Афонин ад

 Задумался как-то старый Афоня над тем, что может представлять из себя Ад. Он вообще мало любил думать, особенно по молодости, тем более над вопросами Ада, но как-то незаметно приблизилась старость и понял Афоня, что скоро придёт время помирать. Еще он понял, что жизнь прожил далеко не безгрешную, даже очень не безгрешную, и по всем святым писаниям, которыми он впрочем до сего момента не интересовался, ждет его на том свете попадание в геенну огненную. 
      Конечно, сие понимание мало обрадовало Афоню, даже огорчило, но по жизни привык он к халяве, и закралась невольно в его голову шальная мысль - а вдруг и с Адом проскочит. Нет, то что он попадет именно в Ад, Афоня нисколько не сомневался, вот только, кто его знает, может и нет так страшен этот Ад, как люди о нем говорят. Люди любят преувеличивать и пугать друг друга страшными сказками, может Ад на самом деле ничуть не страшнее пьяного мордобоя в кабаке, что у леса. Это только со стороны страшно, а как сам замахнешь поллитру, войдешь в раж, показывая всю молодецкую удаль, так даже и по нраву придется. Он сам очень даже по молодости любил кабацкие забавы. Одно НО, старым он стал и будут ли ему теперь по плечу кулацкие бои.
      Решив оценить степень опасности и своей готовности к попаданию в Ад, Афоня с неприсущей ему в былые времена заинтересованностью принялся изучать разные религиозные и не только книги, выискивая в них хоть какое упоминание Ада. То что он в них почерпнул, не слишком вдохновляло. Особенно ему не понравилась книга некоего Данте, где довольно живописно описывались страдания грешников. Ничего общего с кабацким мордобоем семь кругов Дантова Ада не имели и выглядели довольно неприятно. 
    - Тьфу, а еще комедией назвал, писака, - огорченно сплюнул Афоня и подался в народ, поспрашать, что люди думают об Аде.
    Мнения людей в целом сходились, и ничего хорошего для Афони не сулили. Упоминались всякие черти, сковородки, кипящая сера и прочая неприятная атмосфера. 
     - Эхехе, - сказал сам себе неудовлетворенно Афоня, - нет, это не кабак, что у леса. Это куда неприятней. 
     Но не смирился до конца с неблаговидной перспективой Афоня и подался в мир, в надежде отыскать какую-нибудь лазейку, что давала хотя бы малейший шанс на то, что Ад все же каким-нибудь боком, хотя бы отдаленно будет напоминать кабацкий мордобой.
     Долго ходил по миру Афоня, но понял лишь одно, что так он только устраивает ад при жизни, в скитаниях своих все больше напоминая вечного жида, в вечном поиске несуществующей истины. Но жид был хотя бы вечен, его наказание вечная жизнь и вечные скитания, а он, Афоня, смертен, а значит после бесцельных скитаний его ждет самый что ни на есть настоящий Ад. Пора бы уже успокоиться и приготовиться к перемещению, а там уж видно будет, авось…
     Присел Афоня под старым дубом и задремал. И приснился ему сон, точнее чей-то голос во сне.
     - Для кого-то и пьяный мордобой сравни аду, - сказал голос. 
     - Но не для меня, я бы с радостью оказался в таком аду, чем вечно вариться в кипящей сере, - со вздохом ответил Афоня.
     -Знаю, знаю, для тебя адом в былые времена было бы наоборот, смирение, молитвы и покояние. Люди разные и у каждого свой ад, личный. 
     - Ты хочешь сказать, что адом для меня станет то, что я более всего не переношу, то, что своей занудностью заставит меня страдать?
     - Не совсем, - ответил голос, - личный ад есть личный ад, его человек обычно устраивает себе сам. А настоящий Ад…, впрочем, зачем тебе это…
    - Как зачем, хочу знать, что меня ждет.
    - Хочешь знать о будущих страданиях, - усмехнулся голос, - странное желание. Не замечал у тебя в прошлом тяги к мазохизму.
    - Да нет у меня никакой тяги, просто хочу я того или нет, но страдать придется.
