Поисковик писателя 5 лакуна

любил резервы. И у Тимошенко было 9 общевойсковых армий (3, 13, 40, 21, 38, 61, 12, 18, 9), но без резервов. (Последний резерв – 2-й кавкорпус – Сталин забрал у Тимошенко для Жукова как раз в начале ноября). Западному фронту Жукова противостояла часть сил группы армий «Центр». Тимошенко противостояли часть сил группы армий «Центр» и практически все силы группы армий «Юг». В то самое время, когда Жуков саботировал приказ Сталина по нанесению немцам фланговых ударов, Тимошенко сам попросил у Сталина разрешение не просто нанести
фланговый удар, а удар, который бы разгромил ударную силу немцев на юге – 1-ю танковую армию Клейста. Тимошенко для этого удара даже не просил у Сталина резервов – что просить, если тот сам забрал у Тимошенко последнее? Семён Константинович попросил только оружия: «30 тыс. винтовок, 500 ручных пулемётов, 250 станковых пулемётов, 200 противотанковых орудий, 150 полевых орудий и 200 танков». Сталин промолчал.
Тимошенко напомнил 5 ноября, получил в ответ: «Рассчитывать на помощь центра нельзя. Не забывайте о событиях под Москвой»… И Тимошенко со всех участков своего огромного, но слабосильного фронта стал собирать всё, что можно, формируя в месте предполагаемого удара новую (37-ю) армию… Как вы помните, штаб Жукова за 2 часа подготовил приказ, Жуков его подмахнул и забыл об этой «сталинской глупости» (т.е. о приказе Ставки – Б.И.). Тимошенко поступил не так. Он очень болезненно относился и строго наказывал генералов даже за кратковременную потерю управления войсками. Поэтому прежде всего был создан командный пункт для управления ходом всей операции. Сведения о противнике были запрошены в Разведуправлении Генштаба, фронтовые разведуправления, что называется «рыли землю носом» – только снятых с убитых немцев писем было изучено 3035. В ударной группе мы несколько превосходили немцев в пехоте и артиллерии, но уступали в танках. В полосе прорыва превзошли и в авиации, но нелётная погода в начале наступления свела это преимущество на нет. Тимошенко тщательно проверил все детали операции: войска получили зимнее обмундирование; была собрана огромная для Красной Армии того времени автоколонна для подвоза боеприпасов и вывоза раненных – 380 грузовиков, 40 тракторов и 30 санитарных автомобилей. 37-я армия должна была пройти по немецким тылам 100 км, для снятия мин с дорог и форсирования четырёх рек, её 12 сапёрных батальонов, по расчётам, не хватало, их пополнили. Немцы могли ударить под основание клина 37-й армии и окружить её. Специально выделенные войска из 18-й армии (2 стрелковых дивизии) и из 9-й (1 стрелковая и 1 кавалерийская) должны были прикрыть 37-ю. (Вспомните об этом, когда мы будем рассматривать судьбу 33 армии). С войсками был проведён подробнейший инструктаж, включая какие именно снаряды должны быть в боекомплектах полковых и дивизионных орудий и как именно их использовать. Наступление 37-й началось 17 ноября. Обычно оно начинается артиллерийской подготовкой. Но Тимошенко начал его не так. Он послал разведотряды посмотреть: не почувствовали ли чего немцы, не отвели ли за ночь свои войска, чтобы мы снаряды артподготовки выпустили по пустому месту? Точно! Немцы отошли на 8 км. Их догнали и уже тут накрыли артогнём…»
Итог у Тимошенко: «Клейст не выдержал, оставил Ростов и, бросая технику и оружие, выскочил из мешка. 29
ноября Ростов-на-Дону был освобождён, а 1-я немецкая танковая армия практически разбита». (И, далее: «Чтобы помочь 1-й армии Клейста, немцы активизировали действия по всему Юго-западному фронту, а 25 ноября крупными силами ударили по северному флангу. Это был самый разгар боёв за Ростов-на-Дону, до победы здесь было ещё далеко. И, тем не менее, Тимошенко не стал просить у Ставки резервов, чтобы, как Жуков, «бросить» их к месту прорыва. Как пишет маршал Баграмян, очевидец всех этих событий, бывший в то время начальником оперативного отдела штаба Тимошенко, Семён Константинович «стукнул кулаком по столу.
