Безымянный Бог (Часть 1)

Часть I
     
- Кто ты?
- Я… Наверное, я писатель.
- А кто я?
- Ты – мой образ. Главная героиня.
- А как меня зовут?
- Я еще не придумал.
- А кто придумал тебя?
- Создатель.
- А ты его видел?
- Нет. Он – неощутимый, неслышимый, невидимый и немой.
- Как же тогда Он мог создать тебя?
- Этого я не знаю. Я могу лишь догадываться. Я могу верить.
- А в меня ты веришь?
- Наверное…
- А зачем я тебе?
- Слушай, ты живешь на моей бумаге всего-то несколько минут, а уже задаешь столько вопросов. Надо переписать тебя.
- Я не хочу быть продуктом твоего больного воображения.
- Но ты и так мой продукт! Это я тебя придумал!
- Но и тебя тоже придумали. И ты свободен.
Я хочу развиваться самостоятельно, пусть и на твоем бумажном пространстве.
- Ты быстро развиваешься… Это странно.
По идее, ты только что родилась в придуманном мною городе.
- И ты еще смеешь называть себя писателем? Как забыл ты то, что время в нашем мире – условно - в зависимости от действия, ситуации, погоды? И мгновенье, и месяц, и несколько лет, и даже вечность – все это может одинаково продолжительным…
- Значит, тебе уже…
- 20 лет.
- Но… я же не успел написать этого! Как это может быть?
- Я же сказала – я развиваюсь сама.
- Но я пишу роман на заказ…
- И это – творчество?
- Я этим живу. Мне надо создать образ…
- Что должен делать образ?
- Тебе это не понравится. Это не совсем положительный образ.
- Пока я только умею смеяться. Я научилась этому у той женщины, на фотографии. Кто она?
- Не копируй её. Будь собой. Я же разрешил тебе это.
- Но всё-таки, кто она? Она сделала тебе больно?
- Да.
- Может, поэтому ты меня придумал – чтобы я заменила её?
- Нет. Ты родилась еще до нее – но не на бумаге. А в моем, как ты назвала, больном воображении. Где-то в воздухе витали твои отдельные черты, жесты, мимика, которые я хотел бы увидеть, взгляд, который я хотел бы ощутить на себе…
Но теперь я не создаю это в тебе, а … нахожу.
- На это тебя толкнула та женщина?
- Не без этого… Главная причина – нужда… Я ничего не умею делать, кроме того, как писать…
- А ты думаешь, что умеешь писать?
- Серьезный вопрос. И обидный…

1.
Раннее утро всегда кажется чужим. Каждый день встречаются люди – везде – на улицах - в метро, в автобусах …
Запоминают ли они те лица, которые видят изо дня в день, из года в год - улыбаются ли они друг другу? Но люди сонные. И злые, оттого, что сонные. Еще не вступившие в трезвую Рабочую суету, потому как шаг, направленный в её обитель, пока еще висит в воздухе. И очень долго опускается…
Писатель любил раннее утро. Именно в такое время он ощущал себя свободным.
Он подходил к окну и смотрел вниз. К окну, которое охватывало горизонт вокзала. Этим оно не отличалось от тысячи остальных окон – своеобразных сочетаний блеска стекла и блеска стекловидного тела глаз человека. Окно отличалось – и могло бы гордиться этим – будь оно живое – Своим обладателем. И обладатель смотрел на вечно суетящихся, тревожных, бегущих людей. Он видел тысячи встреч и расставаний.
И это его забавляло.
Читатель возразит: так он же Писатель. Это должно его трогать хоть
за что-то… Где пафос, традиционно находящий убежище в душе романтика, и в то же время вырывающийся оттуда посредством самых разных выражений? Где сострадание к людям? Где та призма романтизма – либо пессимизма – сквозь которую Писатель смотрит на мир?
Но этот писатель, как он сам называл себя, был Здраво - и – Трезво- мыслящим.
Он считал себя свободным от всей сумбурной и разнородной массы, которой так пестрил вокзал…
И чувствовал себя защищенным в своей двухкомнатной клетке, с единственной дверью в жизнь – и в то же время остававшуюся закрытой – окном...

