Поисковик писателя 5 лакуна

России, присутствует - если хотите - особый духовный потенциал благодатных энергий, и даже те, кто не может им воспользоваться (по неверию), тем не менее неосознанно привыкают к нему с младенчества и даже еще раньше - от утробы матери. Когда же они покидают Россию для сытой и, как им кажется, безопасной жизни на безблагодатном Западе, с ними происходит непредвиденное. Их души, и, в первую очередь, души тех, в ком еще сохранились какие-то нравственные принципы, кто еще не погряз окончательно в блуде и корысти, в подлости и предательстве, начинают страдать, терзаться и мучиться от тоски по родине. Мертвые души, конечно, этого не чувствуют. Но живым не хватает чего-то. Они и сами не знают - чего? А не хватает им благодати Божией, того высокого духовно-энергетического потенциала, в котором они родились и к которому незаметно для себя привыкли. Здесь, на Западе, они попадают в разряженную, безблагодатную атмосферу, и тот орган, которым душа ощущает присутствие благодати, начинает подавать ей сигналы: атмосфера опасно разряжена! Они не понимают этого предупреждения, но души их без благодати Божией тоскуют, скучают и впадают в депрессию».
     1800. «Прелесть»
Игумен N. «Не бойся, малое стадо!»: «Благодари, чадо, Бога за то, что у тебя еще сохраняется критическое отношение к своему духовному состоянию. Иначе как милостью Божией это не назвать. Дело в том, что обычно, при аналогичном течении "болезни" с симптомами, подобными твоим, люди полностью теряют возможность видеть себя со стороны, теряют способность критического отношения к себе. Именно это плачевное состояние называется "прелесть" и обозначает бесовское прельщение мнимыми своими достоинствами или своей праведностью, или непогрешимостью, а в целом являет самозабвенную гордыню, которую уже никто и ничто не может поколебать. Это состояние можно назвать также одним из видов духовной смерти. Человеку, запутавшемуся в сетях гордыни и не видящему этого, помочь уже практически невозможно, у него нет и не может быть авторитетов, кроме себя. Единственная надежда остается лишь на Бога, Который Один только может отрезвить несчастного, но это возможно, как правило, только посредством великих скорбей».