Последнее "Прости..."

тысячный хор распевал ангельскими голосами псалмы. Евалия плыла на мягком мерцающем облаке в огромном безграничном пространстве. Вдали стал вырисовывать тёмный силуэт, который все ближе и ближе подплывал  к женщине. «Что за лицо? Где я уже видела эти бездонные голубые глаза?» – беззвучно спрашивала себя Евалия. Человек подплыл к ней, взял её теплую руку в свои большие и уютные ладони и поднёс к губам.
– Адам, это ты? – в изумлении просила Евалия.
– Да, мой добрый доктор, я. Не мог уйти вот так, не попрощавшись.
– Адам, прости меня, если сможешь! Нет мне прощения. Я буду наказана за то…
   Тёплая рука коснулась губ Евалии:
– Не надо. Ты выполнила свой долг. Я знаю, что был обречён. Ты, добрый доктор, не смогла бы меня излечить. Теперь мне не больно. Здесь хорошо. Не рви себе душу, Евалия. Я знаю, что с любовью можно преодолеть всё! Спаси его, он был мне братом…
– Адам, кого его? – раскрыв глаза от ужаса, спросила Евалия.
– Сама знаешь… сама всё знаешь… Ты можешь, только ты…

– Доктор Евалия, очнитесь! – голос медсестры вырвал из небытия.
   В нос ударил запах нашатырного спирта. Евалия дёрнула головой и подняла тяжёлые веки.
– Где я? – пытаясь понять, спросила Евалия.
– Вам стало плохо, потеряли сознание. Как чувствуете себя? Вы в порядке?
– Да, кажется, да… А где Адам?
– Кто? У нас нет врачей с таким именем.
– Ах, да, он же… умер…,– прошептала Евалия.
– С вами точно всё в порядке? – спросила медсестра.
– Да… а как же Конрад? Как мой муж?
– Доктор Евалия, вы на корабль прибыли с сыном. Мужа с вами не было.
– Неправда. Сегодня сказали, что на корабле чрезвычайная ситуация. Я не сошла с ума. Упоминалось имя Конрада Аманти – врача, заразившегося смертоносным вирусом. Этот врач – мой муж! Я хочу видеть его!
– Доктор, вас не пустят к инфицированному, вы же сами понимаете! Будь он хоть Папой Римским. Больной обречён.
– Нет! Я обязана его спасти! Вы не понимаете… Мне Адам сказал, что я смогу спасти Конрада.
– Адам – плод вашего больного воображения. Доктор Евалия, вам надо немного отдохнуть. Я вам снотворного дам, и вы поспите… Всё будет хорошо, не переживайте.
– Я не хочу…, – но договорить Евалия не успела. Доза снотворного отправила её в темноту.

Главный врач корабля профессор Марк Гутман, надев защитный костюм, прошёл в бокс, который отвели инфицированному пациенту – доктору Конраду Аманти. Профессору надо было поговорить с доктором начистоту. По хорошему, чтобы избежать эпидемии на корабле, надо было Конрада умертвить, но перед тем, как это сделать, профессору требовалось понять мотивы поступка Аманти.
Преодолев несколько защитных шлюзов, профессор оказался в небольшом боксе. За подсвеченным со всех сторон столом сидел доктор-вирусолог Аманти: он работал с электронным микроскопом, потом уверенной рукой записывал результаты исследований в журнал. На звук открывшейся двери, доктор повернул осунувшееся лицо.
– А, профессор Гутман, входите. Извините, но чаем угостить не могу, – пытался отшутиться Конрад, чтобы немного разрядить атмосферу, понимая, что сейчас на него выльется шквал гнева от учителя.
- Что же ты сделал, Конрад? Как ты, врач с многолетним опытом  в вирусологии, смог подвергнуть опасности наших людей? Как тебе удалось пройти медицинский осмотр? Ведь в карточке все твои анализы были в норме!
Откинув тёмную прядь волос со лба, Конрад глубоко вдохнул в себя воздух и произнёс:
– Да, действительно, анализы были в норме до того, как я подверг себя заражению…
Глаза профессора полезли на лоб от такого заявления.
– Ты сошёл с ума! Как ты мог? Зачем?
