Из повести "БУДНИ ПУТЕВОГО ОБХОДЧИКА"

может съесть капусту и козу, а волка перевести на другую сторону.
            - Чушь, - взорвался Костюхин. - я же говорил всех на другой берег.
            - Правильно, - усмехнулся Егорыч. - Ты не понял: мужик перевезет козу и капусту в своем желудке, а облегчится уже на том берегу. Чем плохо: козлятину с капусткой потушить...
            - Ты, Егорыч, не в обиду тебе будет сказано, ерунду всякую порешь, - звенящим от обиды голосом перебил его Костюхин. - Сотый раз тебе объясняю: никто никого не ест. Не они друг друга, не мужик - их. Понятно?
            - Теперь понятно. Раньше ты про мужика ничего не говорил.
            - Говорил, ты просто не понял, - сказал Костюхин. - Ладно, никто никому водки пока не должен. Решай дальше.
            - Хорошо, тогда за две перевозки можно управиться.
            - Как?
            - Капуста не тонет, ее можно к корме лодки привязать и тогда...
            - Нельзя. Ничего нельзя за бортом; я же тебе говорил - в лодке. Ну, и за сколько перевозок ты их тогда перевезешь?
            - За три, - секунду подумав, ответил Егорыч. - Три ездки на другой берег. Два раза вернуться.
            - А спорим, не перевезешь!
            - Как хочешь, - сказал Егорыч.
            - Идет. Говори свое решение, только условие не нарушай, - Костюхин даже пальцем погрозил.
            - Сначала мужик перевозит на другой берег козу и продает ее на рынке. Потом возвращается назад и...
            - Нельзя никого продавать, - перебил его Костюхин.
            - Чего же ты сразу не сказал? - удивился Егорыч. - Хорошо. Не продает, а дарит бедным людям.
            - Ты издеваешься? - прошипел Костюхин. Нельзя ему их есть, продавать, отдавать, дарить, - ничего нельзя. Они ему в хозяйстве нужны. Старуха его просила их ей привезти. Так тебе понятнее?
            - Чего же ты сразу не сказал? А зачем старухе волк в хозяйстве? - спросил Егорыч.
            - Блин, Егорыч, мать твою, какая тебе-то разница? Чего ты из меня жилы тянешь? Или отвечай по-человечески, или давай замнем для ясности. Я тебе бутылку так уж и быть прощаю.
            - Черт с ней, с бутылкой, Толик. Ты научись мысли свои ясно выражать. Или не берись задачки загадывать. Понимаешь?
            - Понимаю, - обиделся Костюхин. - Ты если сдаешься, так и скажи - сдаюсь, а не долбай мне мозги.
            - Зачем мне сдаваться? - удивился Егорыч. - Мужик может убить волка. Ты же не сказал зачем волк старухе в хозяйстве нужен. Наверное ей шкура волчья нужна, я так думаю.
            Костюхин поиграл желваками, затянулся дымом и сказал:
            - Егорыч, старуха решила цирк в деревне открыть. Будет волков дрессировать. Тебя устраивает?
            - Нормально, - сказал Егорыч. - Всякое бывает. Только все равно у меня, как не крути, а три перевоза получается.
            - Ну?
            - Перевозим козу, а волк с капустой на том берегу. Так?
            - Ну? Ну?
            - Возвращаемся. Это одна перевозка.
            - Ну? И?
            - Перевозим козу и возвращаемся назад.
            - А она съест капусту, - захохотал Костюхин. - То-то же. Получил?!
            - Не съест, - сказал Егорыч. - Мужик капусту на дерево положит.
            - На какой дерево? - растерялся Костюхин.
            - Предположим на березу, - спокойно ответил Егорыч.
            - Нельзя, - отрезал Костюхин. Ничего нельзя класть на деревья, на камни, на горы и на разное другое. Все должны оставаться на земле. Понятно?
            - Это все?
            - Все.
            - Тогда можно привязать козу к дереву, - сказал Егорыч.
            - Егорыч, блин! Ты меня вконец задолбал, - сказал Костюхин. Когда он поднес сигарету ко рту стало заметно, что у него дрожат руки. - Запомни: мужик должен перевезти их на другой берег, а там нет ничего - ровная земля.
            - Он может вырыть яму и посадить туда...
            - Егорыч! - завопил Костюхин, - у мужика нет лопаты, а земля там плотная, каменистая...
            - Ты не волнуйся так, Толя, - сказал Егорыч. - Нельзя копать, так нельзя - ты, главное, определись. А мне это все равно, у меня другой вариант есть.
            - Какой еще? - с трудом сдерживаясь, спросил Костюхин.
            - Можно козу в одно место на том берегу отвезти, а капусту - в другое. Тогда они...
            - Нельзя, - отрезал Костюхин. - Это маленький остров. Старуха со стариком живут на маленьком безлюдном острове посреди реки. Там нету деревьев и ровная каменная площадка. Даже строений никаких нет. Ничего там нет...
