Робинзонада лейтенанта Иванова

Бывают в жизни моменты, которые стираются в памяти навсегда. Как будто их и не было. Но бывают и такие, которые врезаются в необъяснимое и неведомое науке подсознание и преследуют тебя всю жизнь. Избавится от них бесполезное и напрасное занятие.

Лейтенант Иванов проснулся, но открывать глаза не решался. Свистящий шум приводил в сознание. Мысленно просканировал свое тело, пошевелил конечностями. Результаты обнадеживали – живой, и ладно. Попытался вспомнить последние события, чтобы сориентироваться во времени, пространстве и происходящем.

Когда сознание прояснилось, подумалось: это было во сне или наяву, но, что-то подсказывало, что на сон рассчитывать нечего. Шум винтов и груда мешков наводили на мрачные мысли. Но где все?

С этим вопросом лейтенант направился в кабину пилота.

- О, лейтенант, проснулся? Я мало знал людей, которые могут спать в вертолете.
Пилот показал на пустующее кресло рядом с собой.

- Садись.

- А где все? 

- На задании.

- А я?

- Тебя решили с собой не брать. Хотя были мнения, что ты бы пригодился.

- Я, в смысле, что дальше?

- Дальше на базу. Десант другая вертушка  заберет, у меня горючки не хватит.

И летят они над бескрайним соединением двух молекул водорода и такой же единицей кислорода, которые в совокупности занимают две трети всего земного шара и думает каждый о своем. Лейтенант о том, как докладывать начальству, и, уф, не дай бог, компетентным органам за все, происшедшее с ним за последний, такой не совсем удачный отрезок срока службы, и не лучше ли погибнуть  ему героически после всех таких передряг. Может, хоть семью не тронут и квартиру с пенсией оставят.

Летчик думал о том, хватит ли горючего. Могли механики не долить, сэкономив для бартера на опохмел, могли подвести и приборы, которые меняли свои показания после смачного удара по панели  кулаком.

Для контроля летчик ударил по показателю топлива. Мотор издал звук похожий на отрыжку гиппопотама, если бы тот выпил тонну газировки и стал “чихать” и “кашлять”.

Лейтенант, не вникая в суть происходящего и рассматривая безбрежный океан, поинтересовался:

- Чё за дела?

- Все, горючка кончилась. 

- Так зачем нужно было по панели стучать?

- Ты, что идиот? Она просто закончилась. Или еще проще, бак пустой или уж совсем, чтобы было понятно - нам  кабздец. Сейчас будем падать. Держись!

- За что?

- За хвост удачи. Тут рядом остров, попробую дотянуть.

До острова дотянули, это прибавило надежды на спасение, но не успокаивало.

- Приготовиться к жесткой посадке, - с гримасой на лице прокричал пилот.

Что вообще есть такое понятие “Приготовиться к жесткой посадке?” Упереться руками в панель приборов, ногами в пол, а головой в потолок? Или начать молиться и просить прощения за все земные грехи. Или попытаться выпрыгнуть из вертолета с трех метров высоты, выбрав удачный момент? Лейтенант не успел задать так много вопросов.

Посадка была настолько жесткой, что вертолет оставил после себя на берегу борозду глубиной со стрелковый окоп. Правое лобовое стекло вылетело, будто держалось на честном слове. Следом вылетел лейтенант, со скоростью барона Мюнхгаузена на ядре. Пилоту повезло меньше. Точнее, ему вообще не повезло. Он ударился о лобовую перегородку, что помешало последовать по траектории лейтенанта. 

Взрыва после падения не последовало. Да и чему взрываться, боекомплекта на борту не было,  топливо все выработано, а качество гречки, которой был забит вертолет, как известно, не измеряется в тротиловом эквиваленте.

Лейтенант упал, не долетев несколько сантиметров до огромного валуна. Падение было не таким жестким, но в совокупности от двух падений вертолета и тела, шмякнуло основательно.

