Рация ожила:
- Ответьте Первому, ответьте Первому, прием.
Лейтенант скомкал пустую упаковку от галет, надо же, все стрескал, и подобрался к рации.
- Первый, Первый, я лейтенант Иванов, слушаю вас.
- Доложите обстановку. Кто вы и как оказались на острове?
Лейтенант, глубоко вздохнул и начал свою версию пребывания там, где его быть ни должно ни при каких обстоятельствах, которую он выдумал, пока уплетал галеты. Ну, отхлебнул немного из фляги, не всухомятку же жевать. Поэтому версия, как ему казалось, была стройной и пристойной.Это, конечно, не спасало от неминуемого наказания, но, по крайней мере, его оттягивало на неопределенный срок, а там как карта ляжет.
Удивляясь своему спокойному голосу, Иванов доложил, что получил назначение на Большую землю, что было правдой, но добраться в положенный срок не мог. Спасибо выручили рыбаки, которые подвернулись по случаю. (А, попробуй, проверь при таком бардаке). Рыбаки вышли в море без навигации, рации и карт, на одной интуиции, помноженной на опыт. Естественно сбились с курса. Ушли в открытое море. Заштормило, смыло волной. Три дня держался на плаву, питался планктоном, запивая морской водой. Да, было трудно, но не уронил честь офицера, попав в неуставную ситуацию. Набирал, набирал очки лейтенант. Может, на суде и зачтется. Был подобран американским сухогрузом “Луизиана”. Судно было захвачено пиратами, команда оказалась в заложниках. Вызвал подмогу, лично обезвредил пятерых, при захвате судно нашим десантом оказал посильную помощь автоматным огнем. (Зачтется, зачтется, не должны не отметить при определении меры наказания). Десантники обещали доставить на базу, но получили приказ. Остались с пилотом вдвоем, неполадки в двигателе, при полете устранить не смогли, не было под рукой накидного ключа на тридцать шесть, дотянули до острова исключительно на любви и преданности к Родине, жажде выполнять в дальнейшем свои обязанности и быть верными присяге до последнего вздоха. Тут уже и условное наказание замаячило, даже если вскроется вся правда, а если повезет, то можно отделаться и судом офицерской чести.
Закончил свой доклад, что пилот погиб, а вертолет лежит на боку в прибрежной полосе и восстановлению не подлежит. Жду дальнейших указаний или хотя бы помощи в создавшейся ситуации.
Первый долго молчал. То ли переваривал услышанное, то ли советовался со вторым, третьим и долее по рангу.
Наконец прорезался.
- Лейтенант, меня совсем не интересует, как ты оказался на острове. Самое главное, ты оказался в нужном месте в нужное время. На тебя вся надежда.
И уже кажется лейтенанту, что напасти и наказания ветром в сторону отдувает. Но уж больно гладко стелет ласковым, почти отцовским голосом Первый. Ловит каждое слово лейтенант, и чем больше улавливает, тем чаще прикладывается к фляжке.
Оказывается, на этом острове происходят такие события, что ему лучше не знать. Оглохнуть, ослепнуть, онеметь, потерять рассудок, взять справку умалишенного, лишь бы только не участвовать во всем этом.
И доходит до лейтенанта через треск рации, что на острове в бухте стоит рыболовецкое судно специального назначения, которое было использовано для выполнения особо важного задания. Задание было выполнено, но со второй частью секретного плана вышла проблема. Ну, а как при такой катавасии армии и флота, да и всей страны в целом? И раз лейтенант волею судьбы оказался на острове, то должен судно отвести в порт назначения, который ему укажут при дальнейшем благоприятном развитии событий.
Тут два глотка из фляжки, повеяло холодком.
Возражения и самоотводы не принимаются, не собрание. Долг, самопожертвование, честь страны, Родина слышит, Родина знает. Да, будет нелегко. Есть небольшая проблема, корабль охраняет отряд спецназа вероятного противника, но малочисленный, человек пять или шесть. Какой пустяк для настоящего офицера. Еще два глотка из фляжки.
План, который разработал штаб, был до крайности прост. Уничтожить противника, захватить корабль и ждать дальнейших указаний. Лейтенант допил остатки.
Он попробовал предложить свой вариант: на остров пребывает десант, можно тот же самый (я с ними уже сработался), они пусть атакуют, а я прикрою.
В ответ в командирской тональности было сказано, что десант, не может даже вернуться на базу, потому как вертолетов нет, горючки нет и вообще ничего нет и послать больше некого, поэтому вся надежда на него.
Лейтенант стал осознавать то, что ему приказывают, по крайней мере, тянет на прощение всех грехов и звания героя или бесславный и безвестный конец на чужбине в случае неудачи. И, если первое, было под большим сомнением, то второй вариант вырисовывался четким контуром и был на расстоянии протянутой руки. Партия началась, а на руках ни одного козыря. И не соскочить, остров.
