«Подгоревший Киборг»
или
Термические поражения, когда случайности – неслучайны.
Всё познаётся на своей шкуре: сначала в теории, затем на практике. И как оказалось, огонь может настигнуть везде и подкрасться совсем незаметно.
Всепожирающее пламя – беспощадно: сначала а-я-яй, потом о-ё-ёй, затем ах-ах-ах!
То-то огонёк любила Инквизиция. Через кожу – вернее будет.
Но вот, спаслись: контакт прекращён - отдёрнута рука, отброшен уголёк, сорвали прочь одежду.
Если покраснело, припухло – 1-я степень знакомства с ним (пузыри с плазмой – храним как только можем, до иммобилизации поражённого участка наложением чистой повязки).
С волдырями: когда под пламенем запекается плоть и заметно стягивается поражённый участок, а также вся рука усеивается пузырями – 2-я.
Эту «опцию» - мне кажется, как раз и любили в те «Тёмные годы».
Третья – это сразу: жареное мясо, когда свитком свернувшись, кожа уже спалена и омертвела на всю глубину – нет её более, и тут проходит черта между группой «Поверхностные ожоги», открывая двери в «Тяжёлые», где властвует частая спутница её – гибельная Четвёртая степень (когда дочерна, до углей).
У этих двух суровых подруг появились подгруппы – А и Б, как у всех степеней (ранее они не делились на них), мол, Первый-второй рассчитайсь!
Представьте 4-ю Б... Бают, есть «Пять с минусом», но такую, с «плюсом» – не видали ещё.
Кстати, сознание твоё будет сохранено вплоть до 4-й степени ожога, когда боли не чувствуешь, но всё понимаешь (при Второй всего истыкают врачи, проверяя – мертво - нет). Забористо, не правда ли?
Сам себе ставлю диагноз: ожог левой ладони – по-деревенски (тряпки, дёготь, отвары), или «Поверхностный ожог Средней степени тяжести группы 2 Б» и опален «верхний» палец; на запястье, между пальцами и верх ладони - Первая Б и частично 2 А.
Поражение осложняется самим составом воздействия: «Охотничьими спичками» баловался, а в них фосфор (при температуре горения 1200 градусов) и «ах-ах-ах» теперь перед глазами. Твои, от силы 1% ожога от всего тела, но на кисти, что с градированием - все 3-5% получаются, в очередной раз доказывая: «Спички – детям не игрушка»!
Унося со стола вспыхнувшую чашку, я ещё терпел, пока между растопыренных пальцев не заструился огонь... Бросил. Вот, Луций Сцевола, положив в очаг левую руку, спокойно беседовал с Варварами, и, устрашившись, они от Рима в тот раз отхлынули.
А я не готов оказался! У меня – низкий «болевой порог».
Повезло ещё: на среднем пальце не было серебряного кольца, что дома не ношу, однако, время от времени забывал его снимать, и даже страшно представить, что было бы, оказавшись оно на мне в тот момент. Расплавить его, а температура вполне позволяла, огонь не смог бы, положим, зато нагревшись – пропекло бы палец до кости (сорвал бы с мясом сам от боли). А это – верная ампутация.
Облив кисть холодной водой (зря послушался совета), гоним в местный Травматологический пункт. Когда начиналась «Пойма» – облепленная заводами пойма реки Москва, с заливными лугами, сенокосом и коровами…, такая была по всем районам: на советском производстве постоянно калечились, и подобный пункт был жизненно необходим, являясь связующим звеном между поликлиниками и больницами. Он - сортирует ранения.
Тебе и не нужна противостолбнячная сыворотка, навязываемая в ТРАВМЕ, куда тебя поволокли домашние (а я сопротивлялся, и зол на них, но они - перестраховывались), зато – анальгетики, мази, обильное питьё, физраствор и положенные случаю медикаменты – давай, давай!
А их – «нет», сыворотки списывать надобно, да и «Зачем вам?»...
- Езжайте лучше в больницу! На госпитализацию. У вас же – ужас…
Тут тебе и «бонулец» споро выписывают, заполняя бесчисленные формуляры. Помощи – ещё не оказывая.
