Судьба "падальщика"

полностью вытеснил лишённого какого бы то ни было эгоизма альтруиста. Не лучшая картина наблюдалась и среди тех, кто носил погоны: в то время, как в русской армии торгаш всячески порицался и задавливался – руководство прекрасно понимало, что торгашество ходит рука об руку с беспринципностью и космополитизмом, а там и до предательства и перехода на сторону противника недалеко – в европейских армиях меркантилизм всячески поощрялся: в отличие от больше «оборонявшейся», чем «нападавшей», России, западные державы гораздо чаще выступали в роли агрессора – в отношении всех, против кого только такое удавалось. Каков самый действенный способ уговорить европейца пойти в военный поход в чужую страну? Естественно – соблазнить его будущей богатой добычей. На вояк, возвращавшихся из таких походов с пустыми руками, соотечественники смотрели с искренним удивлением, и потому солдаты и офицеры соревновались между собой в объёмах захваченного на покорённых землях «добра» – проще говоря, в самых обыкновенных грабежах и мародёрстве, каковые совершенно были не присущи российской армии: Россия, в отличие от европейских держав, большую часть войн провела на своей территории – как бы россияне стали грабить своих же граждан? Я только что обрисовал черты, присущие типичному европейцу доколумбовой эпохи – а теперь представьте себе, что такой вот, мнящий себя цивилизованным, неандерталец, с рождения и до смерти признававший только грубую силу, оказался в землях, жители которых значительно уступали ему в развитии – стоит ли удивляться тому, что белые колонизаторы столь жестоко обошлись с американскими индейцами? Развращённые той лёгкостью, с которой у них всегда получалось добиваться своего, действенностью тех способов, с помощью которых мешавшие им коренные жители Американского континента либо изгонялись со своих земель, либо сразу отправлялись в небытие – будущие янки окончательно уверились в том, что только силой и коварством в этой жизни можно чего-то добиться…
     Прочитав окончание предыдущего абзаца, кто-то наверняка может подумать, что я совсем уже рассорился с объективностью и по причине своего будто бы изначально предвзятого отношения конкретно к США и американцам всеми силами целенаправленно стараюсь всячески их очернить. Очернить, обходя вниманием тот факт, что многие другие страны и народы в прошлом также не отличались благородством, когда речь шла о выборе средств достижения своих экспансивных целей. В истории практически каждой державы либо государства, претендующего на столь почётное звание, есть страницы, о которых её народ вряд ли с большой охотой захочет вспоминать, и вы не найдёте на планете Земля и десятка стран, существующих хотя бы пару-тройку столетий, которые ни разу бы ни с кем не воевали или, по крайней мере, ни разу не начали первыми ни одной войны. Как я уже писал в теории Нормы, история большинства мировых держав настолько богата военными конфликтами и полноценными войнами, что по каждой из них на военную тему можно было бы написать отдельную энциклопедию – это уж не говоря о том, что многие государства и империи, как оставшиеся в прошлом, так существующие и поныне, как раз и образовались в результате войн тех или иных народов друг с другом. Однако прав был тот киноперсонаж, который заявил: «Неважно, кто кем был – важно, кто кем стал…» Успеха и процветания любая страна может добиться двумя способами: либо войнами и агрессивной внешней политикой, либо мощным экспортным производством. Думаю, здравомыслящая часть человечества давно уже осознала, что первый вариант изначально является путём в никуда: типичный завоеватель, как правило, далёк от рачительного хозяйствования – он пришёл пограбить и нажиться, мирный труд и созидание у него совсем не в почёте. Нигде – ни на своей родине, ни на завоёванных землях – он не будет ничего создавать – просто потому, что он не привык, биологически на такое неспособен (недаром первые государства возникли именно у греков и римлян, а не у готов и викингов), вся его жизнь вне военных походов проходит в бесконечных кутежах и транжирстве, для поддержания которых, естественно, как наркоману доза, нужны всё новые и новые завоевания. И, поскольку неизбежно придёт тот день, когда грабить ему станет некого, день, когда на пути у него встанет та сила, о которую он обломает зубы, так как народы, беззащитные перед внешним агрессором, всегда неизбежно вырождаются и заменяются народами, уже вполне способными постоять за себя – судьба общества, живущего за счёт захватов и грабежа других стран, незавидна. Захватническое начало в природе любого, самого могущественного, самого воинственного и непобедимого народа в мире в конечном итоге вынесет этому самому народу смертный приговор. Так пал Древний Рим, так рухнула империя монголов, так потеряло в Старом Свете своё былое могущество Королевство Испания времён династии Габсбургов – и многие, многие другие. И потому понимание того, что только второй вариант, только мощная экономика действительно способна продвинуть любую нацию вперёд и принести ей гораздо больше могущества, чем армии и полководцы, рано или поздно ожидает всякий народ, желающий иметь хоть какое-то будущее. Бывшее некогда довольно грозным воителем в Европе Королевство Швеция (за три последних столетия своей военной истории только с соседней Данией скандинавы 9 раз сходились в кровавых противостояниях – и столько же раз их «топор войны» поднимался в сторону России) после проигрыша в Северной войне и заключения мирного договора с Норвегией 200 лет не участвует в войнах, при этом на сегодняшний день имея довольно развитую промышленность – и потому ни у кого не повернётся язык назвать это государство на севере Европы страной «третьего мира». Официально не входя в число стран, считающихся наиболее развитыми, Стокгольм на самом деле имеет перед ними громадное преимущество: шведский военный бюджет минимален, основные финансовые потоки вливаются в мирное производство и социальную сферу, обеспечивая жителям страны неизменно достойный уровень жизни, в то время как большинство членов той же «большой семёрки» безнадёжно погрязло в военных авантюрах и вынуждено тратить на их ведение всё больший процент своего ВВП. Япония, за неполное столетие своей державности тоже успев повоевать практически со всеми своими ближайшими соседями по Тихоокеанскому региону вплоть до Австралии, после поражения во Второй мировой войне также поставила крест на своей былой экспансивности – и сегодня на смену родине самураев, камикадзе и Квантунской армии пришла родина «Тойоты», «Ниссана», «Мицубиши», «Сони», «Тошибы» и прочих. Все совокупно японские «кэйрецу» в конце концов достигли такой производственной мощи, что экономика Страны Восходящего Солнца решительно встала в один ряд с экономикой Штатов и сегодня, если бы не возвышение Китая, скорее всего, уже наверняка оттеснила бы янки на второе место.