- Я хотел бы к новому году домой вернуться и послушать поздравление Президента.
Это был последний козырь, последний шанс. Не сработало.
- Мы специально для тебя запишем. Вернешься, послушаешь.
- Что делать с телом и вертолетом?
- Мы своих не бросаем. Тело доставить на родину, вертолет уничтожить. Еще вопросы есть?
У лейтенанта было еще целая куча вопросов, но он осознал бесполезность своих потуг, хоть как-то облегчить свое положение, поэтому, чтобы не нагнетать обстановку просто спросил:
- Как у вас с погодой?
- С погодой у нас все в порядке. Даже солнце светит. Удачи тебе, сынок. Запомни эту частоту. На корабле настроишься на нее, получишь дальнейшие инструкции. Конец связи.
Лейтенант хотел выключить рацию, но тут послышался голос капитана “Джавахарлал Неру ”:
- Не дрейфь, лейтенант.
- Ты слышал?
- А то. Мы тут на мостике, словно радиоспектакль слушали. Даже ставки сделали.
- И какие мои шансы?
- Обрадовать нечем, а огорчать не хочу. Но я поставил на тебя. Сто баксов.
- И на этом спасибо. Как лов?
- Никак. Косяк ушел, сети зацепились за что-то, балку для подъема заклинило, трос намотало на шкив, плита в камбузе взорвалась, у двух матросов понос, течь в машинном отделении. Дальше продолжать?
- Да, я на вашу посудину больше ста долларов тоже бы не поставил.
- А я поставил. Я верю в свое корыто. Ну, и в тебя тоже. Да, лейтенант, в твой район идет шторм. Держись там.
- А что еще остается. Вариантов больше нет. Конец связи.
- Выключи рацию, береги батарею. И себя. Отбой.
Лейтенант выбрался из вертолета. Прошлый отрезок времени закончился, новый - начал отсчет. Нужно было готовиться к ночлегу. На чужой территории, неизвестной местности, не владея никакой информации о флоре и фауне и коварных замыслах вооруженного отряда вероятного противника.
Та еще задача. Нет такого в уставе, не продумали. И лейтенант стал действовать по своему усмотрению, интуиции, осторожности, злости, замешанных на желании выжить, во что бы ты ни стало.
Для начала он обошел прилегающую территорию, чтобы выбрать удобную позицию для постройки сооружения, которое бы служила ему домом и убежищем. Еще лучше фортификационным сооружением.
Нашел подходящее место. В прибрежном лесу, на возвышенности небольшой овраг. По краю три массивных дерева, по вершинам треугольника. Можно было соорудить, что-то похожее на равелин. Вообразил, остался доволен. Надо приступать к делу.
Мешки с гречкой лейтенант уложил по периметру, оставив небольшие отверстия для ведения стрельбы. Не дай бог, конечно, но на всякий случай, будет не лишне.
В углу грузопассажирского отсека нашел брезент довольно внушительных размеров. То ли бывший шатер, то ли чехол, какая разница, но вместо крыши вполне подходяще.
Из обломков лопастей соорудил каркас, над оврагом натянул брезент, придавил мешками – отличное убежище. Конечно, не блиндаж, но на землянку даже вполне тянуло, и пусть, что без накатов. Самое главное, конструкция могла выдержать сильный ветер и дождь. До урагана и ливня, лейтенант верил, дело не дойдет.
Уже в сумерках перенес мелкие вещи, которые он посчитал, пригодятся ему в будущем, набрал хворост для костра и перетащил тело пилота.
Один край полога лейтенант предусмотрительно не закрепил, оставив отдушину для дыма и света.
Закончив постройку, лейтенант присел на мешок, который приспособил под мебель. Только теперь он почувствовал, как устал. Ничего не хотелось делать, но он заставил себя развести костер. Кашу решил не варить, а ограничится одной тушенкой и кипятком.
Между тем, что-то похожее на шторм начало проявляться. Усилился ветер, зашумели верхушки деревьев. Лейтенант сидел в полудреме, слушая завывания ветра.
Вдруг ему почудился звук, похожий на стон человека. Сначала он подумал, что случайно уснул и застонал во сне. Или ветер нашел, какую - то загогулину в постройке, и издал похожий звук.
Иванов превратился в большое ухо, чтобы уловить источник звука. Он, на всякий случай, взял пистолет и подвинул автомат поближе.
Звук повторился. Лейтенант всмотрелся в то место, где лежал саван. Сквозь языки пламени угадывалось движение. Ерунда, - успокоил себя лейтенант, - не может быть, ветер, просто ветер.
Звук повторился более отчетливо. Точно, стон, и вероятнее всего, человеческий, потому что после стона пошел такой отборный мат, что развеял последние сомнения.