Он попытался подняться. С первой попытки не получилось. Тогда лейтенант перевернулся на живот, подтянул колени, уперся руками на валун, тихонько пополз вверх, выпрямляя ноги. Встал в полный рост, повернулся спиной к камню, зафиксировал положение.

Протер глаза, проморгался и осмотрел место  падения. Под шум волн лейтенант тупо обозревал окрестности, ни одна мысль не приходила в его голову, не залетала, даже и не напрашивалась.

Сколько времени он простоял в оцепенении, одному богу известно.
“Очнись, Иванов, - приказал сам себе лейтенант. - Возьми себя в руки, офицер. Какого рожна ты возомнил о себе, что ты каменное изваяние  Моаи с острова Пасхи.  Давай, включайся в происходящую действительность, пусть даже такую мерзопакастную и препаскудную”.

Это подействовало. Чтобы закрепить начало возвращения, лейтенант ударил себя по щекам - два удара гулом набата отозвались в голове.

Лейтенант подошел к вертолету, вытащил тело пилота из кабины. Еще был шанс, что просто потеря сознания или болевой шок, но отсутствие пульса, сердцебиения и дыхания не оставляло никакой надежды. 

Конечно, останься жив вертолетчик, и было бы не так все мрачно. Вдвоем можно было как-то выжить на острове, но ситуация - остаться одному на острове сильно угнетала, и не навеевала ни одной, даже захудалой мыслишки. 

Об этом думал лейтенант, пока оттаскивал тело пилота подальше от края воды вглубь острова.

Затем он вернулся к машине, достал из распоротого брюха два мешка, высыпал с сожалением содержимое на песок, сколько каши наварить можно было, нашел кусок бечевки и сообразил нечто похожее на саван.
“Полежи пока, брат. А мне выпутываться надо из всей этой передряги". Лейтенант еще раз проклял свою судьбу - судьбинушку, которая закинула его с одного острова на другой, да еще с такими приключениями.

Потом призадумался: А что на судьбу роптать и ахать. Ведь живой же, пусть пока. Но не утонул, не убили, не разбился, не упился вусмерть.

Отлегло от таких мыслей, даже тонус появился. Живем дальше.

Лейтенант вернулся к вертолету, обошел кругом. “Чего там, вертолет не елка, нечего хороводы водить. Действовать надо”. 

Но как действовать, что делать, хотя бы с чего начать в голову не приходило.

Единственное, что всплывало в памяти книга Даниэля Дефо про Робинзона Крузо.

Лейтенант даже усмехнулся. 

“Не, ну надо же, мог ли я подумать, когда читал эту книгу”.
 
Книга была потрепанная, без корешка, с затертой обложкой, на которой были едва различимо заглавие и без последних страниц. Тогда еще знали толк в книжках, читали взахлеб.

Начало Иванов помнил, Крузо все вещи перевез с корабля на остров, чем все закончилось, ввиду отсутствия страниц он не знал. Интересно, выжил ли?

Как по волшебству всплыло в памяти полное название книги: "Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего 28 лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля кроме него погиб; с изложением его неожиданного освобождения пиратами, написанные им самим"

Самим! Точно, значит выжил. Это обнадеживало и вселяло уверенность. А чем российские офицеры хуже? Правда, двадцать восемь лет немного напрягали, но не сильно, сейчас не то время. Врешь – не возьмешь. Выкарабкаемся.
Так подумал лейтенант и принялся за дело.

Он осмотрел чрево вертолета. В грузовом отсеке только мешки с гречкой, пустая бутылка, его, и пустая фляга десантников.  

Еще не зная для чего, но лейтенант подумал, что все сгодится, даже бутылка. А что, напишу записку, закупорю и кину в океан, может, кто и найдет и вытащит меня отсюда.Хоть так подам весточку.

И тут тело лейтенанта пронзает, словно электрическим током, от левого уха до правой пятки. Какая бутылка? Рация! Есть же, черт возьми, рация на вертолете. И опыт, какой-никакой, имеется. И сработало в первый раз. 

