Произведение «Горькая доля» автора Тамара Москаленко

Степану Кузьмичу довелось многое пережить на своём веку. За несколько лет до Великой Отечественной войны женился он на доброй дивчине Настасье, которую сызмальства любил тайно. Его отец приметил, как Стёпа изводится от чувств к соседской девчонке и, особо не мудрствуя, решил помочь сыну. После недолгого мужского разговора заслали сватов, а на Покрова сыграли скромную свадьбу. Степан Кузьмич был счастлив, оказалось, что его чувства не безответны, и чего ж ещё желать-то? Жили они ладно, чем родителей радовали. Настасья стала хорошей женой и заботливой хозяйкой, а потом, одного за другим, родила ему двоих сыновей. Казалось, что их счастью не будет конца, хотя и непросто оно складывалось в предвоенное время. Достатка особого не было, и, не без помощи отца, за год поставили сруб и кое как обжили свой домишко рядом с родительским. Когда грянула война, их младший сынок ещё ножками не пошёл, а второй ходил, от мамкиной юбки не отрываясь. Такой и запомнилась ему Настасья с детьми на долгих четыре военных года.

На его письма жена отвечала редко, но Степан и не винил её в этом, зная, как нелегко ей приходится со стариками родителями и двумя малыми детьми. Возможно, его извечная тревога и ответственность за семью и детей помогла выжить в лихое время, как знать? Только вернулся Степан Кузьмич с войны живым, относительно здоровым и сурово молчаливым. О геройствах своих рассказывал с неохотой, ордена и медали почти сразу же спрятал с глаз подальше. Так началась его послевоенная жизнь.

Мужиков в его село вернулось мало, а те, кто вернулся, были в основном увечными – кто без руки, кто без ноги. Поднимать колхозное хозяйство пришлось в основном женскими руками, вдовами, которые остались с малыми детьми. Степану Кузьмичу волей неволей пришлось на себя взвалить тяжёлую ношу председателя колхоза, на должность которого его выбрали безоговорочно, как одного из немногих здоровых мужчин. Годы молодые прошли в трудах. Поднимать страну из руин, разрухи и голода было непросто, но имея крепкий тыл своей семьи, Степан Кузьмич рук не опускал, зная, что рассчитывать может только на свои силы. Через несколько лет после войны, одного за другим не стало родителей, и эта потеря сделала его ещё более замкнутым. Настасья Петровна, как могла, поддерживала своего супруга, по-прежнему нежно заботилась о нём и о детях, и это тихое семейное счастье было для Степана Кузьмича единственной в жизни радостью.

После развала колхозного хозяйства, Степан Кузьмич остался не у дел, и ему, как ветерану Великой Отечественной войны, выделили однокомнатную «хрущовку» на окраине провинциального городка N, неподалёку от родного села. К тому времени Степан Кузьмич давно уже вышел на пенсию, а сыновья разъехались по городам и весям. Настасья Петровна с любовью навела уют в крохотной квартирке и, через пару лет оставила своего супруга одного, доживать горькую долю одиночества.

Степан Кузьмич сидел в крохотной кухоньке, глядя в окно. Его руки лежали перед ним на столе, теребя край застиранной скатёрки. В этой позе, почти не шевелясь, он сидел уже несколько часов к ряду. Это повторялось ежедневно, когда на улице была непогода и, почти непрерывно, шёл дождь. В такие дни Степан Кузьмич не выходил из дому и, погружаясь в воспоминания прошлых лет, отрешённо смотрел в окно, где день за днём мелькала смена декораций зим и лет. Впрочем, эти перемены, казалось, мало его волнуют. С тех самых пор, как не стало любимой супруги, а сыновья разъехались «по заграницам» в поисках лучшей доли, одиночество прочно поселилось в его квартирке, и неизбывная тоска день за днём съедала краски прошлых воспоминаний.

