Рынок (Как мы жили в Советском Союзе)

                                                        Рынок
        Живя в Советском Союзе, он любил ходить   с дочерью  на   Крестовский рынок - товар посмотреть и себя показать с хорошей стороны конечно. Поэтому  надевали еврейскую национальную одежду - дубленки и   ондатровые шапки  знак респектабельности и достатка.   Рынок  это – возбуждающая толчея, запах,  цвет, общение и непременно вкусовые ощущения.    
         Поход на  него    по психическому воздействию    равнозначен посещению  цирка или стадиона. Начинался он с рядов  квашенной капусты,   уложенной горками на эмалированных поддонах от  белейшей как снег  до слабо  оранжевой, от  тонко нарезанной до крупно посеченной, сдобренной   пряностями,  клюквой или  фруктами. Предлагалась взору, как свежа рубленная  на салат, так и  кислая на щи.  Вкус  у каждой  только свой.
         Начинали общение  с: - «Почем капуста?»
         В ответ получали: - «Пробуйте».  Он  отказывался, ссылаясь  на  оскомину, но  говорил, что ребенок отведает. Дочь открывала как птенец рот и  он, откинув интеллигентно мизинец,  подхватывал  светло лимонную  прядь сочной капусты и  опускал  на ее белозубые жернова,  замирая  с торговкой в ожидании приговора.
       Потом  получали заученную домашним заданием  реплику: «Хороша,  но кисловата».
     - Как вата?  -  переспрашивал он,  симулируя  глухого, - может ту? - показывая  на соседнюю.
       Продвигаясь, от одной   горы белокочанной  к другой,  пробуя,     выясняли географию выращенного продукта,   метод крошения и засола,  получали   при этом оценочное суждение     дегустатора   типа - солоновата, горьковата,  пресновата до придурошного – суховата.  Заканчивали капустный ряд  питьем из кружки   капустного рассола,   который  советские  частники  по   неразумности  выливали  в отведенном месте   с надписью на стене - «слив рассола»,  где  постоянно крутились гурманы с бидонами и   народец «после поддачи».  
       Вступая в царство  солений с чесночно - укропным ароматом  взору, при обильном слюноотделении, являлись выложенные по ранжиру   в  разнозеленной  цветовой гаме   хрустящие огурцы,  перченные алые помидоры,  фиолетовые фаршированные  баклажаны, перец и  будто вырезанная из оникса  моченая антоновка.  Не обходилось  без конфузов  вроде как орошение толпы   струей    надкушенного дочерью помидора.  Любимая  черемша  вызывала противоречие между   жеванием    с блаженством на лице и  заявлением: «Что-то не  поняла?», предполагавший повтор экспертизы. Он,  видя напряжение в лице восточного купца, говорил: «Тогда пойдем  туда,  где  нет жлобства   и  недовольства правами советского потребителя».   Не пренебрегая  вниманием к  разложенным в кюветах  алым россыпям   брусники и клюквы,  добирались  до молочных рядов   с возможностью уравновесить остроту вкусовых ощущений   нежностью   творога,  который подавали отведать с ножа. Плотную,   божественную сметану предлагали   с  деревянных палочек от «эскимо» или  клали  на тыльную сторону ладони. 
       Заканчивали  дегустацию  они  закутком с восковым духом,   куда входили,  полагая, что  громко произнесенная в один дых фраза: «  Пантеляпасемариналентре», что с украинского переводится как - Пан теля пасет, а Марина лен трет -  представит их как иностранцев  в царстве  многообразия  меда, от золотистого до  бурого. С приклеенной улыбкой,  приподнимая   воображаемое пенсне,  он   приветствовал: «Гут морген  мадам»  и стуча ногтем по   янтарной банке,   спрашивал: «Это есть смола?»
   - Нет, -   отвечали за прилавком, - это мед.
   - Олифа, эпоксид? -  вопрошал он.
   - Мед, пчела - жужжали тетки, махая руками  изображая насекомое.      
   - Муха! - наконец  понимал он и,  улыбаясь, продолжал, - навозна муха дает  русишь  олифа – эпоксид?  Очень вери гуд.
    - Да нет же, господи, пчела, - возмущались уже хором «медовые бабы»  тыча им  пробу меда разного цветосбора   с  бумажных лент от  кассовых  аппаратов.  Насластившись с дочерью   он доставал деньги, забирая литровую банку любимого липового меда  и  похлопывая по ней   говорил: «Вери гуд олифа - эпоксид.  Клепать обои  будем», и делал паузу,   наблюдая  ошарашенные   лица гудящих  пасечников после которой объявлял: «Мы пошутили. Извините».
          - Мы не иностранцы,-  кричала, смеясь, дочь, -  мы живем здесь недалеко на проспекте Мира.
           - У  всех  замечательный мед,  -   заканчивал он розыгрыш, -    взяли  какой хотели  и всю зиму будем чай с ним пить,   вспоминать вас и олифа - эпоксид.  Лица светлели,  улыбались,  а они опьяненные послевкусием под «приходите  еще»   удалялись,  чтобы возвратиться   на начало  пути  к уже знакомым  почти    родными женщинам     закупить примеченные ими   продукты   и принести кусочек рыночного счастья   своим  домочадцам.