"Так было надо, доктор": Немного сумасшедший доктор, окончательно сбрендивший убийца и выбор стоящий перед каждым.

в Индии.  
- Он что уже добрался до центральных улиц?  
Встав в изголовье последней жертвы Генри, успокаивающе взмахнул рукой.  
- Нет. Просто леди Олдридж любила пощекотать себе нервы и, не слишком горюя о муже, предпочитала развлечения пикантного характера в съёмной квартире. Не знаю почему, но мне стало стыдно за покойную. Я не знал её и даже никогда о ней не слышал, но чувство стыда переполняло и меня.  
- Я читал утренние газеты, об убийстве леди Олдридж не было ни слова.  
- И не будет. Ты что правда думаешь, что кто-то позволит узнать общественности о невинном развлечении представительницы аристократии?  
Я ничего не ответил Генри, а лишь ещё раз взглядом обвёл истерзанные, изрезанные в клочья тела женщин, в который уже раз убедившись, что и бедняки и представители элиты одинаково жалко выглядят после смерти.  
- Он уходит с улиц, так как понимает, что за ним охотятся.  
Устало опустившись на табурет у стены, шурин кивнул мне в ответ.  
- И я так думаю. Поэтому и сомневаюсь в эффективности ловли на живца.  
Вынув из стенного шкафа огромную лупу, он протянул её мне.  
- Хочу, чтобы ты взглянул на последнюю жертву повнимательнее. Патологоанатом нашёл кое-что, но мне интересно твоё мнение.  
Осмотр тела занял у меня более получаса. Затем, отложив увеличительное стекло в сторону, я начал листать отчёты о вскрытиях предыдущих жертв. Всё это время Генри хвостом следовал за мной, впрочем, не нарушая молчания и не мешая мне чем-либо.  
«Стивенсон был, поистине, необычным человеком. Мы познакомились с ним во время учёбы в Королевской Академии медицинских наук и быстро стали закадычными друзьями. Верный, честный и не дававший спуску хулиганам, он взял надо мной шефство, а я за это подтянул его в теории анатомии, которую он знал крайне слабо. Именно тогда, частенько бывая у нас в гостях, он познакомился с моей сестрой, и возникшее между ними чувство разгоралось на моих глазах. Их неловкое молчание, глупое поведение и нелепые попытки понравиться друг другу сблизили меня с Авророй, старшей сестрой Генри. Ах, что это было за прекрасное время! К концу третьего курса мой товарищ смог всех удивить. Он принял решение записаться в британский экспедиционный корпус и уехал воевать в Индию. Я до сих пор не знаю причин, побудивших его так круто изменить свою жизнь. Однако, Элис поддержала своего жениха и почти четыре года ожидала его, комкая носовой платочек в рукаве и проводя долгие часы в компании новоиспечённой четы Вильямс. Генри вернулся целым и невредимым. Ну, если не считать отсечённой мочки правого уха, треугольного шрама от штыка под рёбрами и порванной верхней губы. Он даже не стал хвастаться перед знакомыми целым ворохом боевых наград, просто забросил их на верхнюю полку шкафа и благополучно перевернул эту страницу своей жизни. Он с лихвой возместил моей сестре годы ожидания и всё своё свободное время проводил рядом с ней. Они не могли надышаться друг другом, и беременность Элис сделала их самыми счастливыми людьми на свете. Когда до рождения ребёнка оставалось несколько недель, моя сестра заболела. Ей поставили страшный диагноз – туберкулёз. Она слабела на глазах, превращаясь из здоровой жизнерадостной девушки в тень самой себя. Не смотря на все наши усилия, во время родов Элис скончалась, произведя на свет белокурого сероглазого ангела, так похожего на отца. Генри не замкнулся в себе, не ушёл в загул, он всё время находился рядом со мной и своей сестрой, которая ухаживая за Элис подхватила от неё страшную болезнь. Спустя полгода Аврора скончалась, и на кладбище над могилой сестры он пообещал мне всегда быть рядом. Я не просил его, просто он так решил. Стивенсон продал свой дом за городом и переселился в коттедж по соседству с моим. А ещё через несколько дней он снова удивил окружающих, устроившись на работу в Скотленд-Ярд, где уже четыре года служил, пользуясь изрядным уважением коллег и начальства. Генри и племянник были самыми близкими для меня людьми. Стивенсон понимал меня лучше всех, впрочем, как и я его. Мы были той ещё парочкой».  
