нечаянно растеряет все наработки компании.
Супруг так и сделал: в конце февраля 2005 года он переписал всю документацию, сделал архив, который записал на диски. Посоветовавшись с начальником, который доверял нам во всем, диски мы забрали домой и уложили в дальний угол шкафа, надеясь, что они никогда нам и не пригодятся. Знать бы тогда, отчего мы уберегли компанию. Практически, от разорения, но об этом говориться будет дальше.
Я ушла на «заслуженный отдых», по вечерам подробно расспрашивая супруга о делах фирмы, потому что продолжала еще жить общим делом, к которому прикипела всей душой. Когда компанию развиваешь с нуля, она становится любимым ребенком, иначе к своему труду относиться и нельзя.
Наступил переломный день 25 марта 2005 года, когда ничего, казалось, не предвещало беды. Орда отморозков, вооруженная и орущая, начала стекаться в город, чтобы начать переворот, чтобы поменять существующую власть путем насилия, дабы уничтожить «действующий режим Акаева». И это было страшно. Нам, гражданам Киргизии, привыкшим договариваться со всем миром, умеющим вести переговоры, позиционирующим Кыргызстан, как стабильно развивающее государство, было не понятно, как при помощи ножей и топоров, палок и арматуры, а также боевого оружия, можно за одну ночь развалить столицу, круша, ломая, грабя, сжигая все на своем пути. Крики раздавались на площади, громогласным эхом разносились по зеленым проспектам. А когда начали стрелять, стало понятно, что наступил конец мирной, размеренной жизни.
Телефоны тревожно звонили. Люди спрашивали друг у друга, что происходит в стране. Включили телевизор, где передавали картинку революции, совершаемой в Киргизии. Особенно старался канал «Евроньюс», который пугал граждан своими хлесткими комментариями по поводу происходящего. Все жители страны понимали, что в их солнечную Киргизию пришел бунт, кровавый и беспощадный. И это обстоятельство не радовало людей. Не было написано счастья на лицах, а только озабоченность и тревога. Между соседями и родственниками разговоры велись шепотом, как будто боялись, как бы не перевернули слова, не оклеветали. Понимали, что потом будет прессинг, выяснение принадлежности к «красным» или «белым». Проходили уже и 1917 и 1937 год. Большинство переселенцев в Киргизию были в свое время репрессированы, и понимали, чем заканчиваются подобные «революции». Было страшно. А еще не воспринималось адекватно безумие людей, которые после себя оставляли ограбленные и разрушенные магазины, офисы, банки, учреждения. Детей в эти революционные дни не выпускали ни в школы, ни в детские сады. Родители вынуждены были не пойти на работу, так как транспорт не ходил по проспектам, запруженным орущими революционерами.
Акаев бежал из страны. Наступило безвластие. Передел, беспощадный и жестокий. Новые люди, пришедшие на волне революции, не знали, как поделить то, что было отбито. Наступили смутные, непонятные времена. Со всех трибун раздавались призывы к мировой революции. Чем громе и активнее, тем лучше. Хаос творился в стране.
Мы с супругом оказались в офисе через день после разбоя. То, что мы увидели, было трудно назвать рабочим местом. Всю мебель вынесли через разбитые, разломанные двери. Компьютерной техники не было. На белой штукатурке, высоко, остались черные следы, от ребристых подошв, казалось, что пинали эти стены с каким-то яростным остервенением, вырывали люстры «с мясом», варварски, с ненавистью выдергивая проводку из пазов потолка. В туалете не было даже ершика для очистки унитаза. Это было смешно и грустно. Документы беспорядочно валялись во всех комнатах, в осколках разбитых окон, которые противно хрустели под ногами. Видимо, пришлые дикари по документам топтались, оставляя грязные следы на бумаге; мяли, рвали контракты, письма, соглашения. Это была картина своего маленького ада большой, процветающей фирмы. Спасло то, что как ни пытались вскрыть аптечный склад с запасами лекарств, который уходил глубоко под землю и был надежно закрыт за двумя бронированными дверями, налетчики не сумели открыть его и нанести окончательный урон фармкомпании, для которой товар – медикаменты , был самой жизнью. Про многочисленные аптеки, принадлежавшие компании, которые были расположены в разных частях города, говорить не приходилось: все было украдено, растащено, уворовано, разбито.
Для каждого сотрудника это было личным ужасом, потому что приходило осознание, как на этих руинах начинать, создавать почти с нуля все то, что было утрачено за одну ночь. Держали совет. Потом стали действовать. Я при помощи супруга собрала все листки, разбросанные по комнатам, сложила все в пакеты и увезла на такси домой, чтобы рассортировать, понять, насколько можно восстановить недостающее, связать концы с концами. Другие же сотрудники остались вычищать, убирать, ремонтировать, приводить в порядок рабочее место. Отчаиваться было некогда. Надо было работать, чтобы скорее восстановить компанию, так как от работы зависело благосостояние каждого сотрудника, у всех были дети, в работе заключался смысл материального существования семей. Вот тут-то и пригодились архивы, которые хранились в нашей квартире. Генеральному директору оказали невероятную помощь, когда смогли восстановить дела компании. Потихоньку, зализывая раны, компания стала восстанавливаться благодаря труду ответственных сотрудников.
Но, в государстве начали выплывать лозунги: «Кыргызстан – для киргизов!», «Русский язык сделать негосударственным!», «Перевести делопроизводство на национальный язык – киргизский». А кому не нравилось – указывалась дорога в сторону России. Отец мой, работающий в Кыргызско-Американском университете в службе безопасности, был уволен при весьма неприятных обстоятельствах. Ему дали понять, что в таких, как он, не нуждаются. Отец лишился стабильного заработка, который позволял поддерживать бюджет семьи. Маме тоже особенно не за что было держаться. Зарплата библиотекаря в школе была мизерной.
После таких катаклизмов назрел вопрос: а не пора ли всему семейству перебраться в стабильное государство, в Россию. Этот вопрос решался долго, с трудом, в течение двух с половиной лет. Все надеялись, что будет лучше. Но, понимая, что хорошее будущее можно обеспечить детям лишь в России, наша семья была вынуждена продать имущество, собрать документы и уехать, куда глаза глядят. Хорошо, родственники, проживающие в Краснодарском крае, приняли, помогли адаптироваться к новым условиям жизни. О переезде и новом месте жительства не жалеем. Все у нас получилось в России. Живем. Учим детей. Работаем на благо отечества. Но тоска сжимает сердце, когда вспоминаем тех, кого оставили на родной земле. Любая передача по телевизору о нашей Киргизии собирает всех ностальгирующих у экрана.
Мы рады, что в данный момент к власти пришли мудрые правители, которые, наконец-то, сбросили «гнет» американцев, которые пытались заставить жить свободолюбивый народ по своей указке. Мы радуемся, что наша Киргизия с каждым днем крепчает, становится независимым, дружественным России государством, и не так давно вступила в таможенный союз. Но, навряд ли, мы – наша семья, уже вернемся назад, так как в свое время был сделан выбор в пользу более могущественного и крепкого государства - России.
Хочу пожелать всем странам процветания и избегать «цветных революций», через которые Киргизии пришлось пройти дважды – в 2005 году и в 2010. Так хочется мирного неба для всех и спокойствия. И чтобы трудились люди на своей земле –на той, где родился и вырос!
