Покупатель

– Сын? – покупатель зевнул, глядя сквозь стекло в сверкающие волны Яузы.
– Да, сын. Лет десять или… одиннадцать. Неважно. Он жил где-то с матерью. Жена ведь его бросила. Я вообще думаю, что сыновья рождаются только у сильных или умных мужчин. Скорее всего, он был тем, кого женщины выбирают на роль рабочей пчелы для обеспечения детей, рожденных от…
– Альфа-самцов? – человек в плаще обернулся, и Красильников заметил приподнятый кончик прямого носа, на фоне бьющего из окна солнечного света.
–… более сильных. Тех, кто неспособен всю жизнь прожить с одной женщиной.
– Почему?
– Тщедушный мужичок был. Лысоватый, хилый, с животиком. К сорока двум накопил на квартиру, мечтал жить на набережной. Семьи нет, денег тратить особо не на что, работал всю жизнь в каком-то НИИ, ну вот и накопил на квартиру.
– Вы имеете в виду, – мужчина в плаще задумался и показал пальцем в сторону барбарисовой панели, украшенной репродукцией Жоржа Руо «Беглец».
– Да-да, – Красильников достал сигарету, – я про ту самую, там «двушка», – пояснил он, щурясь от табачного дыма, – как раз его была.
– Покупатель улыбнулся глазами и закивал, выражая заинтересованность.
– Устроил себе, что называется «мужскую берлогу». Купил плазму, икс бокс последней модели, на балконе кресло поставил, столик. Кофе с коньяком, пепельница, вид на реку. С одним только не повезло – с соседями. Сосед у него был такой...
– Альфа-самец?
Красильников скривился.
– Что-то типа того. Из тех, кого после тридцати уже называют «батей». Четыре сына, двое – офицеры полиции, двое курсанты академии МВД. Дисциплина. Сто двадцать килограмм, командирский голос. Полковник. Пришел он где-то на третий день новоселья к мужичонке – познакомиться. Очкарик, конечно, не слишком обрадовался. Полковник начал издалека – семья у меня большая, говорит, а ты, Витя, человек одинокий, и новый здесь. Продай мне квартиру по рыночной, а я тебе за беспокойство сверху сотку накину. Мне, говорит, бывший собственник, собака, продать обещал, да падлой оказался. Мужичок в ответ – не понимаю, дескать, о чем вы. А ты подумай, говорит полковник. У меня четыре сына. Двое скоро женятся. Квартира нужна большая. Если я твою присоединю, то с бывшей кухней, будет семь комнат… По правде говоря, – Красильников затушил сигарету в перламутровой пепельнице, – старшие сыновья у него отдельно жили, а квартира ему для другого нужна была, но не суть.
– И что?
– Ну, мужичок растерялся, конечно. Не хотелось ему продавать, все-таки у реки мечтал жить. Только обустроился. Думал, что одного отказа хватит. Но не хватило. Все началось с банального. Как-то осенним вечером у подъезда его двое встретили.
– Сыновья?
– Да, – усмехнулся Красильников, – так… потолкали немного. Дескать, случайно плечом задели. Мужичок очки поправил и наверх, в свое логово. С тех пор жизнь его постепенно усложнялась. Главное ведь в соседских войнах что? Изучить своего противника. Все – от привычек до режима дня. А режим такой у мужичка, что ему к восьми на работу. Ну вот, часов до пяти ему в уши вливался голос Коли Расторгуева. Мужичок затихарился, и как-то все думали, что он тише травы будет, но вот однажды субботним утром безмятежную тишину взорвал Рамштайн, причем так, что полковник с кровати чуть не свалился. Как потом выяснилась старая советская акуститка «Радиотехника эс тридцать бэ».
Покупатель едва заметно улыбнулся.
– У него много такой хрени было… Он ведь в каком-то НИИ радиотехническом… Ну тогда полковник к нему второй визит совершил, с делегацией. Но мужик на этот раз дверь не открыл, и разговаривать наотрез отказался. По правде говоря, не знаю, что им двигало. Может, азарт разыгрался или гордость проснулась. В общем, упрямство какое-то появилось. Следующей ночью кто-то разбил ему все окна из подводного ружья. Металлические шарики такие. Сантиметр в диаметре. Методы странные конечно, чувствуется подход разных поколений. А мужичок все больше по технической части отвечал. У полковника в квартире вдруг как-то само собой электричество отключаться стало. Только спустя неделю электрик среди пыльной паутины проводов нашел реле с дистанционным управлением. А иногда вместо Коли Расторгуева из музыкального центра полковника голоса раздавались, особенно Ельцин донимал. Громыхал так: «я отдохнул панимаш, я возвращаюсь». Не знаю, как он это делал…
Покупатель широко улыбнулся.