– Хватит нам отбиваться! Попробуем и здесь проучить немцев. Пока я буду занят Клейстом, вы с товарищем Костенко готовьте новую наступательную операцию. Цель – разгром ливненской группировки противника».
Обратите внимание на разницу в работе полководца-профессионала и Жукова. И перед тем, и перед другим встаёт задача по нанесению удара по немцам. Жукову задачу нанесения фланговых ударов ставит Сталин, а Тимошенко сам эти задачи ищет. Но не это главное. Смотрите с чего они начинают решение этих задач. Жуков приказывает штабу подготовить армиям, на чьих фронтах планируются эти удары, приказы. Через два часа приказы подписал и свободен – можно ездить по фронту и кричать: «Воевать не умеете! Ни шагу назад!! Всех под суд!»)
Жуков под Москвой: «в декабре, когда неподготовленные к зиме немцы выдохлись и остановились, а мы поднакопили силы, то у Жукова созрел новый творческий замысел: «Вперёд, кто сколько сможет, а то под суд отдам!» И замысел – подталкивать немцев к отводу своих войск резервами Ставки. Это, конечно, утрировано. Но параллельные красные стрелки, идущие от Москвы на Западном фронте, показывают, что Жуков даже не пытался на своём участке уничтожить хоть сколько-нибудь немцев, не пытался их окружить. Он их выталкивал из-под Москвы… В начале 1942 г. положение немцев под Москвой было аховое. Начальник штаба 4-й полевой армии немцев генерал Блюменрит вспоминал: «Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома южной группировки … У фельдмаршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над южным флангом… Более того, 4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов-Медынь … Все остальные дороги в районе армии скрылись под толстым (метровым) снежным покровом. Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную жизненную артерию, с 4-й полевой армией было бы покончено». А немецкий генерал и историк Типпельскирх писал: «Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии. Нам непонятно, почему русские, несмотря на их преимущество на этом участке фронта, не перерезали дорогу Юхнов-Малоярославец и не лишили 4-ю армию её единственного пути снабжения … Этот корпус (1-й гв. кавкорпус генерала Белова – Ю.М.) достиг жизненно важной для нас коммуникации, но, к счастью, не перерезал её. Он продолжал двигаться в западном направлении и скрылся где-то в
огромных Богородицких болотах». Это «чудо» спасшее немецкую армию от разгрома имело фамилию – Жуков. Вот что произошло. 2 января кавалеристы корпуса Белова захватили немецкий аэродром под Юхновым. В это время в Юхнове был очень маленький гарнизон немцев и Белов намеревался его взять и тем самым перерезать единственный путь снабжения немецкой 4-й армии. Но его остановил приказ Жукова от 03.01.42 в котором указывалось: против Юхнова оставить заслон, а «главные силы повернуть на Мосальск». Причём, раньше Мосальск, как цель Белова вообще не был указан, его должны были взять войска 10-й армии. Чтобы добраться в срок до
Мосальска по бездорожью Белов вынужден был бросить все свои тылы и артиллерию и войти в тыл немцам только с винтовками и саблями. Вот так Жуков и спас 4-ю армию немцев, а Белов почти 6 месяцев дрался в тылу у них
почти без тяжёлого вооружения, тем не менее заставляя Гальдера всё время о себе вспоминать. Кстати, когда Белов, спустя 2 месяца боёв в тылу у немцев, прислал донесение об их итогах, Г. К. Жуков на нём начертал «Тов. Глушкевич. Вот образец бездарности. Г. Жуков. 28.02.1942». Да уж – куда там Белову до талантов Жукова …»
Итог у Жукова:  «Под Ленинградом Жуков вообще оказался неспособен организовать прорыв блокады, а под Москвой сорвал общий план Ставки по окружению немцев, не организовав взятие Вязьмы и бездарно погубив войска 33-й армии».