Пустые коридоры. Мутный свет (яркий - он раненых раздражает, но деморализует остальных).
- Какую? Зачем? – восклицаю я.
У меня Вторая – чётко степень (все «болячки» имеют симптомы, я знаю их – от и до), я в сознании, шока нет (только посттравматический – мне всё кажется поправимым, я бодр, правда, отдаю себе отчёт – неестественно и это настораживает) – и предлагаю: наложите толковую повязку с мазью Вишневского (с собой у меня) и дайте таблеток, а лучше укол Новокаина.
Я, разумеется, выпил дома болеутоляющего – сразу две «индусские» («Комбифлам»), и постоянно разминаю ладонь – чтобы не спекалась (в «подстаканник» не превратилась) чем не позволяю застаиваться жидкости в тканях (в ней всё безжизненно до дермы – в бинты «это варево» должно уходить), заодно проверяя чувствительность пальцев (обгорели сильно, но не до мяса, хотя пару фрагментов с грануляцией крови вижу – это тянет на Третью А, но кусочки те незначительные) и не нахожу причин в больницу ломиться. Я же представляю, что там со мной начнётся: ступишь на конвейер, и поминай как звали.
- Много вам приходится бумаг заполнять… - был участлив я; а вот Земский врач… - у меня мелькнула мысль об анальгетиках того времени. Медсестра ответливо вздохнула.
Но «трип» прервал подоспевший хирург с санитаром.
- Гм. А вам-то, самому, кто такую повязку соорудил?
- Сам конечно. Синтомицин. Салфетки и бинт.
Я-то к ним за перевязкой пришёл – одной рукой неудобно просто.
А они, всё про Столбняк...
- У меня четырежды был Панариций; – не унимаюсь я, - какой тут Столбняк?
В Армии это – лечилось наотмашь!
- Чего вы мне тут выкатываете…? Вы, что, врач?
- Нет. С поражениями кожи знаком непонаслышке. В отличие от вас...
Я вспоминаю Армию…
Он всё - про «своё, медицинское». И разговор наш, в это время скучающая в коридоре Женя, перекидывая ногу на ногу, играет с телефоном, заходит в тупик.
Я же вижу: их явно вводит в заблуждение моя «неправильная рука», выглядящая так, будто сгорела под твёрдую «Тройку». Они тебя видят впервые.
Есть сейчас «охлаждающие пены» - посоветовали мне пожарные (весь подъезд заполнился дымом - стеной, и их вызвали соседи), а припечёт – вызывайте Скорую…
У меня, что было под рукой – весь холодильник перерыл, носясь по всем этажам с запечённой ладонью..., то и пользовал.
Коже нельзя давать спекаться. Всё уже случилось – нужно удостовериться, что сухожилия не пострадали. А я на турнике сроду не подтягивался – «кожа да кости», а через месяц в Армии пошёл под бинты с вазелином.
- И кто надоумил? - воззрился на меня хирург (бородка придавала ему сходство с мушкетёром, оттеняемая коричневым халатом).
- Я - военный историк, в Советской Армии служил. Военной хирургией интересуюсь, разбираюсь малька… У меня невероятный по силе иммунитет, доставшийся от дедов – словно вековые дубы они были и заноз в палец толщиной не замечали. А тут – «что солдат, пальчик уколол?» (фильм 1993-го года «Сталинград», Баварская студия). На его уровне – фильм «Сто солдат и две девушки» (наш, но – нетипичен в «михалковско-бондарчуковом» видении Истории).
Им – легко: они же не сгорят.
А танкисты советские жарко горели (солярка медленно разгорается, но такой даёт жар...) – в х/б комбинезонах и ватниках; немецкие служили в шерстяных тужурках (разница очевидна), и ковёр на полу, где разгоревшись, вспыхнула чашка, даже не прогорел.
Тут важно понять систему оказания медпомощи: в Красной Армии и Советской – она иная, чем в других Армиях.
- А-а-а – прервал он мои разглагольствования; ибо не удивительно: через пять минут эта «богадельня» должна была закрыться - Так вы, умник… Понятно…
Тут ещё и паренька с переломанной кистью (повисшей плетью) приволокла, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу у входа в кабинет, бригада «Скорой», прямо - как раз. Я-то подумал, они уже за мной...! Дочь-то и взял на всякий случай (хотя, сдала бы меня эскулапам, не моргнув и глазом).
