Ночное бдение

нашего венчанья.[/i] (14) Хотя никакого венчанья не было.

       С самых первых дней нашей совместной с Аленой жизни, сразу, как только отзвучали свадебные колокола, меня посетил поэтический коллапс. Ранее незамеченный за написанием стишков, я вдруг кинулся рифмовать мое отношение к молодой жене. И не поразил мир каким-нибудь стихотворным шедевром, только лишь по причине полного отсутствия таланта к этому. Некоторое время я мучительно пытался сбацать что-нибудь эпическое, но со временем памятуя о том что всю поэзию свою умещает мастер ловкий не в собрании томов, а в булавочной головке, (15) я перешел на короткие и, как мне казалось, полностью отражающие мои чувства четверостишия. Но получившееся все как-то смахивало на пародию и, в конечном счете, промучившись, наверное, с полгода, я вынужден был уничтожить все написанное, за исключением разве что одного:



       Классный стишок, не правда ли? Но, к сожалению, в качестве любовной оды как-то не катит. В нашей совместной жизни я готов простить Алене многое, даже то, что она однажды, ни с того, ни с сего вдруг начала величать меня Жаком. Да еще с неизвестно откуда взявшимся, якобы французским, прононсом. И если с другой женщиной за такие дела я поступил бы как мсье Верду, (16) то Ленке я простил и это, мягко, правда, указав ей на недопустимость обращения ко мне таким поносным именем.

       Уф, кажется, всех упомянул. Что ж, продолжу описание событий ничего не приукрашивая, но и не упуская...

       После того, как Вовочка, наконец, отправился на боковую, на нас снизошло полное умиротворение. Наступила пора сонного царства. Согласившись с тем, чтодля всякой твари в мире есть пора - с полночи до утра,(17) мы стали прощаться и, тихо пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по своим палаткам. Конец августа, как правило, самая тихая пора летнего сезона. В это время самые буйные из отдыхающих снимаются и отправляются в объятия цивилизации. Наш лагерь ликвидируется самым последним, поэтому мы в полной мере можем насладиться тишиной в начале и конце лета. Их было много, подобных вечеров и ночей за мою недолгую жизнь, но они никогда не заканчивались так, как в этот раз.

       Я уже начал видеть сны, убаюкиваемый шелестом опадающей с деревьев листвы и тихим дыханием своей молодой жены, заснувшей практически сразу, едва голова ее легла на подушку. Я только начал погружаться в этот сладостный миг между бодрствованием и сном, когда услышал стон.

       То был стон уставшего в борьбе за существование живого существа, проигравшего в этой борьбе и нашедшего, наконец, свой последний приют, медленно припадая к земле. Там его стон уходит глубоко под землю и наступает вечное успокоение. Честное слово, именно подобные живые картинки пронеслись в моей засыпающей голове. Но если стон, как звуковая вибрация сотрясала только эфир, то тело, которому он, как, оказалось, принадлежал, сотрясло всю нашу палатку.

       Как-то раз на палатку Сергея упало дерево, грубо намекнув одинокому (на тот момент времени) истребителю водной фауны на то, что ему в этом мире не все ласкательно и мило. (18) Это Сергею не понравилось еще больше из-за того, что в тот трагический для дерева момент, он находился внутри своего хлипкого пристанища. Из этого испытания Сергей вышел обновленным и в этом новом для него состоянии вырубил все деревья вокруг палатки. Но какова ирония: природа, не желая прощать ему подобного над собой надругательства, тут же отомстила. В одну из ближайших ночей, когда вокруг бушевала гроза, упало еще одно дерево, самое дальнее и достало-таки его своей кроной. После того случая Сергей смирился с судьбой, выбросил белый флаг и прекратил борьбу.

       Вот и сейчас, чувствуя чье-то грузное стонущее тело на палатке, я сначала подумал, что и нам мстит природа, уронив одно из деревьев, которое к тому же оказалось стонущим. Разбуженные от грез прикосновеньем грубой жизни, (19) мы выбрались на воздух в полную темноту. Не видно было ни зги. Как ни странно, стон и падение на нашу палатку некоего тела услышали Игорь и Слава. Они прибыли на место происшествия и сразу прояснили ситуацию.

       На нашей палатке в тусклом свете, исходящем от огарка свечи отчетливо обозначилась фигура Вовочки в позе первых христианских мучеников, в момент их мучений, естественно. Схожесть усиливалась тем, что голова нашего мученика была окровавлена и покоилась на крыше палатки, совершенно ее изгваздав. Конечно, в тот момент мысли мои были совсем не о том.

       С ужасом глядя на беспомощное и глухо стонущее тело нашего друга, мы пытались понять, кто это его отделал и откуда нам следует ожидать угрозы. Если Вовочка получил по кумполу, думал я, то может и нас не минует чаша сия и что самое неприятное, продолжал думать я, в самом ближайшем будущем.

       Аккуратно отделив пострадавшего бедолагу от палатки, Игорь со Славой оттащили его к костру. Практика в этом была богатой. Меня с Аленой оставили наблюдать за Вовочкой и разжечь успевший потухнуть костер, а сами пошли будить Майкла и Андрея.

       Промыв рану (не глубокую, но довольно длинную в виде царапины) и перевязав голову, мы приступили к предварительному допросу. Вовочка хоть и был более-менее вменяем, но все равно не мог прояснить ситуацию. Отправившись по нужде в лес, он вдруг почувствовал себя дурно, голова у него неожиданно стала липкой от крови и его физических сил хватило только на то, чтобы выползти из чащи и найти успокоение на нашей с Ленкой палатке.

