И так мы замирали, глядя на безумно красивый пейзаж у нас за окнами и благословляя судьбу за наше счастье.
Идиллия? Пастораль и женский роман в розовой пене? Ну, идиллия – и что? Я сама всё это создала, своими руками. И немного Вениными мозгами, конечно. Кстати, я никогда не забываю про Веню. И никогда не рассказывала Стиву о нём. И вообще никому никогда ни слова про мою историю-биографию. Для Стива существует пристойная и простая версия про наследство от богатых и любимых родителей, умерших десять лет назад, плюс долгую трагическую любовь, закончившуюся смертью. Это объясняет моё затворничество и «романтическую душу». Ну, не про машину же времени ему рассказывать, правда?
Мне больше не за что себя ненавидеть, не за что мучиться собой и своими пороками. Ничего не было: ни смертей, ни блядства, ни пороков. Я исправила не только прошлое и реальность, я исправила себя. В своих собственных глазах – и это главное, ох!
Но однажды случилось кое-что из ряда вон. Отдыхая после обеда в саду, я полезла в планшет поглядеть новости - и общемировые, и российские. С утра много работала – переводила Стива, не до новостей было. Любимый, как обычно, уединился в кабинете и, как проклятый, как приговорённый, писал, писал… Разумеется, я иронизирую по поводу проклятия и приговорённости: когда Стив работает, он самый счастливый человек на свете. Его творчество – это его судьба и суть. И мне прекрасно известно, что он скорее откажется от благополучия и славы, чем отдаст хотя бы минуту наслаждения, которое испытывает, когда творит.
Словом, тихий фруктово-цветочный сад, бирюзовое небо, покой и нега, удобный шезлонг, а я открываю новости…
Через четверть часа я уже бегаю по саду кругами с планшетом в руках, пытаясь осмыслить то, что узнала.
Все эти годы, разумеется, я послеживала за родителями: мамА завела страничку в Фейсбуке… Боже, это настолько её, так пришлось ей по душе, что свой блог она заполняла регулярно постами про прочитанное, что «заставило задуматься и переосмыслить», про новую коллекцию Лагерфельда с иллюстрациями («не знаю, затрудняюсь пока сказать, мне кажется, на сей раз не совсем моё»), и с размещениям своих фотографий, на которых она сногсшибательна. «Что-то я сегодня не очень, всё же возраст даёт о себе знать!» - кокетничает мать в блоге, собирая восторги френдов и подписчиков, которым хотя бы приблизительно, но известен её возраст. И их можно понять, и даже не заподозришь в неискренности. Ну, сорок лет женщине. Ну, сорок три от силы! Молодец, ма. Если в комментариях кто-то вдруг заводит с ней серьёзный разговор, то я всякий раз с улыбкой читаю мамочкино: «Ах, не нагружайте меня, не надо!» Вот потому так и выглядит. Всю жизнь следит, чтобы её не нагружали, умница моя! А я чуть было не перегрузила мамочку, но опомнилась и вовремя сбросила себя с крыши.
Словом, с помощью социальной сети я в курсе жизни моих родителей. Всё у них хорошо, не обеднели. Красивы и здоровы. Дай им бог, что ли…
Но внимательней всего я слежу всегда за Веней, Крюковым и его фирмой, Вениными успехами на не главном его поприще – программировании. Он создал какие-то новые крутые антивирусы и интересные для спецов программы, тем и прославился. Но я-то знала, что Венька делает это на «отвяжись», главный его труд, его страсть и смысл жизни – машина. Как для Стива – поэзия.
Но про это я, естественно, ничего и нигде узнать не могла, какая досада, ха-ха. Поэтому я просто убеждалась, что Веня жив-здоров. Пару раз фотографии его с женой Еленой появлялись в какой-то московской светской хронике. Всё шло спокойно и предсказуемо.
И вдруг! Информация про Бена Львовского из Штатов, где он живёт… уже двадцать лет! И у него семнадцатилетний сын!