Застывшее время
- Ты дашь мне реальное описание или нет?
- А что?
- Похоже, как бы я не хотела быть самостоятельной, не совсем получается. Я в полной зависимости от твоего воображения. Ты придумал зеркало в моей комнате. Я часто смотрю туда. Но всякий раз я вижу разные лица! Кого ты только не представлял на моем месте! Где же мое?
- Последнее…
- Значит, я выгляжу как та женщина на фотографии…
- А что, тебе не нравится?
- Нет, но… Хотелось быть особенной… А получается, что ты хочешь видеть во мне ее. А еще мне не нравится главный герой.
- Чем же?
- Мы с ним разные…
- Как много ты начала понимать! Думаешь, что разбираешься в мужчинах, а видела всего-то одного…
- Не одного. Еще тебя.
- Ты видишь меня???
- Да. Когда смотрю вверх. Только ты намного больше него…
- Как это???
- Ну ты же мне говорил о Создателе. Представь, что ты – это Он. А я – простой человек.
- Почему тогда я не вижу тебя?
- Я нахожусь между строк…
Ты найдешь меня, когда захочешь. Но ты пока не хочешь.


2.
Писателю казалось, что у его жены не было прошлого.
Их совместная жизнь началась сразу. Просто.
Он смотрел из окна. В такое же раннее чужое утро.
Спокойно курил. Мерцающий огонек сигареты, медленно менял свое положение, застывая у тонких губ. Губам мешала улыбка.
Окно без штор, большое и открытое, являло перед Писателем нечто похожее на картины Писсаро, с преимуществом перемены пейзажа и людской массы. И он смеялся в который раз над несдержанной людской суетой. Вот прыгающая девочка с косичками. Рядом с вернувшимся отцом. Или братом? Что есть циничного в смехе Писателя, когда он созвучен со смехом счастья других людей? Созвучен, но неслышен. «Я. Не участник. Людских игр. Встречи. Расставания. Слезы. Смех. Грусть. Одни условности. Они поражают. Они заражают. Всех. Кроме меня. Я – наблюдатель».
Но тут его смеющиеся глаза застыли.
В глаза залез женский силуэт. Без спросу.
Силуэт, отдельный от шумной картины вокзального мира.
Она не знала, куда ей идти. И, что самое удивительное – она была совершенно спокойна в своем незнании. Спокойна, так же, как и он, считавший себя единственным спокойным в это утро. Ее каблуки настолько сочетались с асфальтом, что казалось, уйди она – а эти каблуки останутся…
«Это демонические силы пронзили насквозь асфальт… застыли в ее силуэте этими каблуками» - подумал наш гений.
Но каблуки сдвинулись с места.
И тут Писатель испугался того, что она уйдет. Повторяющаяся мысль - « а вдруг»…Он сорвался и побежал…
Навстречу всему…
Он хотел любить.
Он несся по ступенькам, число которых будто не уменьшалось… «Вдруг она бесконечна – лестница… - ужаснулся Писатель. – А если любовь так же бесконечна… И если она будет у меня…»
Двери соседних квартир, их любопытные маленькие отверстия – все это весело прыгало, обещая ощущение праздника… Словно тот микромир, который был снаружи – впервые нашел гармонию с макромиром, обитавшим внутри Писателя… А макромир так хотел любви… Его окружение – уже успело пообещать ее Писателю…
Угол дома. За ним вокзал. Писатель увидел Ее. Вживую. Но ее лицо было обращено не на него – а в сторону отъезжающего поезда. Он подошел к ней. Сзади. Как новый поезд, впервые пришедший на незнакомую землю, ставшей его пунктом назначения.
«Окно все преображает. Оно скрывает людские недостатки. Она – исключение… Она – совершенство…И сейчас я по-настоящему увижу Ее…»
А она обернулась к нему … и улыбнулась.
В такое раннее утро. Когда улыбки кажутся невозможными.
И это было так естественно…
Писатель не нашел, что сказать.
А губы ее, оставаясь улыбкой, сказали:
«Пойдем. Я ждала тебя».
И они зашагали вдвоем по серому, мокрому асфальту. Взявшись за руки, как дети.
Писатель смотрел на движения этих каблуков, и радовался. Тому, что они не ушли от него навсегда, а будут напоминать ему своими тактами ее приближение.
Еще очень долгое время.
Но в этот момент Писатель понял, почему он считал себя таким свободным в это чужое для всех утро…

