оккупант.
Ради куража, а больше для репетиции, в обмен на расписку, что деньги вернёт администрация города, я отжав у какого-то нерасторопного ларёчника несколько бутылок водки, поехал на завод. Мне начинало нравиться в новом Севастополе, где страх перед представителями новой власти, открывал такие широкие горизонты. Пора было заканчивать свои дела и быстро сворачивать свою деятельность… Пока не понравилось ещё больше.
Проезжая на велосипеде мимо памятника Нахимова, я увидел небольшую группу местных жителей, которые митинговали против «произвола местных чиновников». Дома этих жителей, включая купленные дома понаехавших из Нижнего Новгорода, новые власти решили снести.
Митингующие пришли с плакатами: «Правительство Севастополя, вам не стыдно?», «Суды в Севастополе против людей», «Преступников к ответу. Нет беспределу и бесчинству! Верните украденное жильё!», «Руки прочь от частной собственности», «Лишают земли — лишают родины». На одном из плакатов изображено лицо Путина и якобы обращение от него: «МОИ УКАЗЫ ИГНОРИРУЮТ ваши местные чиновники-воры, вгоняющие вас в долги и нищету», — т.е. местные жители лишённые жилья, призвали на свою сторону Путина, указы которого игнорируются, а значит он не виноват. В марте 2017 года новые власти предупреждали жителей Крыма о грядущем сносе жилья, разнося им бумажки, в которых говорилось, что «участок будет приведён в изначальное состояние, объекты подлежат демонтажу». Угрозы приведены в исполнение — дома снесены бульдозерами, другие — самостоятельно владельцами. Вроде, как все были довольны… Оказалось не все…
Увидев, что к площади подтягиваются прибывшие из РФ новые автозаки, отряды ОМОНА и казаки, я не стал искать на свою задницу приключений и ловить гав, а поднажав на педали помчался на завод.
От двенадцатого завода где стояла в ремонте подводная лодка, мало что осталось. Невооружённым глазом было видно, что оборудование вывозилось на металлолом и заводские корпуса стояли уже полупустые. Ещё немного и на стройматериалы разберут и их. На стене одного из них сохранился лозунг «Честь и слава по труду!!» Кораблей в ремонте там не было, а место у стенки занимали элитные яхты представителей новой народной власти.
«Всё ненужное на слом соберём металлолом!»
Похоже, как раз тот случай. Я почувствовал кратковременный укол зависти, типа если бы и я остался в Крыму, то возможно, что тоже обзавёлся таким престижным корытом, но затем быстро взяв себя в руки, прошёл заводскую проходную в комнате которой спал сторож, и направился к к тому месте, где стояла подводная лодка. У её трапа скучал страдающий от вчерашнего похмелья, ополченец. Я достал с рюкзака бутылку водки и отвинтив пробку, сделав для вида пару глотков отдал бутылку страдальцу. Не прошло и пары секунд, как её содержимое исчезло, а пустая бутылка полетела за борт.
— Ну, могёшь! — похвалил я его рассматривая то, что осталось от корпуса лодки.
— Не могёшь, а могем, — ответил он мне известным афоризмом и закурив, показывая на мой жетон «За дальний поход»,спросил. — А ты где братишка служил?
— Да вот на этой коломбине в 70-х и служил. А что, ты тоже моряк лодочник?
— Тоже, но не лодочник. Служил на ККС «Березине». Слышал о таком лайнере?
— Конечно, — сделав умное лицо ответил я, — то ли плавсклад, то ли какая-то плавбаза…
— Сам ты плавсклад! Корабль первого ранга, правда всё время мы простояли не выходя в море на плавпричале, как плавбаза, но зато вся флотская атрибутика: флаг, гюйс и горнист — всё как у корабля первого ранга — всё на месте, всё по-взрослому… И даже жетон выдали «За Дальний поход».
— Ну и где он?
— Кто? — уже совея спросил вахтенный
— Да корабль твой, плабаза?