Репортаж с пресс-конференции Билла Гейтса: «На фото в первом ряду Бен Львовский, всемирно известный программист. Рядом с ним его сын Дэвид, подающий огромные надежды математик, вместе с отцом работающий над революционной программой управления компьютером с помощью силы сознания».
Трясущимися руками я начала поиски Бена Львовского в интернете, задавая в строке его имя по-русски и по-английски. Информации было море! В результате наоткрывала неисчислимое количество окон, и мой планшет, начал замедляться, тупить и капризничать, а в какой-то момент даже обиженно пискнул. Бросив слабенький девайс на шезлонг, я со всех ног бросилась в дом, чтобы припасть, как к иконе, к совершенному и мощнейшему стационарному компу. «Спаси и сохрани! Утоли мои печали! Наставь и прозри!» - молилась я на экран монитора.
Руки тряслись, холодные пальцы плохо слушались. Казалось, каждое новое окно открывается со скрипом и медленно, будто на заре интернета. Но, в конце концов, все найденные материалы были собраны, и я погрузилась в чтение. Мир перевернулся в очередной раз в моей жизни. Просто кувыркнулся и застыл вверх тормашками. И мне теперь предстояло жить в этой позиции внешнего мира со всем своим внутренним.
Итак, никакого Крюкова история не знает. Это не значит, что его не существует, это лишь означает, что он не оказался достаточно интересен и известен, чтобы хоть как-то быть замеченным интернетом. А всё потому, что на него ни дня не работал великий Бен Львовский, уехавший в Штаты двадцать лет тому назад и сразу же ставший заметной величиной в Силиконовой долине. С Биллом на дружеской ноге. Сына ему родила юная (тогда) прелестная дева из семьи крупного российского дипломата, с помощью которого он, собственно, и перебрался лихо в Америку с молодой женой, будучи сам ещё студентом.
Куда подевалась Ленка? Что произошло с ней? А её будто и не было вообще никогда в его жизни. Пришлось копать дальше, глубже, разыскивая в пучине сети хоть какое-нибудь упоминание о моей сначала погибшей, потом воскресшей, а теперь исчезнувшей подруги детства. Получилось. Интернет знает почти всё, тем более, когда это «всё» касается жуткой криминальной хроники, в том числе из прошлого.
Фамилия Ленкиной семьи, оказывается, была на устах людей в 90-м году, когда случилось страшное несчастье: однажды в привилегированном «партийном» доме случился жуткий пожар в квартире, где проживало сановное семейство. Пожар начался среди бела дня и, видимо, сразу заполыхал беспощадной стихией. Шансов у людей, находившихся там, внутри, не было. Когда приехали пожарные, им оставалось лишь локализовать бедствие и сообщить, что в квартире были обнаружены обгоревшие трупы пяти мужчин и одной девушки.
Я не смогла сдержать крик и испуганно заткнула себе рот кулаком. Тот самый год и день, когда… В жёлтой прессе долго пережёвывали и обсуждали произошедшее. Кроме трупов нашли следы застолья. Поэтому политическую версию никто тогда не рассматривал – и правильно. Всех волновал вопрос, что делала юная девушка за столом с группой немолодых мужчин. Вопросы ставились журналистами исключительно в грязно-сексуальном ключе. Грубо, но верно. На сей раз угадали ребята. Но кто спалил (а поджог был зафиксирован), вопрошало общество, на всех углах перемывая кости «партийной элите» с их «дочерьми-блядями». Не нашли того, кто это сделал.
А я прекрасно знала поджигателя. Конечно, это была Ленка. Она повторила мой путь рядом с Веней. Он был с ней так же откровенен, и она надула его в точности, как я. У неё были весьма серьёзные основания для изменения и даже уничтожения своего прошлого. И она выбрала вот такой вариант. Безжалостно спалила и отца, и себя, и тех негодяев. А заодно и свой стыд с самоотвращением. Уверена, сделала это до насилия, так и рассчитала. Ну, и правильно, я бы тоже именно так поступила.
