Глава 7
Юрочка, пропустив больше половины учебного года, должен был пойти осенью снова в четвёртый класс. Но директор школы сказал, что если мальчик пройдёт осенью проверку на знания у учительницы младших классов, то его могут принять в пятый. В прежней школе сын учился хорошо, без троек, и Лена решила, что он справится. Сын давно уже был приучен самостоятельно справляться с домашним хозяйством: чистил обувь, мыл посуду, разогревал еду, много читал. Правда, сейчас у него появился компьютер, который Кэп принёс на следующий же день, и с ним значительно легче самостоятельно пройти программу четвёртого класса. Было бы желание учиться! Олег тоже мог последить за сыном. Жизнь налаживалась.
Сразу после приезда Лена начала оформлять все документы по прописке и вступлению в наследство. Дело близилось к концу, и теперь в её квартире намечалось маленькое семейное торжество. Маленький праздник по случаю дня рождения сына и начала новой жизни в собственной квартире.
У нас с Юрой тоже оказалась очень хорошая новость для мужа Лены: Сергей позвонил пару дней назад и сообщил, что Олег может приехать в пульмонологический центр в Питере на обследование через месяц. Его медицинская карта и анализы получены, признаны удовлетворительными. Конечно, по приезде будут проделаны новые исследования, но есть надежда, что операция может быть успешной. Это сообщение мы приберегли до дня Ленкиного праздника, чтобы сделать его более радостным.
…Нагрузившись закусками, бутылками вина и шампанским, а также обязательным тортом и конфетами, мы в отличном настроении поднимались по лестнице. Наташа, конечно же, следовала за нами, держа в руках торт и бутылки с фантой и минералкой. Неожиданно на подоконнике второго этажа лестничной площадки мы увидели двоих мужиков, распивающих пиво и закусывающих хлебом с луком и колбасой. Их негромкий разговор был наполовину пересыпан матом, а на лицах было унылое выражение. Мы хотели пройти мимо, но один из них, широкоплечий, но уже в возрасте, в кожаной куртке и вязаной шапочке, из-под которой торчали седые волосы, повернулся к нам корпусом, качнул ногой и поддел Наташкину руку с тортом. От неожиданности она выронила пакет, вскрикнула, а этот мужик, цинично обращаясь к своему напарнику, произнёс:
– Смотри, какая козочка к нам прискакала! Да ещё с двумя козликами! – Он смачно выругался, чувствовалось, что он жаждет ссоры, чтобы просто выместить своё зло.
Юра был ближе к концу лестничного марша, он мгновенно поставил пакеты на ступеньку, и, пропуская меня и Наташу вперёд, обратился к мужику:
– А ну, повтори, что сказал! – В глазах Кэпа вспыхнули огоньки ярости. Махнув рукой нам с Наташкой, чтобы мы поднимались вверх, он спустился на несколько ступенек, сжимая кулаки и принимая устойчивую боксёрскую стойку. Юра ещё в школе занимался в секции бокса, потом перешёл на самбо. И на флоте тоже всё было в порядке с физической подготовкой. Мы с Наташкой взлетели на третий этаж, я позвонил в дверь, оставил свою поклажу и мигом очутился рядом с Юркой. Всё произошло так быстро, что второй собутыльник, одетый в толстый засаленный свитер и кепочку, ещё только начал сползать с подоконника. Юрка схватил рукой первого за ворот куртки, и откинул назад, намереваясь заехать в рожу. Но дядька тоже оказался весьма сведущим в драке. Его лицо от лба до половины щеки пересекал тонкий старый шрам, а глаза сверкнули просто как у волка. Злые и прищуренные. В руке без одного пальца блеснул нож, которым он перед этим резал колбасу. Что уж говорить о тех ругательствах, которые он с шипением выплёвывал! Его напарник, наверно, чтобы подбодрить и завести самого себя, начал просто орать матерщину более тонким голосом, переходя на фальцет.
На лестнице двоим в драке не разойтись, поэтому получилось, что я и этот, в кепочке, ещё не осознав происходящего, образовали как бы защиту, «второй фронт». Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы из двери не выскочила Ленка и тоже бросилась вниз. В её фигуре было столько ненависти, что было понятно: она пойдёт на всё и постарается убить. Едва взглянув на «кожаного», Ленка, оттолкнув слегка Юрку, стала сама не своя. Она не только не испугалась, но зарычала прямо и бросилась всем телом на эту фигуру. Мужик покачнулся, сорвался со ступеньки и оба они полетели на лестничную площадку. Внизу, на первом этаже, хлопнула входная дверь, и на лестницу, заслышав звуки драки, стал бегом подниматься полицейский. Это Наташа, не растерявшись, сразу вызвала полицию, а их патруль во главе с сержантом, оказался совсем неподалёку. Полицейский скрутил руки того, кто в кепочке, а Юра прямо оторвал Ленку от хулигана. Хулигана ли? В таком возрасте, а мужик выглядел за пятьдесят, уже не хулиганят. В таком возрасте мстят или убивают. Эти двое не просто так сидели на подоконнике. Ждали. Кого и зачем?
Молниеносная драка закончилась, практически не успев начаться, поднявшийся по лестнице сержант помог одеть наручники на задержанных, Юра с трудом отвёл Лену, буквально вышедшую из себя, в квартиру, а я остался, как свидетель, для составления протокола. Этот кожаный, со слов полицейского, в молодости неоднократно имел приводы за драку, получал пятнадцать суток ареста, но становился только злее. Потом он как-то надолго исчез, и вот объявился не больше, чем полгода назад. Сержант записал наши имена и фамилии, номер квартиры и сказал, что будет возбуждено дело.