— Да пидоры севастопольские порезали в 2002 году на металлолом. — сонно пробурчал он и отрубился.
Я брезгливо отодвинул ногой пьяное тело и зашёл по трапу на борт лодки. Давно я не был в средине этой подводной лодки. На ней конечно я не служил, но в Тартусе, таких много прошло через нашу плавмастерскую, возможно, что и эта лодка была в их числе. Всё возможно. Вот только моих картин, что я дарил украинскому экипажу, на ней не было. Как и подаренных городом Запорожьем аккумуляторов и приборов, содержащих медь, эолото и другие цветные металлы. Если снаружи на лодке ещё сохранился корпус, то в средине она напоминала выгрызенный мышами пустой орех. Между некоторыми отсеками были сняты даже люки. Какие уж там картины.
Надо было ждать весточку от реставратора из дома офицеров, который сейчас с бодуна, в надежде на шаровый опохмел копытами землю роет.
И потенциальный любитель дармовщинки не заставил себя долго ждать. Примерно через час мой телефон зазвонил и голос с того конца сети радостно проорал:
— Нашёл!! Я их нашёл!!
— Успокойся и говори толком, что ты нашёл…
— Я нашёл все восемь ваших картин и все они у одного человека. Приезжайте сейчас в парк к Ольке, я Вас там буду ждать с его адресом.
Нужно ли говорить, что через полчаса я был в парке. Тёплую парочку я застал на их старом мест. Художница рисовала с какого-то понаехавшего из-за Урала курортника шарж, а реставратор, нервно ёрзал на лавке, явно высматривая меня. Надев солнцезащитные очки и надвинув поглубже на глаза форменную фуражку, я подсел на соседнюю лавку и помахивая нагайкой, стал кормить голубей. Художница закончив свою работу, получила с клиента какие-то гроши, грубо выругалась:
— Грёбанное жлобьё. И от куда они суки только едут к нам.
— С Тагила, который рулит, — усаживаясь на стул перед её мольбертом изменив голос, акая по маскомски сказал я. — Ну, шо твари, будем делать, и дальше честно работать на органы или сразу: кирпич на шею и в море!?
— Я всё скажу, — завизжала с перепугу художница.
— Конечно скажешь, но пока закройся. Ты что-то молчишь… Уж не герой ли ты? — вызверился я на реставратора. — Кого здесь пасёшь!?
— Никого, своего коллегу. Надо ему передать адрес одного барыги, который скупил его картины.
— Коллегу, говоришь… А то, что он приехал с Украины, тебя гниду не смутило?
— Мы не знали, поверьте нам… Лукавый соблазнил… В следующий раз сразу вызовем полицию… Вы нам верите?
— Верю? Нет конечно. Ну-ка давай сюда свой адрес. Только без вранья иначе, сам понимаешь…
Взяв у из дрожащих рук реставратора клочок бумажки исписанный прыгающим почерком, и прочитав то, что там было написано, я спросил:
— Ну и шо то за фраер?
— Бывший офицер, капитан-лейтенант Саночкин, коллекционер любитель, собирающий картины о флоте. Живёт один, в частном доме. Во дворе кроме собаки, охраны никакой нет, но может быть вооружён, а так ничего особенного.
— Саночкин, Саночкин, что-то фамилия больно знакомая. Ладно потом разберёмся. — буркнул я и бросив им на лавку бутылку водки и несколько помятых сотен рублей, добавил, — бухайте и чтобы вы мне больше на глаза не попадались. Стукачи.
К коллекционеру я попал ближе к вечеру. Пришлось зайти в кафе пообедать. Увидев, что к ним, в полупустой зал, зашёл человек в форме и расположившись за столиком, стал что-то сверять в ежедневнике, хозяин кафе отослал халдея и бросился сам меня обслуживать. Ткнув ему вместо приветствия свой липовый документ представителя коллекторной фирмы, и объяснив ему, что наша фирма со злостными должниками не панькается, я предложил ему со мной договориться с отсрочкой платежа по хорошему. Хозяин оказался крепким орешком и сославшись на свою крышу, платить отказался, но покормить меня за счёт заведения согласился. Я не стал обедать в таком негостеприимном кафе, а забрав обед сухпаем, отправился в другое заведение, хозяйка которого не только меня накормила и напоила но и пригласила ко мне в кабинет, где я обедал, двух простаивающих без работы официанточек, которые обнажившись, со знанием дела стали делать мне тайский эротический массаж.
