Верующий в бога - еще не Homo sapiens (Глава 20 - АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН)

Глава 20
АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН
Оливер Хевисайд, занимаясь изучением движения частиц 
в физических средах, показал, что скорость движения 
этих частиц в данной среде превышает скорость света. 
Эйнштейн смеялся. А в конце 50-х годов прошлого века 
группа ученых была награждена Нобелевской премией 
по физике за подтверждение результатов Хевисайда.
Исторические анекдоты об ученых
На даче у Ольгерда приветливо светились окна. Хозяев дома не было, но камин весело пылал для гостей. Ольгерд распорядился, чтобы сторож встретил Паоло и Беатрис как можно приветливей.
В камине потрескивали дрова, Беатрис уютно расположилась на диване, и Паоло любовался бликами огня, отражающегося на изгибе ее спины. Время не властно было над этой женщиной, с годами она становилась еще более привлекательной и желанной, как коньяк, которому выдержка придавала неповторимый вкус и аромат. Он засмотрелся и не сразу услышал, что спросила его Беатрис.
— О чем задумался? — переспросила она, смеясь, явно забавляясь его растерянностью.
— Думаю, как ты прекрасна в отсвете пламени. А еще мне нравится зима, снег... Нам, итальянцам, этого не хватает. Есть что-то завораживающее в этой поре, сказочное. Мне нравится сидеть у камина и смотреть на огонь... и на тебя. — Паоло присел возле Беатрис и поцеловал оголенное плечо, еле прикрытое легким халатиком.
— У нас ведь тоже есть камин, не так ли? — и Беатрис стала ласкать его кудри.
— Это не то, здесь по-настоящему чувствуешь зимние холода, от этого огонь греет сильнее. Здесь даже лето иное, весна другая.
— Паоло, хватит тебе прибедняться! Ты же знаешь, что те же украинцы завидуют нам, которые на своем сапоге имеют все то же самое, да еще в придачу и море.
Но Паоло уже ничего не слышал, отдавшись чарам Беатрис. Она же любила мучить его, переходя резко на другие темы, распалив перед этим желание.
— Ты вот лучше послушай, что пишет Википедия о крылатых выражениях Эйнштейна.
— Да оставь ты этого сумасшедшего еврея в покое, расслабься... В кои-то годы досталось понежиться, приласкать тебя, а ты со своим Эйнштейном...
— Скорей, твоим, ты ведь согласился написать эту главу! А я — только сбоку припека.
— Но есть же еще время, глава подождет... Объяснишь Уицрик, что были заняты... Котенок, иди ко мне. 
— Нет, ты все же послушай, как этот, как ты говоришь, сумасшедший, ох... пишет о вещах, труднообъяснимых для нормального восприятия: «Две вещи действительно бесконечны: Вселенная и человеческая глупость. Впрочем, насчет Вселенной я не уверен».    
— А что, очень даже не дурно — чем измеряется человеческая глупость? Она действительно бесконечна, как и Вселенная. Устами этого сумасшедшего глаголит истина.
— Альберт действительно не вписывается в рамки нормального, ибо только необычным складом ума можно понять непонятное и объяснять необъяснимое. Его знаменитый язык, показанный человечеству как издевка, — подтверждение этому. Говорят, — улыбнулась Беатрис, — он показывал язык обезьянам, а не человечеству. К слову сказать, сам он считал, что произошел не от обезьяны, и умудрился создать нечто на подобии человеческой глупости, назвав это теорией относительности.
— Не такая уж это глупость, дорогая. Теорией относительности ее автор, сам того не осознавая, подорвал устои христианской идеологии. 
— Да, знаю. Вот здесь отмечено как нечто автобиографическое, послушай: «Освобожденная энергия атомного ядра многое поставила под сомнение, в том числе и наш образ мысли. Если человек так и не сможет думать по-новому, мы неизбежно будем двигаться навстречу беспрецедентной катастрофе». Вот откуда ноги растут, — продолжала Беатриса, — вот тот умник, который должен был заявить на весь мир, что верующий — еще не Homo sapiens.
