Агроном

      Землепашцы разбрасывают зерна, военные морские училища - людей. Кого на Северный флот, кого на Черноморский, а смешливых через одну шестую географии на Тихоокеанский флот, где народ продолжает куролесить, как может.
    Лейтенант по имени Алексей, прибыв на Тихоокеанский флот и, проезжая как-то по дороге из Владивостока в бухту Абрек заметил, что на сельских полях Дальнего Востока растут одинокими островками деревца и кустики. Леша задумался о том, что при уборке «неожиданного» урожая эти «оазисы» деревенского бардака колхозные комбайны на полях объезжают, что ставит под угрозу выполнение пропагандируемой в то время исторической Продовольственной Программы 1980 года.
     - Чем я могу помочь Родине своей страны? - спросил себя молодой коммунист и четко ответил. - Письмом!
     После очередного дежурства по кораблю, вместо того чтобы тихо пить водку и безобразия нарушать, парень сел за стол в своей убогой каюте-кельи схимника. Взял «вечное» перо и с русской простотой, что хуже воровства за один присест написал петицию в Шкотовский районный комитет КПСС. Письмо Леша изложил на двух развернутых тетрадных листках в косую линейку для первоклассников.
    В нем «групман», заглядывая в курсантские конспекты по марксизму-ленинизму, задал Первому секретарю райкома КПСС тьму риторических вопросов о рачительном отношении к родной земле-кормилице. Вспомнил исторические решения 25 съезда, выдержки из выступлений «дорогого и любимого» Леонида Ильича.
     Через некоторое время командиру корабля пришло официальное письмо, отпечатанное на стандартном бланке Шкотовского РК КПСС. В депеше Партия просит командира корабля отпустить лейтенанта на беседу с Первым секретарем райкома, с чернильной припиской от руки какого-то партийного дьяка - «по вопросу засева полей зерновыми культурами».
     Капитан 2 ранга, за двадцать лет военной службы на флоте наживший решетчатый геморрой и одуревший от закидонов, подчиненных берет в руки письмо с осторожностью, будто это бомба. Сидя в каюте за пожеванным крысами столом после прочтения партийной бумаги не может понять, какое половое отношение имеет к Шкотовскому району Приморья. Что от него хочет помимо безумного политотдела, еще и «гражданский» райком партии?
    - Ну и ну, - почесав седой чуб, тяжело вздыхает капдва, разговаривая сам с собой. - На корабле кого только нет. Алкаши, бабники, безумцы и самоубийцы, раздолбоны и просто придурки. Про нарушителей воинской дисциплины не говорю, но лейтенантов-агрономов с партийно-флотским уклоном, кажется, у меня еще не было. К чему бы это?
     Вызывает лейтенанта, фамилию которого еще даже и не выучил.
     - Ты, сутулый баклан, чего натворил? Зачем тебя вызывают в партийные «верха»? - командир начинает издалека. - Нам мало проблем со своим  чумным политотделом?
     - Ничего страшного, товарищ командир, не волнуйтесь, - салага старается успокоить командора. - Просто хочется помочь им.
     - А службе кто будет помогать? Кто будет изучать технику и людей, сдавать зачеты на право несения ходовой вахты и самостоятельного управления артиллерийским говном? Папа Римский? - капитан 2 ранга, бурея от напряга худой шеей, начинает спускать всех «собак» на молодого лейтенанта. - О службе надо думать! О службе! Иначе будешь у меня бригадиром взвода подсобного хозяйства, - переведя дыхание, командир трезво сурово добавляет. - Вечным!
    Ребята, с экипажа узнав о вызове в райком, тоже балдеют, но меньше. Их мало, чем удивишь - они сами такие. Накануне поездки начинают инструктировать Алексея до зуда в промежности:
     - Леша, ты главное не ссы в компот - там наш кок ноги моет! Покажи им небо в алмазах! Не зря же мы ежедневно едим парашу ложками! Мы за любой кипишь, кроме голодовки!
