Агроном

Советскую власть, а тогда - все, хана! Разрисуют попу под флаг Англии, и будет полный советский союз! Сразу вспоминаются рассказы деда о раскулачивании, рытье Беломорского канала, Соловках, теплушках в Сибирь, лесоповалах, зонах и лагерях на Колыме. Очевидно, эти мысли непроизвольно отражаются на простецком лице будущего тихоокеанского Нахимова.
     Партийный начальник изменяет выражение лица. Встает со своего кожаного кресла, поправляет пиджак с красным депутатским значком на лацкане дорогого пиджака. Проходит к гостю и с ленинским прищуром серых глаз изучающе смотрит на лейтенанта. Уважительно здоровается с ним за руку. Рукопожатие у него получается твердым и волевым.
    Под внимательным взглядом партийного лидера парень леденеет Карбышевым, сразу чувствуя партийный билет в кармане. Ощущает свои большие уши и вспоминает, что не выключил дома утюг. Ему все еще кажется, что секретарь вызовет сейчас конвой и на этом его поездка успешно закончится. Но между ними видимо пролетает ангел.
     - Да вы не волнуйтесь, - нарушив напряженную тишину, доброжелательно улыбнувшись, говорит Первый и нажимает кнопку на переговорном устройстве. - Наташа! Чай нашему гостю!
     Тут же, как черт из табакерки появляется все та же секретарша с миловидной рожицей и с подносом в руках. На нем стоят: одинокий стакан в серебреном подстаканнике с горячим, подозрительно черным чаем с лимоном, сахарница и розетка с песочным печеньем. Это гостеприимство дорого обходится лейтенанту - неуютно пить и есть в присутствии больших начальников. Сразу взопревший Леша, забыв положить сахар в стакан, кусая печенюшку и глотая горячий, будто смола, чай чувствует себя на площади со спущенными штанами. Быстро, давясь и обжигая язык и небо, впопыхах выхлебывает горячее партийное угощение.
     Районное начальство с неподдельным интересом его разглядывает. Перед ними предстает худой паренек невысокого роста и спортивного телосложения. Лейтенанту с волевым подбородком и не по годам седыми висками идет строгая военно-морская форма. А какому мужику она не идет?
     На бледном, чисто выбритом с оспинками лице с разбитыми в боксе бровями и черными усами, как в то время у Песняров выделяются преданные Партии и Народу безнаказанно трезвые глаза с непонятной мыслью в уголках. На груди офицера «одна медаль висит кучей», солнечный блик от которой нервно прыгает по стенам строгого кабинета. Булатный кортик на бедре вызывающе сексуально сверкает обрамлением «самоварного» золота.
     «Военные моряки, как и лишенные разума - святые люди! - думает Первый глядя на молодого парня и втуне предполагает. - Наверное, по вечерам стихи пишет».
     - Алексей Николаевич, вы нам письмо писали? - начинает издалека доверительный разговор партийный наставник с молодым большевиком, будущим, может быть, Генеральным секретарем.
     - Было дело, - Леша скромно кивает коротко постриженной головой под «канадку» пытаясь вскочить гвоздем, будто в училище на занятиях по кораблевождению.
     - Сидите, сидите! - секретарь останавливает уставной порыв парня. - В ногах правды нет!
     Лейтенант непроизвольно облизывает сухие от нервного мандража губенки. Начинает от смущения краснеть попой. От волнения парень поправляет свой черный галстук с рондолевой заколкой в виде корабля.
     - Это хорошо, что вы так близко к сердцу принимаете наши сельские проблемы и беспокоитесь за судьбу страны и Приморья. Переживаете за выполнение планов Партии и Советского Правительства. Это - по нашенскому! - партийный босс проникновенно хвалит молодого коммуниста, уважительно держа в руках его письмо с уже вдоль и поперек красными пометками карандаша. - Вы в своем письме всё пишите правильно и справедливо, слов нет. Чувствуется забота о насущном, ваши чувства и переживания, - Первый секретарь слегка мнется и стеснительно смотрит на своих политических соратников.
    По его красной харизме, от которой можно прикуривать, видно, что он как бы набирается душевной смелости для продолжения общения с новоявленным Павкой Корчагиным.
     - Вот только маленький вопрос. Разрешите? - голос районного руководителя становится еще мягче и доступнее.
     - Конечно. Нет проблем, задавайте! - Леша, переведя дыхание и немножко освоившись во внушительном начальствующем кабинете, отделанном карельской березой смотрит прямо в глаза Владимиру Ильичу Ленину. На портрете за спиной Первого секретаря.
     Поймав одобрительное подмигивание ленинских глаз, ему хочется брякнуть «валяйте», но он пока еще стесняется. Кожаный запах кресел в кабинете пьянит его как портвейн «Агдам». Задница начинает чесаться, будто зуб после наркоза. Старший партийный товарищ, переждав немного для того чтобы убедиться, что разрешение ему действительно дано, задает очередной вопрос:
     - Алексей Николаевич, а какое у вас образование? - начинается отработка строевого шага в три приема.
     - Высшее, - с молодым апломбом вчерашнего курсанта ляпает Леша и «скромно» добавляет. - Инженер-электромеханик, специалист по малокалиберной артиллерии надводных кораблей!
     - Высшее? Это хорошо! - одобрительно кивает головой секретарь. - Это очень даже хорошо, уважаемый Алексей Николаевич! Прекрасно! А вот конкретно, есть ли у вас специальное, сельскохозяйственное? - вопрос звучит, как серпом по я… под коленку.