— Не совсем так, но он заявлял, — парировал Паоло. — «Идея персонифицированного божества никогда не была мне близка и всегда казалась довольно наивной. А из честолюбия или чувства долга не может родиться ничего ценного... — Камушек у сторону церкви. — Ценности возникают благодаря любви и преданности к людям к объективным реалиям этого мира». 
— Да, — продолжила Беатрис, — этим самым он выбивает из-под ног христианской церкви то, на что она опирается в своей идеологии, а кроме того, в споре с Нильсом Бором 7 ноября 1947 года утверждал свое 
отрицательное отношение к богу: «Ты веришь в играющего в кости Бога, а я — в полную закономерность в мире объективно сущего». Кто только не перефразировал эту цитату потом — и как «Бог не играет в кости» или «Бог не играет в кости со Вселенной» и т. п.
— А знаешь, что для меня стало самым убедительным доказательством отсутствия бога, высказанное Альбертом в адрес не только христианской идеологии, но всех религий мира? 
— Догадываюсь, дорогой, потому что еще раньше я познакомила тебя с «Антихристианином...» Фридриха Ницше.
— Да причем тут Ницше! — простонал Паоло.
— Ты что, не прочитал семнадцатую главу «Антихристианина...», в которой мы с тобой пребываем?
— Хорошо, да, читал, читал и перечитывал, — Паоло пожирал глазами Беатрис, которая уютно примостилась на диване в столь соблазнительной позе, что его сжигало желание...
А Беатрис еще и развернулась так, что халатик приоткрывал почти все ее прелести, продолжая дразнить Паоло, как бы не обращая внимания на его возбуждение, и спросила: «Интересно, что тебя убедило в отсутствии...»
Но последнее слово не прозвучало, потому что Паоло прикрыл ее рот рукой, и только после этого Беатрис пустила его к себе.
Беатрис любила отдаваться изысканным любовным утехам, умела заставить партнера быть таким, каким она хочет для своего удовлетворения. Страсть их ласок продолжалась довольно долго. Но все, наконец, кончается, и только после того, как любовники успокоились, Паоло произнес: «Единственная причина для существования времени — чтобы все не случилось одновременно». 
Беатрис хохоча промолвила:
— Ну прямо как у нас с тобой: сначала раскачка, затем страстный секс, а на закуску информация о том, что такое время — в общем, с Эйнштейном не соскучишься. 
Во дворе залаяли собаки — вернулись Леночка и Ольгерд, которых плансцинировал Анахарсис из Киева во Львов.
Ольгерд, извинившись перед гостями, тут же отправился в университет, а Леночка, будучи вынуждена задержаться, позвонила на работу сообщить, что задерживается и возможно вообще не сможет прийти.
— Как, ты уже работаешь? Время прямо таки летит!
— Да, Беатрис, я уже работаю, но у меня свободный график, и я могу уделять время нашему общему делу. Мне Уицрик говорила, что вы не отказались от предложения и рискнули взять на себя смелость написать главу об Эйнштейне. Надеюсь, вы отлично с этим справитесь, и верующие получат великолепную порцию адреналина, который поможет им отказаться от теологического мракобесия. 
— Ты знаешь, Леночка, это великолепная приправа к сексу, — заметил Паоло.
— Что ты плетешь, развратник... Но если бы теорию относительности удалось написать в доступном юмористическом плане с примесью эротики, добрая половина верующих после прочтения стала бы атеистами.
— Этот тип, — Беатрис кивнула в сторону Паоло, — хоть и развратник, но великолепный любовник, хочешь попробовать — рекомендую. 
Лена обронила презрительный взгляд в сторону Беатрис. Она была не в состоянии привыкнуть к ее необузданной сексуальной развязности, лицо ей залила краска, но она сдержалась, чтобы не устроить скандал и не выдворить эту парочку вон из дома.