Кинолента прошлого со временем стала единственной нитью, связывающей Степана Кузьмича с реальной жизнью, там, где он оставался по-прежнему молодым, здоровым, сильным, счастливым. Даже тяжёлые годы войны вспоминались ему, как возможность проявить свою силу и доблесть, а так же, почувствовать себя нужным своей стране в лихую годину. Там, в прошлом, были подлинные чувства и жизнь… Настоящее было сущим кошмаром, в которое Степан Кузьмич отказывался верить. Его прежние идеалы были повержены в прах. Великая страна, за которую он воевал не жалея жизни, и за которую полегло столько его товарищей, теперь отбросила его прочь, как отработанный хлам. Вспоминая, как на прошлый день Победы ему, ветерану, подбросили в почтовый ящик открытку от администрации городка N, Степан Кузьмич горько вздыхал: кому нужны старики, если даже родные сыновья не балуют вниманием?

Теперь порог его квартиры переступала лишь почтальонша, которая приносила ему пенсию. Она же покупала продукты по просьбе Степана Кузьмича, так как в последнее время он неважно себя чувствовал. Иногда Степан Кузьмич выходил на улицу и тихонько шёл до ближайшего скверика, где садился на лавочку, ожидая прихода приятеля, такого же старика, как он сам. Иван Васильевич приходил не часто, но их встречи были очень доверительными и по-дружески трогательными. По-стариковски они обсуждали военные годы и нынешнюю политику, потом замолкали надолго, думая каждый о своём. Расставаясь, Иван Васильевич каждый раз повторял одну и ту же фразу: «ну, будем живы, ещё свидимся…», и уходил, прихрамывая, тяжело опираясь на палочку.

Иван Васильевич не появлялся в скверике уже несколько месяцев, и Степан Кузьмич постепенно пришёл к мысли, что потерял единственного друга, с которым мог поговорить по душам. Принимая это неизбежное, старик и сам стал редко выходить на улицу. И сейчас, сидя у окна, он пребывал в том состоянии, когда стираются грани реальности и многое становится незначительным…

Внимание Степана Кузьмича вдруг привлекло некое движение. Медленно повернув голову, он увидел на столе таракана. По всему, этот рыжий тараканище был немолод, ибо отличался от своих соплеменников более грузной статью. Старик сидел без движения, и с неожиданным любопытством и умилением разглядывал своего необычного гостя, который сидел, шевеля усами, и, по всей видимости, не торопился уходить.

- Ну что сидишь, Кеша? – спросил мысленно Степан Кузьмич
- Сижу вот… - пришёл неожиданный ответ, - небось, не прогонишь?
- Чего ж мне тебя прогонять? – умилился Степан Кузьмич, - хоть одна живая душа рядом, и то – счастье…
- Вижу я твоё счастье, - продолжил глубокомысленно таракан, - корки сухой у тебя не найдёшь…
- Так ить завтра почтальонша пенсию принесёт, накормлю… - смущённо ответил старик, - потерпи малость…
- Потерпишь тут, - проворчал недовольно таракан, - сдохну ведь скорее, чем принесут твою пенсию…
- Откуда ты такой взялся? – продолжил необычный диалог Степан Кузьмич, - у меня тараканов отродясь не бывало.
- От соседей твоих, - буркнул таракан, - вот где есть чем поживиться, не то, что у некоторых… - и, пошевелив усами, нехотя добавил, - травят там наших сегодня, вот пришёл к тебе отдышаться маненько, а то глядишь сдохну от отравы ихней…
- Мне хоть и нечем тебя угостить, - смущённо отвечал старик, - но обижать тварь Божью не буду, не боись.
- Ну и на том спасибо, - сказал таракан и замолчал.
Степан Кузьмич с грустью смотрел на своего гостя, который стал почему-то расплываться в его глазах, постепенно превращаясь в чёрную точку, заполняя собой всё сознание…

Стоя у входной двери, почтальонша уже несколько минут с силой нажимала на звонок, но старик не открывал. Подождав ещё немного, она подняла соседей, которые вызвали участкового и слесаря из ЖЭКа. Когда вскрыли дверь, увидели сидящего за столом с потухшим взором Степана Кузьмича, перед которым на столе кверху лапками лежал большой рыжий таракан…