В боксе повисло молчание. Конрад поднялся со стула, выключив лампы подсветки стола.
– Марк, мы с тобой уже много лет знаем друг друга, и ты сможешь понять меня как учёный учёного: я изобрел и вакцину, и лекарство против вируса G26MG, но мои разработки остались на Земле. Мне надо было завершить начатое. Нужна была модель для исследования, но пронести на корабль ничего было нельзя. Поэтому в самый последний день перед полётом я умышленно себя инфицировал. Мы не можем знать, насколько чисты были анализы у проверенных перед полётом людей. Нельзя исключить эпидемию на борту. Но… я могу спасти всех. Первым из добровольцев, что испытает лекарство на себе, буду я, если, конечно, вы не прикончите меня раньше, – с грустной улыбкой произнес Конрад. – Я полгода исследовал вирус вместе с моим сводным братом Адамом, с которым, кстати, не виделись около пятнадцати лет, так как при разводе родители разделили нас: я остался с отцом, а Адам с матерью уехали в Израиль. Но это уже отход от темы. Так вот, у нас с братом получилось разработать вакцину, и создать лекарство, но мы не успели завершить исследования. Нашу лабораторию эвакуировали. В какой-то момент Адам, инфицированный вирусом, ушёл от меня. Думаю, он боялся за меня, так как до конца не верил в успех наших разработок. Что с ним стало – я не знаю. Но ты пойми меня, Марк! Я должен был завершить начатое! Все формулы у меня в голове, вот здесь, – постучал пальцем по лбу Конрад.
– Ты – сумасшедший! – прошептал профессор Гутман.
- В той же степени, в какой сумасшедши все учёные, – парировал Конрад. – Я просто прошу об одном: дайте мне завершить мои исследования. Я излечу себя сам. Если что-то пойдет не так – можете смело отправить меня к праотцам. Но… не сейчас. Мне многого не надо. Дайте возможность спокойно работать!
Профессор задумался. Он любил Конрада, как сына. Доктор Аманти был самым любимым его учеником, и уверенность, с которой говорил Конрад, вселяла надежду, что не всё так плохо.
– Хорошо, – уже спокойнее ответил профессор Гутман. – Но для того, чтобы избежать паники на корабле, мы объявим всем переселенцам, что инфицированный человек умертвлён. Как ты понимаешь, помощников у тебя не будет. Ты будешь один в этом боксе. Я не могу допустить даже мысли о том, что ещё кто-то заразится от тебя.
– Спасибо, Марк. Ты – настоящий друг. Вы только дайте мне возможность довести исследования до конца. О многом и не прошу.
– Будь здоров, если сможешь, – неудачно пошутил профессор, и вышел из бокса.
Конрад тяжело опустился на стул. Глаза у него были влажны. Доктор Аманти выиграл первый раунд: появился шанс, и он его не упустит.
 
Евалия приоткрыла глаза. В голове гудело, а сердце сжалось в тисках, болезненно так ныло, как будто хотело напомнить о чём-то важном, что ускользало в данную минуту, но манило и притягивало за собой тайной, которую надо разгадать во что бы то ни стало. Евалия повернула голову набок. Свет от неоновых ламп лился сверху, застревал в белоснежных простынях, ослеплял глаза. Смотреть было больно. В какой-то момент мозг Евалии начал лихорадочно выдавать картинки: вот Адам, стонущий от жажды; женская рука, набирающая в шприц смертельную дозу и через некоторое время та же рука, прикрывающая глаза уснувшему навек человеку. В горле Евалии раздался стон. Слеза скатилась по щеке. Женщина вспомнила, какой грех взяла на душу – она убила мужчину, так отдалённо похожего внешне на любимого Конрада. Что это? Расплата за потерю? Зачем она собственными руками убила любовь? Но… стоп! Адам являлся ей во сне! Он что-то пытался сказать о том, что Евалия сможет спасти… Но кого? Адама? Нет. Евалия сама убила зараженного вирусом человека инъекцией. Адам во сне пытался сказать, что Конрад жив. «Да!– вскочила Евалия. – Мой муж жив! Вспомнила, но… он заражен вирусом… Как сказал Главный, Конрад является носителем вируса-убийцы, от которого нет спасения … Получается, что мой муж обречен?»