— Если ты еще раз позволишь пошлость, я пожалуюсь Ольгерду, он вас выселит в гостиницу, и твоя нога здесь больше никогда не появится.
После чего отправилась в душевую, закрыла дверь на щеколду, а после душа удалилась в спальню дожидаться возвращения Ольгерда.
— Стоит ли, — размышляла Лена, — обижаться на обиженную? 
Вот налицо яркий пример индоктринации мемонов, которыми Беатрис была пронизана с самого детства и особенно в период подготовки ее к инициации в религиозное таинство, замешанное на сексуальной основе монастырской доктрины. Как в детстве, так в последующие годы она не могла, да и не пыталась возражать мыслям, какими наполняли ее мозг. 
И, несмотря на то, что ее недюжий ум теперь понимал всю нелепость христианской идеологии и то, что ее индивидуальное поведение противоречит этике поведения современного индивидуума Ойкумены, вытравить из себя привитый ей с детства образ поведения она уже была не в силах. 
Занятая этикой поведения Беатрис, Леночка незаметно для себя ­уснула.
Ее разбудил легкий поцелуй Ольгерда, на который она ответила жарким поцелуем, и Ольгерд, сбросив халат, в котором был после душа, юркнул к ней под одеяло.
 
Только ближе к полуночи они спустились к гостям в каминную. Естественно разговор сразу завязался вокруг темы, над которой работают ­Беатрис и Паоло.
— А как ты собираешься преподнести этот материал с юмором? Уицрик рассказала о ваших планах. Это должна быть изюминка книги. Вы хоть соображаете, на кого замахнулись — на икону физики! 
— Мы-то теперь представляем, а вы? Мы ведь не догадывались, берясь за эту работу, что за штучка этот Эйнштейн! И чтобы не быть голословными, ссылаясь на Википедию, приведем и покажем вначале некоторые данные, которые мы накопали о нем, с незначительными сокращениями. И начнем вот с чего: за что А. Эйнштейн получил Нобелевскую премию? За теорию относительности?
  — К сожалению, этого нельзя сказать о постулате однородности Вселенной и постулате скорости света. Но именно эти два постулата являются фундаментом специальной и общей теорий относительности ­Эйнштейна. Хотелось бы внести некоторые уточнения. Вне зависимости от того, верна эта теория или нет, считать Альберта Эйнштейна автором этой теории было бы неправильным. Все дело в том, что Эйнштейн, работая в патентном бюро, просто «позаимствовал» идеи у двух ученых. Эти двое в течение нескольких лет совместно работали над созданием теории. Именно А. Пуанкаре выдвинул постулат об однородности Вселенной и постулат о скорости света, а Лоренц вывел знаменитые формулы. Эйнштейн, работая в патентном бюро, имел доступ к их научным работам и решил «застолбить» теорию на свое имя. Он даже сохранил в «своих» теориях относительности имя Лоренца: основные математические формулы в «его» теории носят названия «Преобразования Лоренца» (кстати эти формулы уже в «его» теории разработала первая жена Альберта — Милева Марич, талантливый физик и математик, с которой он вместе учился в Цюрихе в Политехникуме), но, тем не менее, он не уточняет, какое отношение к этим формулам он имеет сам (никакого, о Милеве Марич ни слова) и вообще не упоминает имя Пуанкаре, который выдвинул постулаты. Но «почему-то» дал этой теории свое имя. 
Все хоть раз в жизни встречали знаменитое соотношение: E = mc2. 
В большинстве случаев это соотношение называют формулой Эйнштейна, что совершенно неверно. Эта формула была выведена и опубликована английским ученым Оливером Хевисайдом на пятнадцать (!) лет раньше, чем ее использовал в своем труде Эйнштейн. 
Весь мир знает, что А. Эйнштейн — Нобелевский лауреат, и все не сомневаются в том, что эту премию он получил за создание специальной и общей теорий относительности. Но это не так! Скандал вокруг этой теории,