     - Не бзди! Делай морду кирпичом! Красным, революционным!  Нас за фук не возьмешь!
     - Не забудь одеть «парадку» и красные революционные носки, чай мы флотские!
     - Больше молчи! В разговоре с партийными начальниками как в завещании: меньше слов - меньше проблем!
     - Пора! Пора за сельское хозяйство приниматься, а то посмотрите, что едим! - старший артиллерист, доедая обеденную котлету, напоминающую солдатский каблук, начинает от возмущаться. - Мясо кенгуру, или как хитро пишут в накладных «домашних животных», привозят из Австралии, масло - из Германии. Рыбу ловят в Японии, хлеб пекут из канадской пшеницы, соления из Венгрии, варенье варят в Польше, фрукты - из Турции! Желтая картошка, политая американскими пестицидами - из Вьетнама. Нашей осталось, наверное, только водка, спички и говно, которых тоже на всех не хватает!
     Вечером, дома от жены тоже не обошлось без вливания скипидара с патефонными иголками.
     - Что ты наделал! Все! Это конец! Теперь разжалуют и уволят с флота! Как пить дать турнут туда, куда Макар телят не гонял! С Востока еще дальше на Восток!
     - Куда, дуреха? В Японию или Америку? Запомни! Пойманному пескарю, почищенному и пожаренному на сковороде бояться нечего!
     Ночью Алексею снилось, что может быть, после разговора в райкоме партии, ему предложат работать в партийных органах. Он сделает бешеную карьеру на этом поприще. Станет любимым руководителем, который будет заботиться о людях. Сеять в народе умное, доброе и вечное!
    Утром молодой коммунист чтобы не выглядеть гражданским «пиджаком» бреется знаменитым лезвием «Спутник», что брили покойников. Надевает белую рубашку, накрахмаленную втыком жены, с черным похоронным галстуком. Быстро переодевается в еще не помятую службой флотскую «парадку», выданную недавно в училище. Штудирует на всякий случай «Манифест коммунистической партии», спертый в свое время в библиотеке училища.
     Молодым пингвином утром садится в помятый дорогами рейсовый автобус и убывает за шестьдесят километров в партийную резиденцию, построенную в  свое время ЗЕКами. Едет по грунтовой дороге, втуне матерясь на колдобины и густую пыль между чарующих женьшеневых сопок, плывущих в бирюзовой выси, и ест ананас. Замечено, если в автобусе есть ананас, то дорога, кажется короче.
     В пути через перевалы и роскошные зелено пушистые распадки в романтической голове лейтенанта, готового, как пионерский барабан греметь везде, начинают шевелиться «червяки»: «Пора, пора с корабля линять, иначе кого-нибудь сгоряча прибью или самого случайно с чужого корабля обстреляют из зенитки, как это было недавно на соседнем сторожевике».
     После часовой трясучки парень прибывает в райцентр. В райкоме партии первым делом отдает честь и здоровается за руку с Владимиром Ильичом Лениным. Бронзовым, на первом этаже. Охране показывает партбилет, чтобы сразу не замели под белы рученьки. Поднимается на второй этаж в приемную.
     - Вызывали? - Леша сразу же готов долго ждать.
     - Вызывали-вызывали, - молодая секретарша в просторной приемной с кожаными креслами, не подымая головы от печатной машинки открытым декольте кивает флотскому офицеру.
     Удовлетворенно поставив «Ять» в конце предложения, партийная сирена поднимает голову и с неподдельным интересом начинает рассматривать удивительное в этих стенах флотское чудо.  Ей, как и ее сверстницам от простого девичьего любопытства сразу же хочется спросить у лейтенанта - «Что означают полтора золотых шеврона на обшлаге его «пиджака»? Что он делает на корабле кортиком? Как обходится без женщин в многомесячном плавании?»
