Произведение «Новогодние каникулы. Глава 4. Чем дальше в лес, тем...» автора Аглая Конрада - Литературный сайт Fabulae (страница 2 из 3)

заклокотало, забулькало:
— Чего?! — на одну секунду он потерял дар речи от такого заявления. — Так ты еще не всех баб оприходовал в этой деревне?! Растягиваешь удовольствие, или «Виагра» не помогает?!
Не успел он закончить предложение, как получил такой замечательный хук справа, что еле устоял на ногах. В голове снова кто-то изо всех сил замолотил на вчерашних африканских барабанах, из носа капнуло на грудь. Роман провел по носу рукой и, увидев кровь на ладони, отступил назад.
— Ты охренел что ли, на старости лет?! Совсем с катушек слетел?! — заорал он, вытирая нос.
За это он получил еще раз — во рту появился солоноватый привкус, сжались кулаки, а в голове промелькнула мысль:
«Если отвечу, он же упадет».
Барховцев-старший угадал его мысли и врезал еще — на этот раз он отбил себе всю руку. Роман отлетел к стене, больно ударился об нее в районе лопаток, прикусил себе язык, сморщился и съехал на пол. Ответить отцу на удар он не посмел, гневно и шумно сопя, глянул снизу-вверх, криво усмехнулся на то, как тот трясет отбитой об него кистью, потрогал рукой челюсть, языком ощупал зубы, полой рубашки вытер кровь под носом. Вот и поговорил с папой!
— Чертов кобель! — отец тяжело дышал, нависая над ним. — Мудила! Я тебе покажу, как гулять от жены! Как бросать ребенка одного!
Ах вот оно что! Кинулся защищать любимую невестку — ну теперь-то все понятно! Интересно, о чем они говорили? Небось, ей тоже досталось тут по первое число, иначе не уехала бы обратно. Романа так и подмывало сцепиться с отцом, высказать все, что накипело внутри, но предпочел стиснуть зубы и помалкивать — уподобляться Лизе, приехавшей искать на него управу, он не собирался. От стены отлепляться не стал, просто сел поудобнее, положил ладони на согнутые колени и зло сверкал глазами.
— Она что, тебе жаловалась на меня? — осведомился у отца.
— Нет! — ответил тот. — О тебе вообще не было разговора, Лиза сказала, что Сашка очень соскучился, поэтому они с ним и приехали на часок. На часок! Из города по морозу полдня тряслись в электричке, чтобы приехать сюда на часок! Я уже тогда был готов оторвать тебе яйца, за одну только их поездку. А потом Сашка проболтался, что папа с мамой поругались, и папа ушел
— Но ты ведь не знаешь, из-за чего все произошло, — угрюмо оправдывался Роман.
— А я и знать не хочу! — крикнул отец. — Но обижать мать моего внука я тебе не позволю! А как вы Сашку делить собрались?! Кто-нибудь из вас о нем подумал?!
Роман заценил, как кинулся отец на защиту Лизы — прямо курица-наседка. Готов избить своего сына за ту, которую сам же называл кукушкой, неумехой и лентяйкой. Он провел по лицу ладонями, незаметно стирая влагу в уголках глаз.
— Поезжай обратно, поговори с ней, — отец нервно ходил по кухне. — Что вы, как маленькие: «Она первая начала!» — передразнил он сына. — Объясни, попроси прощения! Скажи, психанул, в таком состоянии у мужчин могут быть иногда… случайные связи — так уж мы устроены, такие у нас природные инстинкты. Если Лиза тебя любит — она простит!..
— Во-первых, папа, я ей не изменял, с чего это ты так решил?! — перебил с пола Роман. — А во-вторых, не собираюсь я просить у нее прощенья. Это она вдруг, с чего-то вообразила себя рабыней в нашем доме. Это ей показалось, что у нее мало развлечений. Прежде чем кидаться с кулаками ты послушал бы, что она мне наговорила, и в том, что я уехал, она сама и виновата! Она и должна прощенья просить!
Он поднялся с пола, еще раз вытер ладонью размазанную по щеке кровь.
— Так ты пустишь меня пожить? — спросил он на всякий случай, хотя уже догадывался, каким будет ответ.
Отец не ответил, он тяжело дышал, поискав рукой опору, опустился на стул.
— Тебе плохо, пап? — испугался Роман и кинулся поддержать.
— Наташу позови, — выдохнул отец, отпихивая его руки.
Барховцев выскочил из кухни.
— Наташа! Там отцу плохо!
Мимо него маленьким вихрем пронеслась испуганная женщина, по пути неожиданно сильно оттолкнула его с дороги. Роман поспешил за ней. Наталья быстро накапала лекарство в стакан с водой и дала выпить Барховцеву-старшему.
— Может, скорую? — засуетился младший.
— Нет, уже легче, сейчас отпустит, — отец махнул рукой, облокотился на спинку стула и старался дышать ровно.
— Долго едут, — объяснила Наталья Роману. — Часа полтора, а могут и дольше по нашей дороге.
— Пап, тебя, может, в больницу отвезти? — сын опустился перед отцом на корточки и заглядывал в лицо, искаженное болью. — Это не шутки.