     Однако вернёмся на американский континент. Мне нет здесь интереса вновь пересказывать, как образовались США, расписывать подробности последующей войны за независимость новоиспечённого государства от Британской короны и прочих значимых вех в истории родины дяди Сэма – обо всём об этом и без меня написано и снято уже более чем достаточно. Я взялся написать эту главу с другой целью. История не называет нам точной даты, когда основные силы сопротивления краснокожих белым поселенцам были сломлены, в силу чего период колонизации северной части Западного полушария можно было бы в целом считать завершённым – но несомненно, что какая-то такая точка невозврата, поделившая жизнь Америки на «до» и «после», определённо существовала. И после того, как индейцы были изгнаны со всех основных земель, на которые претендовали европейцы, либо уничтожены, стихли грохот битв и бряцание оружия и воевать больше стало не с кем, новые жители Американского континента волей-неволей столкнулись с необходимостью налаживать и обустраивать уже мирную жизнь, традиционно основанную на всё том же производстве – ничего лучшего мир пока ещё не придумал. Вслед за солдатами и торговцами за океан устремились фермеры, промышленники, банкиры, заводчики и просто обычные работяги. Можно сколько угодно клеймить позором белых колонизаторов, по жестокости уступавших разве что воинам Чингисхана (а может, превзошедших и их), но этим людям я просто обязан отдать должное – без них Америка никогда не стала бы той Америкой, которую мы знаем сейчас. Среди иммигрантов было множество зачастую невостребованных у себя на родине ввиду неисправимой перенаселённости больших мастеров своего дела, приносивших с собой опыт своих стран: в Штатах слились воедино технические достижения всей Европы. Не побоявшись отправиться в неизведанные земли, где многим пришлось всё начинать с нуля на пустом месте, пройдя через горнило жесточайшего отбора, когда каждого, кому судьба не уготовила улыбки Фортуны, ждала если не голодная смерть, то жалкое, нищенское существование и пожизненная каторжная работа за гроши, эти люди в конце концов создали то государство, экономическая мощь которого к концу ХIX столетия во всём мире уже бесспорно и однозначно воспринималась как «number one».
     Я не зря привёл выше пример со Швецией и Японией. Если закрыть глаза на упорные необоснованные претензии Страны Восходящего Солнца на острова Курильской гряды, по итогам Второй мировой войны отошедшие Советскому Союзу – оба государства по завершении своей военной истории не проявляли и не проявляют никаких признаков внешней экспансивности, неуклонно придерживаясь однажды сделанного выбора в пользу мирного сосуществования со всеми остальными обитателями планеты Земля. Как не услышал уже больше мир после 1814 года тяжёлой поступи знаменитых шведских пехотинцев-«каролинеров», своими стремительными атаками не раз обращавших в бегство армии многих стран Европы – так не услышал он после 1945 года знаменитого клича «Банзай!». И у кого-то, кто жил в эпоху становления Соединённых Штатов и имел возможность со стороны наблюдать, как разрасталась американская промышленность, как строились шахты и дороги, как фермерские хозяйства всё больше уступали место фабрикам и заводам, а прежние небольшие текстильные мануфактуры – металлургическим и машиностроительным гигантам (в Европе Джеймс Уатт только в 1782 году изобрёл паровую машину, а в США к 1860 году уже вовсю работали Балтиморский, Питтсбургский и Филадельфийский паровозостроительные заводы), как в порты Нового Света ежегодно прибывали сотни тысяч новых иммигрантов из Европы, как небольшие городишки, знакомые нам по лихим голливудским вестернам, также росли и вширь, и ввысь, переходя от деревянного строительства к каменному и всё больше приобретая черты будущих громадных мегаполисов (в одном только Нью-Йорке уже к началу ХХ века проживало почти 3,5 миллиона человек – больше, чем во всей Великобритании за четыре столетия до этого), и как, наконец, прежние «складочные» акционерные общества выросли до размеров корпораций, дав миру имена Форда, Рокфеллера,