        В порыве Евалия спрятала лицо в ладони  и расплакалась. Горячие струи потекли сквозь пальцы. Она оплакивала свою любовь. Раскаивалась в совершённом деянии. Беспросветность давила на Евалию камнем, и утешения в слезах женщина не находила. Сейчас бы её смог отвлечь от боли только Авелий – сынок, единственно родная душа, но сына ни разу не пропустили в бокс, где лежала в горячке мать.
       «Надо что-то делать! Мне надо найти Конрада! Пусть он смертельно болен, но я должна сказать ему последнее «Прости», я хочу быть с ним в последнюю минуту его жизни. Я должна сказать ему, как люблю его!» – неслись слова убеждения.– Я найду своего мужа!» Евалия соскочила на пол. Слабости в ногах не было, и даже голова не кружилась. Значит, она сильна телом, но еще более сильна духом. Но… как же увидеть Конрада? Только один человек может ей в этом помочь – профессор Губерман.
Евалия скинула больничную сорочку. Затянула волосы в тугой узел. На цыпочках прокралась к стеклянной двери. В соседнем отсеке нашла в нише свою одежду – спецкостюм. Наскоро в него втиснулась. В кармане (о радость!) обнаружила карту-чип, которая позволяла открывать электронные двери. Значит, не всё так и плохо. Евалия улыбнулась первой удаче. Бог был на её стороне!
Женщина выскользнула из медицинского бокса и пошла по длинному коридору. Она знала приблизительно расположение каюты профессора. Во время погрузки на корабль он любезно согласился присмотреть за мальчишкой-сорванцом Авелием, заняв того изучением материала под микроскопом. Авелий решил пойти по стопам своих родителей, и всё, что касалось медицинских исследований, ему было интересно.
Евалия перешла на лёгкий бег:  мимо проносились номера переселенцев, но никто из людей не встретился на пути. Достигнув каюты с номером «778», Евалия остановилась. С трудом перевела дыхание. И робко постучалась. На стук никто не ответил. Постучав ещё три раза, Евалия, прикусив губу от досады, повернулась, сделала несколько шагов по коридору, но тут услышала щелчок открываемой двери. Обернувшись, в два шага подскочила к приоткрытой створке, и тут же чья-то рука втянула Евалию в каюту достаточно грубо. Женщина едва не вскрикнула от неожиданности, но перед ней стоял профессор Губерман, на лице которого была написана растерянность:
  – Евалия…, - с трудом произнес он. – Тут вот какое дело…
– Он … жив?
– Мне очень жаль, но Конрад умер…
Евалия стукнула кулачками по груди профессора:
– Неправда, всё неправда! Вы мне врёте! Вы не стали бы мне говорить об этом вот так… просто! Конрад жив, я это точно знаю! Мне сердце подсказывает, что он где-то недалеко! Пожалуйста… пожалуйста… , – Евалия сложила руки в молитвенном жесте. Слёзы струились по щекам.
– Милая моя девочка! Тебе лучше смириться…, – ответил Марк. – Ты не понимаешь…
– Пустите меня к нему, я хочу видеть Конрада или то, что от него осталось, но я должна быть рядом, понимаете? Я не могу иначе! Он всё, что у меня есть.
– Ты подумала о ребёнке? Дура ты! Как можно рисковать всем ради призрачной надежды? Конраду не нужны жертвы…
Евалия упрямо качнула головой.
– Профессор Губерман, я знаю, что вы к Конраду всегда относились как к сыну. Отнеситесь и ко мне как любящий отец к дочери. Мы давали клятву перед Богом: быть вместе в болезни и в здравии, в богатстве и бедности. Наш мальчик продолжит род, когда подрастёт. Мы с мужем должны быть вместе. Пожалуйста, помогите мне. Я обещаю, что буду беречься, буду осторожно ухаживать за Конрадом до последней минуты, чтобы не заразиться. Но… если это произойдёт – пусть и смерть у нас случится одна на двоих.
– Но я нарушу все инструкции, – тяжело вздохнул Марк. – Ты понимаешь, какой грех на