- В общем, я согласен с мнением вашего эксперта. Потрошитель, кем бы он ни был, определённо хорошо умеет обращаться со скальпелем. Он либо хирург, либо бывший хирург.  
- Ты уверен?  
- Да, определённо. К тому же соглашусь и с тем, что все раны нанесены одной рукой. Вы уже начали проверять на причастность практикующих врачей?  
Генри накрыл простынёю тело Энни Чапмен и сказал:  
- Мы проверили всех лицензионных хирургов работающих в Ист-Энде.  
- Меня тоже?  
- Тоже. Кстати, твоего коллегу Абрахама Флитта я даже некоторое время подозревал.  
Я замер, словно вкопанный, не донеся до лба платок, которым намеревался утереть пот. Увидев мою реакцию на свои слова, шурин поспешил меня успокоить.  
- К счастью, напрасно. У него алиби на восьмое и тридцатое сентября.  
Облегчённо вздохнув, я спросил:  
- У него на днях украли саквояж с инструментами. Ты в курсе?  
- Там всё чисто. Ограбили его в двадцать минут второго. За час до этого он делал операцию в Центральном госпитале, и старшая медсестра миссис Томпсон, между прочим наш осведомитель, лично обрабатывала инструменты после операции. Она же укладывала их в саквояж. Всё было на месте. Воров мы задержали, но вот большую часть содержимого сумки они уже сбыли.  
Закончив просматривать последний отчёт, я склонился над телом леди Олдридж и поманил пальцем Генри.  
- Это тело, действительно, отличается от других. Характер повреждений здесь несколько иной.  
- Другой человек?  
- Скорее чуть более эмоциональное исполнение. Либо он её знал, либо она его разозлила.  
Стивенсон склонился над телом и, взяв лупу, начал внимательно разглядывать вскрытую грудную клетку и живот женщины.  
- Из чего это следует?  
Пинцетом, зажатым в пальцах, я указал ему на рёбра убитой.  
- Вот здесь на костях остались едва заметные повреждения, точно такие же имеются на бедренной кости и левом плечевом суставе.  
Пригладив рукой волосы на затылке Генри, положил увеличительное стекло на стол и взглянул на меня.  
- То есть, она так рассердила убийцу, что он, потроша и пластая её тело, повредил скальпель о кости?  
- О что-то твёрдое. Да.  
Сложив руки на груди, шурин задумчиво прошёлся вокруг стола.  
- Интересно. Кстати, скальпель твоего коллеги был исправен до кражи и, значит, подстраивать похищение инструментов смысла не имело.  
- Опять ты о нём? Я думал подозрения сняты?  
Опёршись о кафельную стену рядом со мной, Генри, смешно растягивая слова, делал он так только в крайней задумчивости, ответил:  
- Сняты, сняты. Я просто должен обращать внимание на такие странные совпадения. Это моя работа.  
Бой часов на ратуше напомнил мне о времени.  
«Что ж, доктор, вам пора».  
Облачившись в верхнюю одежду и надев цилиндр, я ещё раз окинул взглядом дело рук Потрошителя.  
- Большое спасибо тебе, Ричард. Ты очень помог, - вынырнув из своих мыслей, Генри пожал мне руку. – Кстати, у меня для тебя подарок на прошедший день рождения. Извини, что не смог его отметить с тобой. Обещаю, угостить тебя в субботу. Приходи к нам, Ники будет в восторге.  
Мой друг протянул мне рукоятью вперёд изящный двуствольный пистолет.  
- Это работа одного умельца из Промышленного квартала. Единственный экземпляр. За основу взята германская модель, но паренёк упростил её и уменьшил. Всё просто. Снимаешь предохранитель, взводишь курок и стреляешь. Одно нажатие - два попадания. Патрон серьёзный, армейский.  