     - Н-нет... - тяжело выдавливает из себя флотский активист, вжавшись в спинку стула как в гинекологическое кресло.
     С вдохновенного лица маримана потихонечку сползает восторженное детское выражение. Вспотев в душе и оттолкнувшись от печени, он, помогая себе руками, попадает в полный тупик как корабль в док. Начинает беспомощно озираться по сторонам, понимая, что ему сейчас вырвут гланды через зад.
     - Ну, ничего, ничего, не волнуйтесь, Алексей Николаевич, - начинается «воспитание» молодого флотского баклана, которому сразу же не скажешь, чтобы он ни лез не на свою мачту. - Вот вы пишите об улучшении сельскохозяйственной работы в районе. Это хорошо! А как вы все это себе представляете? - с любопытством старого колхозного мерина спрашивает Первый секретарь у «студента», как на экзамене в сельскохозяйственной академии.
      Молодой офицер начинает выкаблучиваться, будто коза на заборе. Заблудившись в собственных словах, ведет пространные речи человека, который ни черта не разбирается пока не только во флотской службе и сельском хозяйстве, но и в жизни. Мудрые сельские аксакалы умны и терпеливы. С неподдельным человеческим любопытством наблюдают как молодой лейтенант, спотыкаясь взглядом о пепельницу с окурками на массивном столе, что-то себе под нос мямлит, топчась на мозолях. Парень пытается уже в течение получаса вылезти из междометий и сложных деепричастных оборотов с придаточными предложениями. Слушать трудно. Из форточки дует.
      Мало того, что профессионалы своего дела с адовым терпением слушают бред «молодой морской кобылы», они еще кое-что лейтенанту начинают объяснять. Ободряюще жестикулируя, показывают планы района по мелиорации и механизации. На полном серьезе докладывают, как инструктору из крайкома количество надоев молока на один хвост коровы, наличие машинно-тракторной техники. Делятся мелкими проблемами. Солидно хвалятся своими достижениями, необыкновенными и талантливыми людьми района, где уже есть свои Герои Социалистического труда и орденоносцы. По-дружески рассказывают о своих чумных сельских делах, в которых наш лейтенант ни бум-бум.
      К концу первого часа беседы об интенсификации сельского хозяйства, ускорении, встречных планах, бригадном подряде и хозрасчете наш Леша довольный как после встречи с дантистом краснеет. Становится похожим на вареные клешни камчатского краба. Потный между лопатками он дуреет от громадья слов и процентов. Схемы, таблицы, всевозможные графики и художественно оформленные диаграммы начинают рябить в глазах.  Постановления райкома, сулящие мясо, яйца, шерсть и интимные блага с полей КПСС, показанные ему мудрыми «товарищами по партии», начинают завязываться интегральным узлом где-то за ухом. Урок профессионализма преподается не торопливо и незабываемо. Парень начинает понимать - «Зря я затеял это дело! Не сносить мне головы!»
     Самое интересное его ждет впереди. Первый секретарь райкома, сделав воспитательную паузу, задает свой очередной вопрос:
     - Уважаемый Алексей Николаевич! А какие поля вы имели в виду, когда писали нам свое злободневное письмо?
     - Как к-какие? - Алексей, с оторопью спрашивает аксакалов. - Ваши! То есть Шкотовского района, - поправляет себя лейтенант, вытирая пыльным носовым платком потную боксерскую шею. - Те, которые протянулись вдоль автомобильной трассы Владивосток-Находка, - молодой баклан терпеливо и снисходительно объясняет непонимающим простых вещей, опытным «зубрам».
     - Если ехать из Владивостока в Находку, то до поворота в Большой Камень или после? - с хитрым любопытством пытается уточнить зав сельхозотделом райкома, - с мальчишеским озорством в глазах и лукавством старого сатира смотрит сначала на своих товарищей, а потом на нашего новоявленного «агронома».
    - До поселка, - почувствовав что-то здоровой печенью, начинает опять мяться наш специалист по «засеву полей зерновыми культурами» как нерадивый школьник на уроке географии у глобуса Приморского края. Он помнит, что в Находку пока еще не ездил и тамошних полей не видел.
     - Так вот уважаемый молодой человек, - Первый секретарь райкома, любовно разглаживая рукой письмо лейтенанта, продолжает терпеливо объяснять молодому активисту сколько алтын в пятаке. - Увы, это поля военных совхозов Тыла Тихоокеанского флота. Мы к ним никакого отношения не имеем. Наши поля начинаются после поселка Тихоокеанский до Находки, - слова секретаря падают, словно гильотина на голову молодого парня, отрубая ему остатки правоты своего дела.
     - Вам, дорогой товарищ, надо было бы сразу обратиться к заместителю командующего флотом по тылу, - простодушно советует партийный работник, загоняя ежа в попу лейтенанта. - Не расстраивайтесь, - успокаивает партийный вождь. - У вас еще есть шанс проявить себя, теперь уже перед  заместителем командующего.
    Красные лучи солнца врываются в кабинет и начинают играть медными красками на панелях стен, на лицах членов бюро райкома и лице активиста. Наступает тишина как под крышкой гроба. Все замирают в каком-то грустном обаянии. Алексей непроизвольно встает, ощущая себя голым, словно галоша в центре городской площади. «Зубры» тоже уважительно встают. Урок предан вежливо и незабываемо.
    Надо отдать должное, будущий дальневосточный Сенявин, хотя и был балбесом, но не круглым, чтобы обратиться к Заместителю командующего флотом. Иначе он точно стал бы вечным Агрономом какого-нибудь затерянного полевого стана Тихоокеанского флота.