А что было дальше? Где Ленка, куда делась? Она оказалась весьма эффективной бабочкой: после её «загула» в прошлое Веня вон где оказался. И что с ним случилось там? Создавал ли он в Штатах свою машину, повернулся ли у него язык сказать хоть кому-то в Америке про свою идею, нашёлся ли там недалёкий бизнесмен, вроде Крюкова, согласившийся финансировать безумную сказку? Вероятно, нет. Ведь если юноша оказался практически сразу в Силиконовой долине, то о каком недалёком бизнесмене может идти речь? Только если прямо там, в самой Мекке современных технологий, ему дали добро на эту работу. Возможно ли подобное?
И этот его третий брак опять же не просто так, а с прицелом на выгоду, на пинок, на помощь и содействие влиятельного тестя. В Штатах Веня получил доступ к самому-самому передовому и современному, можно даже предположить, что и к самому секретному. Но нашлись ли деньги для безумного проекта? Ведь в России для этой цели использовался счастливо найденный Крюков – и в первом, и во втором варианте реальности. Значит, в Америке он получил деньги каким-то другим путём. Потому что машина должна быть – ведь Ленке необходимо было куда-то вернуться.
Так, предположим, всё удалось, и в Силиконовой долине тихой сапой Веней создана машина времени. Это означает, что моя Ленка, спалив свою квартиру вместе с подонками и собой-юной, вернувшись обратно, оказалась в кабине машины, размещенной теперь уже в Штатах. И что же могло произойти дальше? Как она выкрутилась? Кажется, моей фантазии не хватает. Даже если при ней тоже был чемодан долларов (я верю в Ленкин ум), что она будет с этим делать в США – с российскими-то документами? Допустим, у неё была действующая штатовская виза, и она сообразила взять с собой зарубежный паспорт. А где отметки о въезде в Штаты, их всё равно в её паспорте быть не могло. Что тогда? Нелегалка? Тюрьма? Высылка обратно в РФ? А в России её уже много лет не существует. Она сгорела!
Показалось, что я начинаю сходить с ума. Мысли путались, разные воображаемые картинки наползали одна на другую, реальности перемешивались, цеплялись друг за друга, и всё постепенно превращалось в яркий, шумящий, орущий и совершенно безумный восточный базар с попугаями, кричащими хрипло-визгливыми голосами «Ленка! Пенка! Драная коленка!»…
Пришлось выпить холодного оранжада прямо из холодильника и умыть лицо ледяной водой. Голова кружилась, в ногах появилась предательская слабость. Я решила принять ванну, чтобы хоть немного унять внутреннюю и внешнюю трясучку: сердце неровно колотилось, руки дрожали, как у алкоголика, зубы стучали друг о друга, угрожая раскрошиться, а ладони были противно, отвратительно потные.
В тёплой воде с пеной меня немного отпустило… По крайней мере, я смогла более-менее внятно и без попугайного ора в голове размышлять дальше.
Итак, если машина после Ленкиного побега в прошлое всё-таки существует, то она в Штатах, и у Ленки, мягко говоря, неприятности. Если же машины вообще больше нет, и Веня в Америке занимается исключительно программированием, а свою машину так и держит до сих пор в голове, боясь открыться хоть кому-то, дабы не угодить в дом скорби, то Ленка застряла там, в 1990-м, когда случился весь тот ужас. И тогда она тоже «попала», но ежели у неё хватило ума захватить с собой чемоданчик с правильными долларами, напечатанными строго до девяностого года, то она вполне имеет шанс выжить. До «капитализма» остаётся всего годик продержаться, а потом с приличной суммой денег, да зная всю будущую историю, можно лихо развернуться!
Можно… развернуться… так ведь тогда, выходит, это уже случилось, произошло, она уже