    - А чего ты ожидаешь? Каких страданий?
    - Люди все больше говорят о сковородке и кипящей сере, а некий писатель Данте так вообще ужас описал такой, что и во сне не приснится.
    - То есть, как я понимаю, ты больше всего боишься физических страданий?
    - А что может быть страшнее невыносимой физической боли, - криво усмехнулся Афоня.
    - Невыносимые мысли, - сказал голос.                   
     Пояснять голос свои слова не стал, а лишь переместил на непродолжительное время Афоню в другой мир, наполненный невыносимой болью, затем в мир наполненный невыносимыми мыслями. После первого мира Афоня, не имея несмотря на преклонный возраст седины, поседел на половину, после посещения второго стал белее снега, и не только касательно волос.
    - Ну что? - поинтересовался голос. - Каких бы страданий тебе хотелось бы больше избежать? 
    - Страшно и там и там. Только в мире невыносимой боли мне не хотелось погрузиться в невыносимые мысли, скорее просто забыться, а вот в мире невыносимых мыслей мне почему-то желалось причинить себе невыносимую боль. Может я действительно мазохист…
    - Нет, - ответил голос, - ты такой же как все. Просто невыносимые мысли несут в себе двойное наказание.
    - Значит они и есть Ад?
    - Локальный. Локальный ад отдельного человека. Но это не есть Ад в целом. Таких адов множество.
    - А что же тогда есть Ад в целом? 
    - Боюсь не поймешь. Ладно, поясню как можно проще. Суть ада боли - это сама боль. Суть ада мыслей - это мысленные самоистязания. Каждый из множества адов имеет свою суть. Ты боишься смерти?
    - Ну наверно все люди не очень желают с ней столкнуться, но, увы, это неизбежно.
    - То есть ты просто смирился с ней. Я тебе скажу больше, точно так же можно смириться и с болью, и с невыносимыми мыслями, человек привыкает ко всему. С любой сутью можно смириться. Но если только не вдумываться. В этом случае, я тебе открою секрет, можно смириться и с адом, если не вдумываться в его суть. Но если вдуматься… Ладно, буду короче. Что может быть страшнее смерти? 
     - Не знаю, - пожал плечами Афоня. - Может смерть через невыносимую боль и невыносимые мысли.
     - Локально, опять-таки локально. Страшнее смерти может быть только жизнь, где сутью всего является смерть, причинение невыносимых страданий, невыносимой боли и невыносимых мыслей всем живущим в таком мире, друг другу. Где суть жизни заключается в том, чтобы убить для того, чтобы жить дальше. Погрузить жертву в пучины локальных адов. Продолжение жизни заключается в убийстве. Мир жизни, которая существует лишь для того, чтобы убивать. И все, абсолютно все основано на этом в таком мире. Надеюсь, ты хорошо сегодня пообедал…
     - Нормально, - не совсем понимая ответил Афоня, - курочкой.
     - А курочка съела червячка, полагая жить дальше, а червячек съел растение, а растение взросло на перегное, на чьих-то трупах, высасывая из них последние соки. Без поедания друг друга не существовало бы ни курочки, ни червячка, ни растения, ни тебя, Афоня. Что может быть страшнее такой сути жизни и мира…
     - Не знаю, не понимаю, - Афоня не мог полностью объять открывшееся перед ним.
     - Очнись, Афоня, ты уже в Аду, хуже сути этого мира быть просто не может…
     Голос исчез, а Афоня проснулся. До него наконец дошло, что имел в виду голос. Значит, мир, в котором он живет, это и есть Ад. И хуже быть уже не может. Как это не парадоксально, вдумываться в открывшуюся истину Афоня не стал, да и зачем это нужно, раз хуже уже просто не может быть. Афоня просто был счастлив, что все-таки ему удалось найти лазейку, пусть совсем и не похожую на кабацкий мордобой. 
     - Ну и везет же тебе, Афоня, опять халява, - радостно сказал себе человек и передумал умирать, решив жить как можно дольше, ведь хуже уже быть просто не может…