Так что, со своим Всезнайством, был уже не ко двору.
- Укол-таки, будете?
- К чему? – стоял я на своём, сидя на кушетке приёмного покоя и баюкая руку с только что наброшенной ими повязкой (физраствор и бинты). На другое бы и не согласился: им всё равно, а у меня – рука такая одна. Типа: давай проверим, если всю повреждённую кожу срезать, лучше будет, и радостно зазвенели бы контейнеры с «резаками» и щипцами.
И тут хирург принялся пугать меня осложнениями: некрозом и прочими гадостями. Того, который в Советскую Армию отправился с продольно-поперечным плоскостопием и сотрясением мозга (тяжёлым)? И такого там насмотрелся за два года…? И умудрился выжить!
Я почему-то вспомнил себя – мальчишкой во дворе улицы Дениса Давыдова и юношей на сборах тамошних ветеранов.
А он ещё и путался в «показаниях». Ведь, всё известно по книгам, площадь тела (т.н. «правило девяток»):
голова и шея, а также каждая рука – по 9%
каждая нога, передняя и задняя поверхности туловища – по 18%
«гульфик» - всего 1%.
Пауза.
- Ему в Больнице сделают... - Оформив «кучу бумаг» и вернув мне карточку страхования, подытожила медсестра.
Я помедлил… А вдруг?
-А-а! Так вы поедете? – оживился «д’ Артаньян», а с ним и дюжий санитар рядом, скучающе смотревший на меня. Будешь сопротивляться, он тебя угомонит быстро.
Я дочке кивнул – «пора рвать когти».
- К чему? Столбняка тут быть не может. Это, когда ты в лужу раненый упал, в грязи извалялся, а тут огонь...
- Довольно! Вот вам Направленье (медсестра по телефону наконец-то нашла больницу, где меня согласились принять), и делайте, что хотите! Но я бы на вашем месте...
Нужен опыт. Знания без опыта – мертвы. А опыт, даже без знаний – еге-гей!
Двери ТП закрылись. Либо, с нами – либо, против нас.
Я был спасён!
Как с врачами просто: «кожа, мясо, кости».
Кожа это:
Эпидермис из двух слоёв, с Ороговевшим верхним, со старением которого как раз сражаются стилисты и улучшают пластические хирурги, и Ростковым нижним – его возобновляющим, служащий защитой собственно человеческой Дерме – где все наши трубки, протоки и железы; далее - жир, мышцы, сухожилия, всякая требуха и надкостная ткань («рулька говяжья»).
Ох, как же тонки оказались эти слои! Мне, признанно, Толстокожему, при температуре в 1200 градусов – пары секунд хватило до «Двойки», и в ладонь ещё и все продукты горения внедрились – фосфор, ведь. А если бы три секунды? Четыре?
Самому поражённому участку кожи требуется немного: любое не травмирующее и не раздражающее покров смягчение (например, крем для рук не втирать, а вот Синтомицина линимент наложить – вполне, какое есть под рукой масло, вплоть до «машинного», отнюдь, не сливочное - из-за бактерий), а холодная вода и лёд не рекомендуются, и даже вовсе запрещаются. Хотя Интернет полон противоположных советов.
Все знают случаи, когда горящий человек бросается в воду – и напрочь теряет кожный покров. За этим – смерть.
Полагаю, замораживая верхний слой кожи и не принося видимого облегчения больному (у него шок), это только загоняет жар внутрь дермы. Причём выделяет влагу, которая сейчас вредна: это при 1-й степени можно охладить поверхность, и то - не выйдет ли боком?
При сотне Цельсия, когда в кипяток сунул палец – подуть «фу-фу» и льда наложить (на мне уже горели перчатки на заводе «Титан» в 1986-м), а выше пятисот градусов и открытого пламени - никакой мочи или слюней – это серьёзные поражения. При Второй и выше степени ожога – сварите просто всё внутри у бедолаги (человеческая моча ещё и