            - Ну, если там есть старуха, так она помешает козе съесть капусту.
            - Старухи нет, - отрезал Костюхин.
            - А где же она? - удивился Егорыч. - Лодка-то у старика на другом берегу. Куда она без лодки с острова денется? Или у них две лодки?
            - Утонула. Упала в реку и утонула. Старик остался один и ему надо переправить на этот остров волка, капусту и овцу...
            - Ты раньше говорил - козу, - поправил Егорыч.
            - С тобой совсем заговоришься, - пожаловался Костюхин. - Конечно, козу.
            - Ну что же, тогда мужик может развести их в разные стороны на том берегу, где он сейчас находится, или там вырыть яму, привязать к дереву и...
            - Он сейчас тоже на таком острове. Он с одного острова на другой перебирается. Оба - заасфальтированные площадки: ни дерева, ни камня, ни ямки, ни горки. Так тебе понятно? Ну и чего ты теперь скажешь?
            - То же самое скажу - три раза туда и два обратно.
            - Как? - устало спросил Костюхин.
            - Сначала перевозим козу. Потом - капусту. Потом привязываем качан капусты на спину козы...
            - Нельзя.
            - Почему?
            - Нет веревок.
            - А ремень?
            - Ничего вообще нельзя привязывать. Никуда. По условию задачи.
            - Спокойнее, перень, не горячись. Нельзя, так нельзя. Только все равно три раза получается, - усмехнулся Егорыч.
            - Как так? Как получается?
            - Не кричи ты, вон уже и Филина разбудил. Сбавь обороты и спусти пар. Тебя интересует вопрос - как? Отвечаю: мужик может снять с себя рубашку, например, и завернуть в нее капусту. Сечешь? Коза ее тогда съесть не сможет.
            - Иди ты знаешь куда, - снова взорвался Костюхин. - Ты бы еще капусту эту козе в жопу засунул. Философ, блин.
            - Вот, видишь, ты уже думать начинаешь, - обрадовался Егорыч. - Хотя, решение твое не представляется мне красивым...
            - Я просто так сказал, какое на хрен решение. Нельзя ничего никуда засовывать и заворачивать. Понятно.
            - Теперь понятно. Только это ничего не меняет...
            - И мужик голый, - поспешно перебил он Егорыча. - И акромя лодки и весла у него ничего нет. Понятно?
            - Теперь понятно. Только и это ничего не меняет.
            - Чего ты теперь придумал?
            - Можно волку зубы веслом выбить. Или козе. Или обоим, - не на шутку развеселился Егорыч.
            - Проиграл ты, - сказал Костюхин. Лицо его налилось краской, глаза блестели. - С тебя поллитра причитается, - процедил он сквозь зубы.
            - Ты так даже не шути. У меня еще пять железных вариантов имеется, как их в три ходки переправить. Только тебе ведь они не понравятся, потому что ты заранее заклинился на четырех ходках. У тебя обязательно мужик должен сначала перевезти козу, оставив волка с капустой на том берегу, потом вернуться за капустой, отвезти ее к козе, но саму козу взять назад и отвезти к волку, которого взять и отвезти к оставшейся на том берегу капусте, а потом уже снова вернуться за козой. Тебе кажется этот вариант логичным и красивым, поэтому ты на нем так запал, что готов таскать бедную козу вперед и назад в своей утлой лодочке. Посмотри на это под другим углом, Костюхин. Раскрой шире глаза. Река, Костюхин, - это твоя Жизнь. Утлая лодочка - это твоя Душа. Мужик - это твое Эго. Волк - это Ненависть. Коза - Безразличие. Капуста - это Любовь. Ненависть непобедима. Ненависть убивает Безразличие, но она не может убить Любовь. Безразличие - вот убийца Любви. Плывет по реке-Жизни твоя лодка-Душа, но она не в состоянии вместить сразу все чувства: Ненависть, Безразличие и Любовь. А твое Эго не желает расстаться ни с одним из них, боится их растворения друг в друге и появления нового качества. Твое эго, Костюхин, препятствует наступлению гармонии в твоей душе и, подобно жуку-скарабею, катящему навозные шарики, гонит по волнам твои чувства: от одного берега жизни к другому.
            За столом воцарило молчание. Пока Егорыч разливал остатки водки, Костюхин, запрокинув голову и приоткрыв рот, буравил остекленевшим взглядом низкий потолок вагончика. Неожиданно он вышел из оцепенения и спросил:
            - Слышь, Егорыч, а в твоем мыслятнике ты такие же идеи развиваешь?
            - Приблизительно, - уклончиво ответил Егорыч. - А чего?
            - Ничего, - сказал Костюхин. - Ты действительно романтик, - сказал он. Потом помолчал и добавил, - Теперь-то я хорошо понимаю отчего у Кольки Михеева крыша поехала.