Он попытался добраться до кабины пилота.

“Только бы без повреждений, только бы без повреждений”, - пульсировало в голове.

На счастье, рация была цела. Лейтенант выбрал удобное и устойчивое положение, крен вертолета снивелировал угловым положением тела. Надел гарнитуру, включил тумблер.

И все, приплыли, сушите весла. Рация была, но не работала.

Повторил. Даже никакого намека. Как тут не впасть в отчаяние. Ну как же так? Выжить при падении, рация – вот она перед глазами и все это напрасно. Была бы разбита вдребезги, не так бы было обидно. Чтобы починить, лейтенант даже и не думал. И паяльника нет, и запчастей нет, олово опять же, канифоли. Да и вообще он ни черта не разбирался в радиотехнике, и все радио схемы были для него загадочными картинками  из раздела: Попробуй, отгадай. Видно, без бутылки никуда – единственная надежда.

В это время, правая  нога вдруг теряет опору, соответственно лейтенант теряет равновесие и, как следствие всего этого,  неловко заваливается на бок, инстинктивно взмахнув руками.

Падая, лейтенант правой рукой ударил рацию, которая тут же ответила на такое обращение шипением и потрескиванием.

Эх, лейтенант, лейтенант, видно присматривает за тобой бог. Что-то нашел он в тебе, то особенное, неизрасходованное, не выполнившее свое предназначение. 

А жизнь-то, кажется, налаживается. Ведь умели, умели делать технику. Где еще такая есть: от удара выключается и от удара включается? Тумблер  – лишняя деталь. Упростить конструкцию, сэкономить на металле, удешевить продукцию. Даешь!

Все это промелькнуло в голове лейтенанта, пока он занимал исходную позицию для связи с внешним миром.

Он выдохнул, немного задумался и снова без всяких условностей, правил поведения в эфире и позывных произнес:
- Всем, всем, всем, кто меня слышит. Потерпел крушение. Нахожусь на острове. Подаю команду СОС.

О том, что крушение потерпел военный вертолет, тем более, принадлежащий России, лейтенант растрезвонивать  на весь эфир не стал, все-таки не на рыбалку полетели. Себя называть тоже не было смысла, зачем создавать себе не нужную рекламу, еще неизвестно, чем это все обернется.

Как  и где будут кого-то искать, лейтенанта не интересовало, для него сейчас важнее всего, чтобы хоть кто-то его услышал и ответил. Далее, уж как кривая вывезет.

Рация ожила. Сквозь треск отчетливо послышалось:
- Говорит капитан рыболовецкого судна “Джавахарлал Неру”.

Лейтенант не поверил своим ушам. У него появилось такое чувство, что эта фраза и тембр голоса просто до сих пор шлялись у него в голове независимо друг от друга, случайно встретились и решили напомнить о себе. Наверное, после удара, - заключил он.

- Говорит капитан рыболовецкого судна “Джавахарлал Неру”. Кто там, черт побери? Кто там сосит?

- Это лейтенант. С сухогруза  “Луизиана”. Тот самый.

Пауза. То - ли капитан переваривал услышанное, то - ли его приводили в чувство.

- Лейтенант, ты что охренел, второй раз за день СОС посылаешь. Ты где?

- А я знаю? На каком-то острове. Один.

- И каким абдуралясом-куролясом ты там оказался?

Лейтенант, попытался сказать шифром:

- Бумс.

На его удивление капитан все понял:

- Все?

- Один груз двести.

- Понятно. Ты, лейтенант, оставайся на связи. Доложу куда нужно. Все некогда мне, трал выбираем, сельдь пошла. Ох, и хлопотно с тобой лейтенант.

Ожидая ответа, лейтенант обследовал кабину. Нашел четыре банки тушенки - деликатес, коробок спичек – уже каша гречневая с тушенкой, автомат Калашникова с двумя магазинами – никому не отдам кашу с тушенкой,