Застывшее время
- Я не хочу!
- Что случилось? Почему ты кричишь посреди ночи?
- Что за образ ты выдумал? Кем я должна быть?
- Ну, я же говорил, что пишу роман на заказ… И что тебе не совсем понравится то, что ты должна делать…
- Так кто я такая?
- …Проститутка.
- Кто это?
- Ну…это… женщина, которая продает себя за деньги.
- Вот как! А зачем?
- Понимаешь, люди не живут по собственным законам… А ей… не хватает денег. То есть, у нее их совсем нет.
- А нужны ли они мне?
- А разве ты должна это спрашивать? Я пишу тебя такой, какой тебя хочет видеть общество. В частности, мой заказчик.
- Значит оно поганое, ваше общество… И ты такой же Поганый автор.
- Это уже оскорбление!
- Да, автор, а ты как думал? А проститутка – не оскорбление?
- Да… Ну, послушай…
- И только деньги тому причиной?
- Не совсем… Она попадет под влияние плохого человека…
- А я, похоже, исхожу из твоего влияния, Автор. Я убегу от тебя. Туда, где ты меня больше не найдешь. Там ты не увидишь меня. Не услышишь. Там нет строк.
- Не бросай меня… Останься. Говори со мной…обзывайся… кричи… но только не уходи. Я так одинок…

3.
Писатель поначалу боялся Силуэта, который еще с того дальнего окна казался симбиозом всего самого сумбурного и нелепого, и вместе с тем – все это в ней казалось восхитительно-поражающим.
«Она не просто вошла сегодня в мою жизнь. У нее особая миссия для меня» - успокаивал Писатель свое учащенное сердцебиение.
Ее зеленые кошачьи глаза так твердо останавливались на каждом предмете, словно этот предмет был взят взглядом в испытуемый гипнотический объект.
Такой же взгляд в зеркале коридора заставил Писателя вздрогнуть и встретиться с ним не через отражающего посредника.
- Ева, – представилась она.
Писатель улыбнулся и спросил:
- Откуда ты умеешь улыбаться по утрам?
- А это разве такая способность? Я просто смотрю на людей. И не ожидала, что кто-то будет так смотреть на меня. Особенно, когда не знаешь, что за тобой наблюдают.
Она нисколько не смущалась. Словно они были знакомы так давно, что между ними не существовало условностей и скованностей.
«Надо что-то сделать… что-то простое… пригласить ее в кухню… выпить чай…что-ли»
Ева сбила Писателя с мысли прямым движением по коридору. Именно в том направлении, которое он и обдумывал. «Какая она простая… Надо учиться этому. У ее естественности…»
Это не могло не волновать и стеснять самого Писателя. Он ощущал, что до ужаса боится ее, но в то же время чувствовал к ней доверие.
- Я увидел тебя из окна.
- И что же? Ты удивлен?
- Нет. Я ожидал. Я и не мог представить другого… В эти 10 минут...
Но тут Писатель резко замолчал. Его взгляд приковало разбитое зеркальце, которое она доставала из сумочки.
- Что это у тебя это???
- А почему таким тревожным голосом? В подъезде, наверное, стукнула. Да это ерунда…
- Ерунда..?
- Ну конечно. Вот, – и она посмотрела в него. И засмеявшись, положила на подоконник.
- Пусть эта ненужная вещь лежит здесь. Смотрит вместо тебя из окна. Когда ты будешь занят.
В разбитом зеркале отразилось небо, словно два мира, склеенных между собой трещиной.
Писатель улыбнулся тому, как посмотрело на него небо из зеркала.
Оно всегда - сурово ли, радостно, но никогда не равнодушно.
- Небо – постоянное, - заговорил он. - Меняются только облака.
Ева вопросительно на него посмотрела, словно оценивала его слова. А Писатель подумал, что вот она – та самая минута, чтобы показаться умным в ее зеленых глазах.
- В него смотрел каждый человек. Смотрит сейчас. И будет смотреть еще очень долго глазами своих бесконечных потомков… Небо не меняется. Меняются взгляды, устремленные в него.