Пока они занимались массажем я общения для, разговорился с ними и узнал, что они учительницы прибывшие сюда на заработки из Донецка. А так, как работы здесь по профилю им не нашлось, пошли работать официантками и массажистками… Ну и по совместительству путанами. Не до жиру — быть бы живу. Отказавшись от углублённого внутривенного массажа, я покинул гостеприимное заведение, пообещав вскорости вернуться и попробовать их массаж, до самой глубины мозга кости.
5
— Ну, здравствуй барыга, долго же я тебя искал. А ты, как будто гнида и не рад нашей встрече!? — выбив входную дверь ногой, приветствовал я хозяина дома, пожилого коллекционера-барыгу, любителя морской романтики, скупающего краденные предметы искусства.
— Ты кто такой?! — дёрнулся барыга к стоящему в углу ружью, но не успел до него дотянуться, осел мешком на пол, мой кулак оказался попроворнее, всё таки я КМС по боксу, хоть и изрядно постаревший.
— Засохни гнида. Вякнешь без спросу, вырву язык. Если слышишь меня, кивни башкой. Вот и славно, — увидев его кивок сказал я. — Итак, первый вопрос, где мои картины? Говори!
— Какие ещё на хрен картины?
— Картины художника баталиста Данилова.
— Нет у меня ничего такого. Я офицер в отставке, бедный российский пенсионер…
— Проживающий в бедном двухэтажном доме. — не дав закончить нытьё прервал я его. — Я тебе гнида скажу так: даже если я и не найду своих картин, я от этого не обеднею, но курятник твой сожгу… И не просто сожгу, а вместе с тобой и со всем тем барахлом, что ты нажил «непосильным» трудом, разворовывая корабли. Ну, так как память восстановилась или я пошёл включать газ? Молись, если конечно веруешь, хоть в кого-то…
— В моём подвале они, там я оборудовал свою галерею. Все твои восемь картин там.
— Видишь и память восстановилась. Показывай дорог «сусанин» и без шуточек — дом окружён моими поддельниками и заминирован, так что если я через час не вернусь, — продолжал запугивать я его, — твоя хибара взлетит на воздух.
— Какие уж там шутки, я только датчики движения отключу.
— Провода я уже обрезал, а если есть автономное питание отключи — здоровее будешь.
— Есть у меня генератор, но он выключен. Дом не взврывайте я всё верну.
— Шевели веселее поршнями, там посмотрим.
В подвал бырыги-коллекционера, вел узкий колодец, с вырубленной в песчанике по спирали вертикальной лестнице, по стенкам колодца тянулись связки электрических кабелей. Где-то в глубине, тускло светились лампочки и накачивая воздух, гудел вентилятор. Чувствовалось, что подвал оборудован по последнему слову техники. Спускаясь не торопясь, минут через десять, мы наконец-то достигли дна колодца. Подвал разветвляясь уходил глубоко под землю в севастопольские катакомбы. Барыга подошёл к бронированной двери, украденной по всей видимости из какого-то бомбоубежища и поколдовав немного с замками открыл её. Включив свет он вошёл в свою галерею. Я не стал испытывать судьбу и войдя за ним, ударом по затылку оглушил его и найдя верёвку связал по рукам и ногам. Бросив бесчувственное тело в угол, принялся обследовать галерею.
Надо сказать, что микроклимат в этом подземном хранилище искусств был выдержан по музейным стандартам. На стенах и на потолке нигде не было видно следов грибка и плесени. Картины были аккуратно развешаны по стенкам,