       Раненный, какой-то жалко беспомощный и я бы даже сказал, с поношенными мозгами, душой и телом,(20) Вовочка дал себя уложить спать и больше в этой истории участия принимать не будет. Довольно Вовочек.

       Собравшись на военный совет у ярко пылавшего костра, мы было только начали обсуждение этого экстраординарного случая, как с ужасом (а кто-то и с удивлением) обнаружили, что мы в этом лесу не одиноки. Я прекрасно представлял наше местоположение. Перед нами текли спокойные воды ночной Волги, за спиной находилось превратившееся в болото озеро. Справа и слева довольно непроходимый колючий кустарник. С внешним миром мы были связанны лишь еле заметными тропами, уходящими вдоль берега направо и налево. И в этом пространстве, ограниченным нашим лагерем, болотом и кустарником с двух сторон, кто-то находился и их было довольно много. В полной тишине мы отчетливо слышали топот множества ног. Загадочные живые существа, находящиеся в нескончаемом беге и настучали, по-видимому, по голове Вовочке. В этом не было сомнений. Рассевшись вокруг костра, мы рассуждали о природе этих существ и, наконец, пришли к выводу, что в марафоне среди кустов участвуют не менее десяти неизвестно откуда взявшихся карликов. Открытие это, признаюсь, оптимизма не прибавило. Я даже представил себе, как прямо сейчас из-за деревьев за нами наблюдает какое-нибудь из этих существ и прямо мурашки по коже забегали. Так и хотелось спросить: "Зачем, мол, во тьме нежданный соглядатай?"(21)

       Некоторое время мы пребывали в состоянии ступора, но непрекращающееся движение за палатками привело нас к мысли о том, что рядом всего-навсего совершается таинственный ритуал неких ущербных на голову существ. Вовочка со своим желанием облегчиться, грубо вторгся в их действо, за что и получил. В полубессознательном состоянии он дополз до нашей с Аленой палатки, где его полубессознательное состояние резко перешло в полностью бессознательное. Такова была версия на тот момент. Мы опять притихли, вслушиваясь в марафонский бег упорных карликов. Я почувствовал уважение к неведомому ритуалу и высказал его вслух, на что моя Алена заявила, что и она испытывает подобное чувство, но опасается, что кульминацией этого шоу будет принесение в жертву всех собравшихся у костра, то есть всех нас. И, скорее всего, они не довольствуются простым стучанием по башкам своим жертвам.

       После ее слов мы молча и сосредоточенно вооружились, кто чем мог. Милитаризация прошла в спешке и принесла следующие результаты: Игорь, как самый шустрый оторвал топорик с длинным топорищем. Слава, наткнувшись в темноте на торчащую из земли лопату, тут же завладел ею. Андрей даже не сдвинулся с места - перед ним в костре тлела здоровенная дубина, на которую он возлагал большие надежды. О том, что к моменту атаки на нас неведомых существ, дубина могла сгореть полностью, он старался не думать. На мою долю досталась только гитара, с помощью которой я собирался дорого продать свою жизнь. Алена же милостиво намеревалась отправить в бой всех нас и пока нас будут "мочить", смыться в самое безопасное место.

       Вот так началось наше ночное бдение. Первое время, вооружившись до зубов, мы молча сидели у костра, вслушиваясь в топот мелких и шустрых шажков за палатками. Но постепенно желание высказаться на актуальную в эту ночь тему, взяло верх над страхом. Он еще не прошел, этот страх и за каждым кустиком и деревом нам виделась своя разубранная тень, (22) которая казалось, рождалась из всего, из каждой формы, (23) и все же, не смотря на это, мы снова начали делиться своими догадками. Но все это было блекло и невыразительно, фантазия под гнетом первородного страха еще не начала разворачиваться. Лично в моем воображении, все происходящее вокруг иллюстрировалось почему-то картиной "Материнство" Каррьера Эжена. (24) Возможно когда-то в глубоком детстве я был напуган излишним символизмом художника. Странные ассоциации и я их, поэтому даже не высказал вслух, тем более никто из присутствовавших не знал ни художника, ни его веселенькой картины. Постепенно мы стали привыкать к происходящему. И хотя разговор все еще велся или шепотом, или громким шепотом, но все же чувствовалось - еще немного и придурки, попавшие в западню из нашего лагеря, болота и кустов станут если не добрыми знакомыми, то уж не ужасными злодеями точно. И хотя мы хорошо помнили состояние Вовочки после того, как он получил по кумполу первобытным томагавком, все же страх понемногу стал уходить, а на смену ему пришло любопытство, жажда знаний и страшные истории, о которых люди вспоминают в таких случаях.

       Удивительно, но факт, чем больше мороз по коже у человека попавшего в неприятную для его желудка ситуацию, тем чаще его тянет усугубить ее какими-нибудь страшными историями или такими же морозильными разговорами. Мы не были исключением и начавшаяся между нами беседа плавно перешла с помощью Игоря на танатологию. (25) Он как-то сразу начал пересказ запомнившихся ему моментов из статей доктора Ф.Китчена о способах захоронения жмуриков и их предварительной подготовки, опубликованных в журнале "Thanos", (26) который Игорь, надо отдать ему должное, читал в подлиннике. Это веселенький такой журнал о покойниках и связанном с ними бизнесе. Просто потрясающе, во сколько обходится тело каждого индивидуума родственникам после того, как этот индивидуум отправляется в свое последнее путешествие в один конец! От рассказов Игоря уже через короткое время перед моими глазами начали возникать разные видения, а вся