     Из-за коммунистической сдержанности дивчина этого не спрашивает и не слышит дежурные ответы лейтенанта: «Каждая золотая полосочка на тужурке обозначает ярус койки в каюте, на которой он по боевой тревоге спит». «Кортик предназначен для открывания в боевой обстановке банок «Килька в томате». «А, чтобы не думать о женщинах - на флоте выдают выговоры».
     - Вам сюда! - недавняя молочница на ферме с видом «по коридору метель», кивает головой в сторону строгой дерматиновой двери, прострелянной золотыми шляпками гвоздей. - Проходите, пожалуйста, Иван Николаевич вас с утра ждет!
     - С приговором о расстреле? Или как? - лейтенант, слегка отряхнувшись от пыли с дороги, шутит юмором висельника и походя, заглядывая в декольте девчушки.
     - Пока «или как», - после паузы отвечает секретарша, пытаясь быть серьезной, как портрет Карла Маркса за её спиной.
     Леша в свои двадцать три года еще не знает никакой суеты и живет, и служит по принципу: «Что решил, то выпью обязательно!» В переводе на общедоступный язык это звучит просто - сделаю. Не зря же он в училище занимался боксом, где главная заповедь была - умей держать удар.
      Не смотря на смелость с харизмой преданного Партии кирпича и с достоинством вестового адмирала Ушакова, парень скромно стучится в черную дверь, словно заранее извиняясь за беспокойство.
      - Да! - из кабинета слышится как бы «из прекрасного далека».
      Парень, кнехтом в темечко целованный, улыбаясь открывает «врата в рай». Вокруг массивного стола сидит, словно в привокзальном буфете представительный кондоминиум в человек десять сельскохозяйственных «аксакалов» района, которым по возрасту уже всем за шестьдесят. Все смотрят на Алексея, который со смутным чувством давно не поротого балбеса, проходит мимо стеллажей с книгами и грамотами за победу над урожаем на середину кабинета. Застывает как стоп-кран еще не сорванный жизнью напротив огромного стола для заседаний.
      Крепкие агромужики и портреты основоположников на стенах, повернув головы в сторону вошедшего, с неподдельным интересом смотрят на молодого офицера. В глазах местных «зубров» видны застывшие, будто навоз в коровнике, вопросы: «Откуда это незаконнорожденное дитя моря приплыло к нам? Что новое расскажет о нашем сельском хозяйстве, на котором мы уже сточили не один комплект железных зубов?»
    - Прибыл по вашему приказанию! - сияя предательской новизной золотых нашивок на тужурке, восторженным комсомольским голосом представляется партийным бонзам наш герой.
     Смущенно улыбаясь, но с гордостью пионера, которому на школьной линейке только что в задницу вставили пионерский горн, лейтенант начинает переминаться с ноги на ногу. С интересом смотрит на воспалено рдеющее, словно маяк, красное  знамя за спиной Первого секретаря.
      - Ну что вы так официально? - замечает статный мужик во главе стола. - Мы вас пригласили просто поговорить, побеседовать. Проходите! Садитесь! - чуть приподняв копчик задницы со стула, приглашает секретарь.
     Леша, вспомнив фразу «сесть всегда можно успеть» сразу же ощущает сухость во рту, стеснительно присаживается на краешек стула в конце нескончаемого, будто палуба авианосца дубового Т-образного стола, обтянутого зеленой материей. Влипает в стул, словно муха в коровью лепешку. Вид лейтенанта - сплошное внимание и покаяние. У него в пустой, похожей на артиллерийский казенник, голове шебуршится одна, но штормовая мысль - «Не разжалуют ли эти партийные начальники его прямо сейчас в матросы». Времена на дворе стоят легендарные, КГБздительные! Коварный враг не дремлет, американский империализм начеку! Нужна беззаветная преданность и политическая зрелость!
    Письмо парня можно расценить и как вражеский поклеп на