слететь с грунтовки.
Джип медленными рывками пробирался по своей же колее.
— Нет, ты слышал?! — Роман возбужденно и зло сверкнул глазами из-под надвинутой на брови шапки.
— Чего? — повернулся к нему Павел. — Про сковородки? Слышал.
— Да какие сковородки?! — Барховцев подскочил на своем сидении, и машина тут же вильнула, лбом влетев в широкие лапы старой ели, нависшие над дорогой. По стеклу поползли снежные кляксы, но дворники быстро их раскидали в разные стороны. Роман выровнял машину.
— У деда в погребе сидели девушки! Шесть штук! На собачьих цепях! Ты себе можешь это представить?!
Павел почувствовал мороз под курткой и толпы мурашек. Посмотрел в очумелые глаза брата, в которых полыхали злость и отчаяние.
— На дорогу смотри! — рявкнул Пашка, возвращая к реальности. — Застрянем тут — только пешком выбираться! И машину волочь на руках! Кому тогда ты поможешь?!
Барховцев поспешно вырулил на потерявшуюся из-под колес колею.
— Понимаешь, Пабло, я же ночевал тут три дня назад, они все еще были живы! Я слышал плач, а подумал, мерещится черти чего — ну как будто призрак где-то. Вроде доносятся откуда-то звуки, но начал ходить прислушиваться, и они быстро пропали. А дед мне, мол, старый дом — вот и ветер гуляет по щелям! Рабовладелец хренов! Я уже тогда мог их спасти! Счастье его, что не выжил!
Роман врезал по рулю, и сонный ельник, засыпанный снегом по самую макушку, огласил резкий звуковой сигнал безопасности. Ответ Павел выдал брату в непечатной форме, у него и у самого от этой истории волосы встали дыбом по всему телу.
— Ладно, угомонись! — перешел он с ненормативной лексики на обычный язык. — Ты не мог этого знать.
— А помнишь, в своем письме моя мать упоминала, что слышит плач, и что это ей наказание за грехи молодости?! — Роман зверел, невзирая на старания Павла его утихомирить. — Она же на самом деле его слышала! Девчонки сидели в нашем старом погребе.
— Он же завален, — возразил Павел.
— Два года назад был завален, — подтвердил Барховцев. — Оказывается, она разрешила деду Семену им воспользоваться — он и воспользовался! Старый оборотень! Ловко придумал!
— Давай я поведу, — предложил Пашка. — А то мы врежемся куда-нибудь.
Братья поменялись местами. Глотнув свежего воздуха, обогащенного кислородом, Роман слегка успокоился и задумался: возможны ли в маленьком Заревницком районе такие совпадения? Две девушки пропали из города, и шестеро нашлись в заброшенной деревне. Если верить интуиции, среди этих узниц должна быть его сестра, Исхакова Марина — вот только бабка Настасья не знала имен тех, кто остался жив из девушек. Голова шла кругом. Барховцев стиснул зубы и молча наблюдал за убегающими назад деревьями.
* * *
Как встанешь не стой ноги — так весь день кувырком и полетит. Утром следователь Заревницкого ОМВД Черкассов Валерий Антонович почему-то не услышал, как целых пятнадцать минут подряд разрывался будильник на телефоне. Между тем, правдоподобное объяснение этому факту откровенно лежало на самой поверхности: скромное застолье — день рождения у майора Горюнова Вовки, друга и соратника — вылилось в обычную попойку, и если бы в самый разгар празднества, приблизительно около часа ночи, Валерию Антоновичу не позвонила бы жена и не напомнила бы ему, что завтра у него дежурство — рабочий день, а не Рождественские каникулы, как у всех нормальных людей с нормальной работой, то
| Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2024
18+
Будни следователя у Вас описаны великолепно и живо) И с юмором)
Сперва хотела написать, что дочь оказалась в подвале матери и не подозревала об этом... Но вот это поворот!