     1679. Самсонов и М. Г. Ефремов – сходные судьбы
Ю. Мухин «Para bellum»: ««После ликвидации Нарофоминского прорыва в ходе начавшегося 6 декабря 1941 г. контрнаступления под Москвой 33-я армия к 26 декабря полностью освободила Наро-Фоминск, 4 января 1942 г. – Боровск и 19 января – Верею. К этому времени 33-я армия нуждалась в пополнении личным составом, техникой и боеприпасами. Поэтому полной неожиданностью был приказ, полученный 17 января 1942 г. от командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова, наступать на Вязьму. Так начиналась печально известная Ржевско-Вяземская операция, тяжелейшие последствия которой на западном её направлении историкам ещё предстоит изучить более объективно и тщательно, чем сделано до сих пор, не оглядываясь на мемуары самого Г. К. Жукова. Воспоминания эти, касающиеся М. Г. Ефремова и прорыва 33-й армии к Вязьме, носят явно предвзятый и
необъективный характер, порой просто искажающий действительность…» Оказавшись благодаря Жукову в окружении: «М. Г. Ефремов неоднократно обращался к командованию Западного фронта и даже дважды к Сталину с просьбой разрешить прорваться своими силами. Теперь можно с уверенностью сказать, что разрешение, полученное на выход из окружения в середине апреля, запоздало… Остатки частей армии были загнаны в район печально известного Шпырьевского леса, откуда с огромным трудом, не имея никакой техники, в ночь с 13 на 14 апреля смогла прорваться через сплошной пулемётно-автоматный огонь на большаке Беляево – Буслава только группа во главе с М. Г. Ефремовым… Встречая везде заслоны из пулемётного огня, группа, двигаясь на восток и юговосток, с боями вышла к реке Угре в районе Виселово, Нов. Михайловка и южнее. Однако, к удивлению
командарма, никакого встречного удара частей Западного фронта не последовало. Группа была разгромлена. М. Г. Ефремов, получивший уже третье ранение, потерял способность двигаться и, сидя под сосной, где-то в районе Горново (3-4 км южнее Нов. Михайловка), застрелился. Вооружённые Силы потеряли отважного воина и талантливого полководца»*… В «Воспоминаниях» Г. К. Жукова нет ясного ответа на вопрос: так чьи же указания выполнял М. Г. Ефремов (лично Сталина, Ставки или Жукова?), начиная прорыв из Шпырьевского леса не на юг, а в восточном (юговосточном) направлении? Сказано только, что «Ставка приказала организовать встречный удар. Такой удар был подготовлен и осуществлён 43-й армией» (с.356). А какой приказ и от кого получила 33-я армия? В «Воспоминаниях» об этом ничего не говорится. Однако всё становится на свои места при ознакомлении с документами штаба Западного фронта – командарм-33 повёл на прорыв остатки своих войск в строгом соответствии с требованиями последней директивы именно Жукова… Завершая краткий рассказ о трагической и героической судьбе Михаила Григорьевича Ефремова, считаю необходимым напомнить малоизвестный вывод, сделанный офицерами оперативного управления Генерального штаба, который подтверждает и помогает правильно понять всё вышесказанное: «… армия бросалась в глубокий тыл противника на произвол судьбы» (ЦАМО Ф.8. Оп.11627. Д.150. Л.5). В. М. САФИР, «Военно-исторический архив», Выпуск 1.
Я дал выдержку из исследования историка, чтобы читатели поняли, насколько бывают лживы мемуары полководцев и насколько лживы мемуары Жукова. Ведь масса читателей верит «Воспоминаниям и размышлениям» Жукова беззаветно, как истине в последней инстанции.