– Очень просто: радиомикрофон, усилитель и генератор речевых эффектов.
Красильников с интересом взглянул на покупателя.
– Технарь?
– Отчасти.
– Он им еще связь глушил. В общем, война перешла в открытую стадию. Но силы были все же неравны. На мужичка пару раз вечерами пакеты с масляной краской опрокидывались, потом догадались делать это утром, когда мужичок на работу спешил. Масляную краску отмыть непросто, сами понимаете, нужны растворители, в общем, не один час хлопот. Начались проблемы на работе. Мужичок стойко дождался конца недели, когда полковник с женой и младшим сыном уехали на дачу. У него там где-то в Подлипках дом большой и два гектара. А в воскресенье вечером, когда вернулись, не смогли попасть в квартиру.
– Терн?
– Эпоксидная смола. Это сразу замена замка. Автоматом. А замок у него был непростой, сувальдный. Ну, полковника это взбесило.
– Что же на этот раз? – покупатель одернул плащ и, не прекращая улыбаться, снова повернулся к окну.
– На этот раз все банально. Выбитые зубы, сломанная рука, сломанные пальцы на другой руке. Полтора месяца в больнице. Когда мужичок зимой уже вернулся в квартиру, вечером к нему наведался полковник, и они обо всем договорились. Конец.
– Вот так все просто? – сощурился на солнце покупатель.
– В жизни редко бывают хэппи-энды.
– Что вы имеете в виду?
– Квартиру мужичок продал какому-то подставному лицу, который затем перепродал ее полковнику. Полковник сделал проем в несущей стене и присоединил его квартиру.
– Ну а что мужичок?
– Исчез.
– Уехал?
Красильников поглядел в спину покупателю.
– Между словами «уехал» и «исчез» есть разница, не так ли?
Покупатель обернулся. Улыбка на его лице погасла, но глаза продолжали улыбаться.
– Занятная история. И это все происходило здесь?
– Да, это квартира полковника.
Красильников ждал, когда покупатель отвернется к окну, как постоянно делал во время разговора, но с тех пор, как Красильников произнес слово «исчез», незнакомец смотрел только на него. Менялась мимика: растягивались губы в улыбке, приподнимались брови, но взгляд… Взгляд оставался неизменным, и в нем не было ничего такого, на что рассчитывал Красильников. Никакой ясности. В принципе ничего страшного, оставался еще один аргумент – тот, что лежал в портфеле, стоявшем на тумбочке у входа. Но Красильникову хотелось открыть портфель, когда незнакомец перестанет на него смотреть.
– Мифы и легенды старых домов, – сказал Красильников, доставая очередную сигарету.
– Занятно, – повторил покупатель, – я только одного не могу понять – зачем вы мне это все рассказали. Вам не кажется, что подобные истории не способствуют продажам квартиры?
Красильников оглядел мужчину с головы до ног.
– А вы не похожи на покупателя.
Мужчина приподнял брови.
– Да? Почему же?
– Не похожи на человека, у которого есть тридцать миллионов на покупку квартиры на Озерковской набережной.
Мужчина засмеялся, глубже засовывая руки в карманы плаща.
– Но и вы не очень похожи на риэлтора.
Теперь Красильников впился взглядом в незнакомца. И понимал, почему тот не отводит ответного взгляда. Портфель, стоявший в метре на тумбочке, казался теперь чертовски далеким.
– Не жарковато, для того, чтобы ходить в пальто?
– Это плащ, а не пальто, – мужчина достал из кармана правую руку, поправил вьющуюся прядь черных волос, – вы обманули меня. Насчет этой истории. Ведь все закончилось не так, верно?
– Я этого не знаю доподлинно.
– Возможно, вам просто неинтересно. Неинтересно, как можно заставить человека фактически отдать свою собственность?
– Припугнули наверное, а к чему вы клоните? – Красильников начал злиться. – Наш мир далек от идеального.
– А хотите, я расскажу, как его заставили?
– Откуда же вы знаете?
– Я знаю, потому что смотрел на него в тот момент, когда он подписывал договор.
Красильников насторожился.
– И это было лицо человека, который знал, что скоро умрет.
– Откуда? – сигарета дымилась в приоткрытом рту.
– Ему об этом прямо сказали.
– Кто вы?
– Просто… Просто тот, кто был там тогда, – ответил мужчина после паузы.
– Вы участвовали во всем этом?
– Можно и так сказать.
– Где это было?
В Подлипках. На даче этого… полковника.
– Черт возьми. И что же тогда вы делаете здесь?
Это неправильный вопрос,