Намечавшийся праздник был основательно испорчен. Не помогли ни хорошее вино, ни чаепитие с тортом. Разве что Юрочка чувствовал себя хорошо при виде красиво накрытого стола и вкусной еды. Лена вообще ничего не говорила, её била мелкая дрожь, а в глазах застыла боль и ненависть, если можно смешать эти чувства. Мы не стали даже ничего говорить Лене о её муже, понимая, что ей надо дать время придти в себя, и сейчас это известие её не успокоит, не нужно сейчас. Ни я, ни Юрка не понимали, но чувствовали, что всё это связано как-то с нашим прошлым. Кэп ушёл, а мы с Наташей остались. Мне казалось, что Лене надо выговориться, но не могла она при Юре. Не могла! Это как в рассказе Цвейга «Страх», когда женщина решила скорее убить себя, чем рассказать мужу и дорогим для неё людям о давнишней ошибке. Юре и мне она не могла ничего объяснить, а Наташе – можно. Тем более, что они женщины, и им легче говорить друг с другом.
Я пошёл в комнату, которую теперь занимали Олег с сыном. Муж был намного старше Наташи, да и болезнь его не красила. Выглядел он на шестьдесят, как пенсионер. Вот ему-то гораздо интереснее узнать о своём здоровье, и каковы у него шансы на выздоровление. Но что я мог сообщить? Необходимость операции была единственным решением, как сказал по телефону Серёга. Да и то неясно, поможет ли она. Но всё-таки известие о том, что его могут принять в Питерской клинике, как-то его подбодрило. Мы поговорили насчёт того, кто поедет с ним, потому что одному ему ехать нельзя, даже если мы его проводим, а в Питере встретят. Серёга сказал, что договорился с родителями, и Олег остановится у них. По всему выходило, что ехать надо мне. Лена не может оставить сына, это понятно. Наташа тут же предложила свою кандидатуру, но я решительно воспротивился. Она уже была на третьем месяце, срок, хоть и небольшой, всё же Наташа не молодая для первых родов, а мне даже малейший риск насчёт ребёнка был как нож в сердце. Юра, понятное дело, не хотел оставить Лену одну, да ещё в такой непредсказуемо-опасной обстановке.
Со мной Олег ехать не стеснялся. Всё же я врач, и мне легче оказать ему помощь, если что случится. Лететь самолётом не имело никаких преимуществ, поскольку надо было добираться до аэропорта, ждать на аэровокзале в накопителе, посадка, сам полёт… Всё это для лёгочных больных тяжело. Проехать на поезде день и две ночи проще, да и дешевле чуть не вдвое.
Обговорив всё, что касалось поездки, я вышел к женщинам. Разговор у них в моём присутствии сразу прервался, перешёл на какие-то женские мелочи, мы быстро попрощались с Леной и ушли домой. Я думал, что жена мне всё по дороге расскажет, но она начала говорить о погоде, которая стала совершенно летней, о том, что ей надо купить платье, лёгкое и просторное, и всякую прочую ерунду. На трамвайной остановке я остановил её и хотел прямо спросить, что рассказала Лена, но Натка положила ладошку мне на рот, и попросила не задавать никаких вопросов. Мы очень хорошо всегда понимали друг друга, и я уяснил, что всему своё время. Наташа просто сказала, что с Леной они обо всём поговорили, она успокоилась, и теперь всё будет хорошо. Но всё же лучше, если Кэп на время отъезда будет рядом с Леной.
– Как мне поговорить с ним? – спросил я с некоторым недоумением. – Ведь я же не в курсе, что случилось тогда, после окончания школы. Мы считали, что Лена поссорилась с отцом, обиделась. Мало ли какие обстоятельства бывают! Недоумевали, почему она даже с нами не попрощалась. Вернётся! А потом как-то всё закрутилось – вступительные экзамены, начало студенческой жизни… Да ещё была надежда, что Кэпу-то она пишет…
– Нет. Кэпу она ничего не расскажет. И с меня взяла слово, что я тебе ничего не скажу. Думаю, что сейчас, после всего, что произошло на лестнице, она права. Может быть, ей следовало раньше поделиться с тобой, сразу, как приехала, но… что сделано, то сделано.
– Ладно. Пусть будет, что будет. Теперь-то она знает, что мы всегда поможем. А ты сама как? Очень испугалась? Как себя чувствуешь? Как маленький?
– Да ты что! Он ещё зародыш! Развиваться будет только в последние месяцы! И как тебе только дали диплом врача, если простых истин не знаешь? – Подпустив дружескую шпильку, Наташка улыбнулась и покрепче оперлась на мою руку.
В течение следующего месяца мы несколько раз общались с Серёгой по телефону, уточняя все нужные мелочи для поездки. Я давно хотел побывать в Питере, но всё время находились причины отложить это желание. В отпуск хотелось покупаться в тёплом море или повидать другие страны. С родителями я никуда не ездил, разве что пару раз на море, в устье Днепра. Но я был тогда совсем маленький и плохо помню то время. Мама говорила, что солёная вода мне не нравилась, я только бегал по песочку и вопил, когда меня старались затащить поглубже. Летом я месяц проводил в пионерлагере для детей медицинских работников, Серёга ездил в отпуск с родителями на юг, а Ленка вообще никуда не ездила. Остальное летнее время проводили дома, за книжками или на речке. Книги и кино заменяли всё: и дальние страны, и «невидимые дороги со следами невиданных зверей». О поездках «заграницу» нечего было и мечтать не только из-за материальных трудностей, но и по причине «железного занавеса». Тогда даже помыслить нельзя было об индивидуальных поездках за свой счёт! Туристы, прошедшие отбор по «уровню лояльности и достойности» оформляли по справкам загранпаспорта, но их в руках почти и не держали, сдавая руководителю группы. Это сейчас целые страницы газет пестрят приглашениями посетить всё, что угодно. Были бы
