Люди с двойным гражданством

За то время, что я работаю в редакции под началом нашего маленького генерала, у меня сложилась ироничная система названий его выходов к народу. Дело в том, что рабочий люд нашего журнала трудится, как теперь принято говорить, в «оупен спэйс», то бишь – в общем зале. Только генеральный, как и положено генералу, творит в отдельном кабинете. Он гордо называет себя представителем вымирающего класса «еще того времени», предпочитающих личное общение с сотрудниками любым средствам современных коммуникаций, потому дверь его кабинета частенько взвизгивает, предупреждая о грядущем явлении народу.

О, это стоит взять на вооружение первокурсникам актерских училищ! 
Стремительный демарш к столу штрафника, садистская многоходовка к выбранным жертвам сверхсрочной на выходные, вальсирующий шаг с распростертыми объятьями к герою дня, кавалерийский наскок на не сдавшего вовремя материал, неслышное па-дэ-дэ навстречу уважаемому клиенту, грозный печатный шаг, достойный роты почетного караула, с листом текста, где орлиный взор отыскал крамолу, знаменитый «гусь с выносом» - когда Генеральный лишь открывает самолично дверь кабинета, провожая в «последний путь» красного от стыда после разноса у шефа уже бывшего сотрудника…
Список длинный, однако вчера я спиной почувствовала увертюру «вечернего танго». Неторопливо прохаживаясь по залу с шутливыми пожеланиями удачных выходных, наш генерал сжимал кольцо вокруг моего стола. Машинально окидываю взглядом стопки журналов, клавиатуру, телефон, рукопись… Ничего лишнего. Ловлю себя на мысли, что с тех давних времен, когда мой первый «главвред» поучал недавнюю выпускницу журфака МГУ – чистый лист бумаги слева, книги справа, ручка всегда в руке – я проверяюсь по этой схеме, как разведчик-нелегал. 

Пухлая ладошка ласково опускается ко мне на плечико. Дурной знак. Впрочем, я сама выбрала эту профессию. С приветливой улыбкой оборачиваюсь навстречу предложению, от которого не смогу отказаться. Очередной «урюпинск» уже ждет меня. Разбитые дороги, угрюмые лица обнищавших жителей, заискивающие взгляды местных ворюг и безысходная тоска, охватывающая мою грешную душу на всю оставшуюся неделю после такой командировки… 

Но кто-то же должен писать и об этом.
 
Интервью со звездами на модных тусовках и репортажи с шикарных выставок не для меня, ибо говорю, что думаю. Встречи с новоиспеченными академиками и докторами наук сторонятся меня сами – пара вопросов по теме демонстрирует публике кто на самом деле автор всех этих научных подвигов. Заказные статьи о политиках, депутатах и меценатах шеф не доверяет – могу испортить такое доходное дело, едва капнув биографию кандидата. 

В пору моей студенческой молодости считалось, что журналист обязан разбираться в том, о чем пишет. Преподаватели журфака не рекомендовали, а заставляли посещать лекции по таким предметам, о которых современные выпускники платного обучения не всегда слышали.  

Впрочем, что это я о грустном. Недавно наш генерал отыскал местечко в журнале для моей заметки о мужике, раздающем хлеб. Ему даже в магазине полку выделили с табличкой. Ни имени, ни фамилии, только короткая фраза – «Бесплатно, от чистого сердца». При встрече со мной он тоже просил не называть его. Это чистое сердце тронуло меня до глубины души. Россия, как тебе удается соединять в себе несовместимое?

Раньше была такая рубрика – «письмо позвало в дорогу». Это про меня. 
Выехала, как дальнобойщики, засветло. Сменившая не одного хозяина «Jetta», стала подружкой в командировках. Собранная в Германии еще немцами, а не подавшимися на заработки с Европейских окраин молодежью, моя ровесница выручала и на бездорожье, и в гололед. Обычно мы слушаем музыку в дороге, но иногда болтаем. Вернее, я ей плачусь в панельку, а она понимающе урчит. Вот и в этот раз я рассказывала ей про «Бессмертный полк», о том, как народ уже начал готовиться к 9 мая. Даже в маленьком «урюпинске».