Погладив пальцем гладкую перламутровую рукоять, я сказал:  
- Благодарю тебя, но ты же знаешь, что я не любитель огнестрельного оружия, хотя …  
- Ты работаешь в Ист-Энтде, а там все врачи давно носят с собой оружие для самообороны. Бери, мне будет спокойнее зная, что ты вооружён.  
Ещё раз поблагодарив шурина, я сунул подарок в боковой карман жилета и, махнув рукой на прощание, направился к выходу из зала. И тут мой внутренний глас неожиданно напомнил о себе и голосом моей покойной жены нежно прошептал на ухо.  
«Ты стал невнимателен, милый. Ты кое-что упустил».  
Остановившись возле двери, я круто развернулся к Генри.  
- А где нашли тело леди Олдридж?  
Подняв голову от медицинских отчетов, затёртых до дыр, Стивенсон удивлённо спросил:  
- А зачем тебе?  
- Не могу точно сказать, но хотел бы взглянуть на место происшествия. Ты не против?  
- Конечно нет. Нам любая помощь пригодится.  
Вынув из папки чистый лист, Генри размашистым почерком вывел что-то на бумаге. Свернув его пополам, он протянул записку мне.  
- Помнишь, год назад мы ездили на пожар в Уайтчепел?  
- Конечно. Сгорел работный дом. Было много жертв, и всё потому-то в подвале вспыхнула бочка с китовым жиром.  
- Совершенно верно. Так вот, в двухстах метров от пепелища ты увидишь вывеску гостиницы «Солнце Востока». Отдашь портье записку, он тебя проводит на второй этаж в комнату 212. Только там, вряд ли, можно что-то найти. Осмотром места происшествия я руководил лично.  
Спускаясь по ступеням морга, я мысленно удивился своей просьбе. Что это со мной? Зачем мне туда ехать? Я не полицейский и ничего в этом не понимаю. Каждый, в конце концов, должен заниматься своим делом. Неужели я схожу с ума и готов на всё услышав голос Авроры в голове.  
Но как только я об этом подумал, меня, наполнила уверенность в том, что посетить «Солнце Востока» было необходимо.  
* * *  
Генри был прав, и никаких улик в комнате 212 уже не осталось. Я сразу обратил внимание на стены, забрызганные кровью, уже потемневшей и мало напоминающей свой естественный цвет. Больше всего её было на кровати и на полу возле неё. Огромное тёмно-багровое пятно на жёлтом одеяле и несколько поменьше на подушках - даже мне человеку, привычному к смерти, было не по себе от этого зрелища.  
Что я хотел найти? Наверное, я сам не знал ответа на этот вопрос. Может быть, просто желал убедиться в существовании зла. Не того которого опасается церковь и большинство добрых католиков. Зла находящегося внутри каждого. Того самого, что всегда с нами и всегда готово вырваться наружу.  
Удерживая керосиновую лампу в руке, я несколько раз обошёл комнату по кругу, но так ничего и не нашёл. В голове зашумело, и я покачнулся на месте, только сейчас вспомнив, что утром так и не позавтракал.  
Наклонившись, чтобы поднять упавший с головы цилиндр, я невольно взглянул под кровать. Там что-то, определённо, было. Словно, сгусток чуть более плотной тьмы. Сдвинув мебель в сторону, я ничего не добился. Искомое мной либо зацепилось за дно кровати, либо было специально закреплено там.  
Перевернув мебель, я увидел комок бумаги, свисавший с одной из распустившихся пружин старой кровати, Наверное, он оказался там случайно, и под тяжестью тела металлические спирали, опускавшиеся почти до самого пола, подцепили улику, скрыв её от следователей.  
Развернув комок хрустящей плотной бумаги, я увидел улыбающихся мне румяных купидончиков. Мне снова стало плохо и, усевшись на табурет у входа, я попытался собраться с мыслями.  
[i]«Нет, это просто невозможно. Этого просто не может быть. Флитт был в этой комнате, ведь именно в саквояж с инструментами я забросил обёртку от подарка. До дня влюблённых ещё далеко и, вряд ли, кто-то ещё использовал бы такую