— Да никуда я не поеду, — воспротивился отец, куда более бодрым голосом. — Просто отдохнуть надо и успокоиться.
Он поднялся со стула, отстранил от себя сына, который сунулся было помочь, и держась за руки Натальи, медленно пошагал к двери. На пороге обернулся к растерянному и обеспокоенному сыну.
— Время позднее, второй час уже — на ночь оставайся, но утром, чтоб ноги твоей здесь не было. Хоть в ногах валяйся у Лизы, но помирись с ней! И не приезжай, пока не помиришься!
Из-под его руки на Романа грозно сверкнули глаза Натальи.
Как побитый щенок (в переносном и в буквальном смысле) Барховцев-младший поднялся в свою мансарду, посрывал с себя одежду, отшвырнув ее в сторону, и рухнул в постель. Закрыл глаза, повернулся на левый бок, на котором обычно всегда засыпал, но что-то и его сердце разошлось: гулки и тревожно бухало в груди, прогоняя весь сон. То ли предчувствовало беду, то ли заболело от всех этих переживаний.
«Нажрался на ночь», — сердито обругал себя Роман.
Перевернулся на правый бок, глубоко вздохнул, приготовившись окунуться в мир сновидений, но из окошка мансарды прямо в глаза лился дивный лунный свет, серебрил подоконник, подкрадывался к кровати, прокладывая мерцающую дорожку. Вот поди ж ты: весь день метет и крутит снегом — а ночь просто сказочная! И Лизы нет рядом.
Роман остро заскучал по жене — невыносимо захотелось обнять ее. В этот момент он готов был отбросить все обиды, позвонить ей, услышать родной голос и сказать, что соберет все звезды с неба и бросит их к ее ногам, только бы у них все осталось по-прежнему. Кого он обманывал, когда врал самому себе, что хватит на его жизнь баб, что свистни — и любая прибежит к нему! Никто ему не заменит Лизу, и не нужен ему никто, пусть хоть самая раскрасивая, какая-нибудь мисс Вселенная.
Он перекатился на спину, подальше от лунной дорожки, дразнящей ослепительным блеском, и вспомнил, как приводил Лизу на старую квартиру, где они с папой жили, как два старых холостяка. Стоило отцу (тот еще ловелас!) остаться у своей очередной пассии, как Ромка приглашал к себе девушку. С задумчивой улыбкой и нежностью вспоминал тот момент, когда однажды утром Лиза в ванной разрыдалась над тестом:
«Тетка меня убьет! А тренер, вообще, разорвет!»
Роман стоял с ней рядом, смущенно смотрел на две полоски в окошке бесстрастного пластика и чувствовал себя виноватым и гордым одновременно — он смог зародить новую жизнь в таинственных глубинах женского организма. Лизе было девятнадцать лет и впереди ее ждали соревнования по художественной гимнастике. Она стояла перед ним босиком, в его футболке, доходящей ей до колен, взъерошенная после сна, и боялась не предстоящей беременности, а теткиного гнева — это было так умилительно смешно. Именно тогда, глядя на ее заплаканные и беспомощные глаза, Роман понял, как эта девочка дорога ему.
И началась радостная кутерьма с поездкой к ее родне, из которой только одна тетка у нее и осталась после гибели в горах родителей, любителей-альпинистов, но приличия все же следовало соблюдать, на этом настаивал его отец. Потом была свадьба, жизнь втроем в просторной двушке, пока отец не провернул операцию с недвижимостью: продал старый дом его собственных родителей, выстроенный в ближайшем пригороде, и квартиру, в которой они жили, вытряс все свои сбережения, часть денег занял у брата Юрия и в результате, приобрел хорошую двушку из вторичного жилья для детей и великолепный дом с большим участком для себя. Себе жилье отец выбрал далеко от города, где земля была не такая дорогая. Но порознь все равно не жили: зимой в городе, летом уезжали на природу, чтобы ребенок дышал воздухом и закалялся на деревенских просторах. А потом у отца появилась Наталья и он переселился в свою деревню насовсем, зато поездки в его захолустье стали приятным праздником для всех Барховцевых, особенно для Сашки.
Господи, неужели больше ничего этого не будет?! Что отвечать сыну на неизбежные вопросы о матери? И как быстро Лиза утешится в объятиях другого мужчины? С такими подругами она долго скучать не будет, и какой-нибудь козел приберет ее к своим копытам! А теперь еще и отец подкачал со здоровьем. Надо будет заняться, провести его по врачам, только бы разобраться с Лизиными капризами. Возможный развод представлялся, как маячивший впереди, надвигающийся танк со взведенной пушкой.
Роман застонал, шарахнул кулаком по кровати и вскочил. Электронные часы показывали четверть пятого, сверкающая лунная дорожка, издеваясь над ним, разлила свое серебро по всему полу — до рассвета еще далеко, но звезды за окном подернулись туманной дымкой — наползали снеговые облака. Барховцев измаялся, снова лег и вертелся на постели, словно она оказалась полна клопов.
Так и не заснув, в шесть часов он поднялся, собрал свою одежду с пола, на кухне глотнул из-под крана холодной воды и вышел в темное утро. Уже крутила легкая метель. Жизнь