Городок и вправду был небольшим, в отличие от ям, заполненных растаявшим снегом. Весна. На центральной площади, как маяк в синем небе, возвышалась над одноэтажными домишками белая колокольня. Недавно отреставрированная и побеленная, она походила на статную невесту. При ней церквушка, совсем маленькая, но опрятная. Позолотить купол денег у прихода очевидно не хватило. Так и стоит бесприданница. Наискосок здание посолиднее – скорее всего исполком советских времен. 

Далее длинный одноэтажный домик с палисадником. Узнаю его по фотографии в присланном нам письме. Это и есть пункт моего назначения. Потертая табличка у двери – «Краеведческий музей». 

Навстречу выходят четверо человек в стареньких пальтишках. Да и сами они передвигаются с трудом. Меня явно ждали. Пытаюсь сослаться на задержку в дороге, но это лишнее. Здесь не принято торопиться. Начинаем знакомство с музея, вернее фотографий военных лет, писем под стеклом и рассказов. Все мило и трогательно, но что что-то настораживает меня в их интонациях. 

Через четверть часа они в один голос приглашают меня в гости. К Марусе. Она живет рядом.

Словно предвидя это, я набрала целый пакет столичных плюшек и пряников. Мы пьем чай из больших «купеческих» чашек, богато расписанных потускневшими красками. Время всегда оставляет след. Пытаюсь разговорить своих новых знакомых, вспоминая материалы своей статьи о том, как в разных уголках нашей страны готовятся к маршу «Бессмертного полка». Они молча слушают. Когда же я вскользь упомянула скандальную историю о том, как под Тобольском установили странный памятник защитнику Отечества. Там на черной полированной плите был высечен профиль солдата в форме Вермахта времен Второй Мировой войны. Кто-то бездумно или умышленно скопировал изображение с известной фотографии «идеального германского солдата» - Вернера Гольдберга. На каске отчетливо различается имперский орел Третьего рейха, ниже вьется Георгиевская лента. 

Тут мои пенсионеры словно взорвались, и наперебой стали рассказывать о своем памятнике. Оказывается, в их городе тоже поставили памятник фашистам! Правда, обошлось без портрета. Глава местного совета ветеранов внезапно стал другом итальянского военно-исторического общества. Неоднократно приглашался в Италию, и проводил там какие-то встречи от имени наших ветеранов. В итоге на чужие пожертвования в городе установили памятник итальянским фашистам, погибшим при освобождении городка нашими войсками в 43-м. Мои пенсионеры митинговали на площади, писали в МВД и прокуратуру, ходили на приемы к начальству. Все бестолку.  Только, вот, я откликнулась…

Они показали мне тот памятник.

В центральном скверике, напротив местной «Пятерочки» и «Эльдорадо» на постаменте красного кирпича установлен какой-то знак из полированной  нержавейки. Полуокружность с галочкой и какой-то пятачок посредине, показавшийся мне пуговицей. Смутные сомнения о масонском знаке оставляют неприятное впечатление.  Поищу о том информацию. Ниже медная табличка с надписью. Мой подзабытый итальянский позволил перевести так: «От трагического прошлого к настоящей дружбе и дальнейшему сотрудничеству».

Однако…

Потом мы прошли к памятнику павшим советским войнам, стоящим неподалеку. Не буду описывать унылый вид разрушающегося от безденежья и бездушия администрации скромный постамент со звездой. Встретиться с корреспондентом не очень известного журнала не захотел ни предводитель совета ветеранов войны, ни глава города.
 
Срочные дела, понимаете ли…

Всю дорогу домой эта история не давала мне покоя. Возможно дружба нашего Президента с бывшим премьером Берлускони или иные мотивы побудили местные власти заигрывать с итальянцами. Да, со времен страшной войны минуло 70 лет, но те солдаты пришли на русскую землю убивать и грабить, а не сотрудничать! О какой дружбе идет речь! Что, зеленые бумажки и здесь оказались сильнее справедливости? 
Кто-то методично уничтожает память о недавнем прошлом, искажает исторические факты, чтобы вот так запросто поставить на русской земле памятник захватчикам. Голос моих предков не даёт мне спокойно заснуть, потому буду писать и говорить о том на каждом перекрестке. Не только в Думу, но и совет ветеранов войны проползли люди с двойным гражданством.