Но утром очухивается офицер российской армии лейтенант Иванов, которого с нетерпением ждут дома к бою курантов и поздравлению Президента.
Если бы американцы вливали в него по стакану, а не половинили дозу, возможно план пиратов и удался. Но не срослось. Видно в понедельник их мама родила.
Летеха встает и прокручивает киноленту последних событий в обратном направлении. Удалось с третьего раза. И то с провалами некоторых эпизодов. Окинул взглядом помещение. Взгляд задержался на иллюминаторе. Иллюминатор на подводной лодке может привести в чувство любого, в каком бы он ни был состоянии, лучше нашатырного спирта.
Оба-на!
Иванов глянул, но кроме безбрежного моря ничего не увидел. Попытался еще раз вспомнить детали происходящего в последнее время, попытка не увенчалась успехом.
Лейтенант вышел из каюты, огляделся. Похоже, я на корабле, - мелькнула мысль. – Но как? Еще больше его смутили надписи на английском языке. – Это что, я на иностранном судне, что ли? – Дело попахивало изменой Родине.
Летехе страстно хотелось пить, но еще больше он желал, чтобы время вернулось вспять, и он оказался снова на своем острове. Он был готов сидеть хоть год, пока погода не направится, а не испытывать судьбу такими приключениями.
Бедолага прошел по узкому тамбуру и осторожно высунулся. Мало ли что? Армейская жизнь научила осторожности. Неплохо бы сначала осмотреться и оценить обстановку, - пронеслось в офицерской голове.
То, что он увидел, было похоже на кадры из боевика. На палубе, вооруженные люди, преимущественно азиатского происхождения и тщедушного телосложения, одетые как банда беспризорников, держали под прицелами автоматов Калашникова безоружных. Первое, что мелькнуло в голове: Снимают кино. Ух, ты. Круто. Но последующие события заставили лейтенанта Иванова усомниться в первоначальной версии.
Когда двое азиатов вырвали, из группы безоружных, двух мужчин, отвели их в сторону и открыли по ним огонь, это еще походило на съемки. Но когда два продырявленных тела в течение пяти минут оставались лежать неподвижно и, ни у кого, из находящихся на палубе, не возникло желание подойти помочь подняться или просто дружески похлопать по плечу за удачный дубль, немного напрягло и насторожило.
“Нет, товарищ лейтенант, тут Голливудом и не пахнет, - сказал сам себе Иванов. - Тут воняет чем-то другим, причем со всех сторон”.
В подтверждение своих догадок лейтенант не обнаружил на палубе ни камер, ни софитов, ни штанг, ни вышек, ни другого сопутствующего съемкам металлолома
Отсутствие также режиссера, оператора и прочей кинобратии эти догадки укрепляло.
Положение было экстремальным.
Была еще маленькая надежда, что ничего страшного не происходит. Подумаешь, кого-то из команды просто наказали за нарушение трудовой дисциплины. Такие законы. А, может, это своеобразный национальный ритуал, и это вообще в порядке вещей и чужестранцем опасаться нечего.
Но надежда унеслась к облакам, где и была растерзана автоматными очередями.
- Эй, русский, - кто-то позвал шепотом.
Из приоткрытой каюты, кто-то жестикулировал. Лейтенант прокрался по тамбуру до двери. Незнакомец осторожно запер дверь на ключ.
- Здравствуй, русский.
Незнакомец говорил по-русски, но с акцентом.
Лейтенант настороженно оглядел каюту.
- Ты из бывших, что - ли?
- Нет, я американец.
- А наш язык, откуда знаешь?
- Я долго плаваю. В основном, в Россию. Выучил немного.
- Понятно. Что тут вообще происходит?
- На нас ночью напали пираты.
- И чего они хотят?
- Не знаю, со мной они не общались, но настроены очень решительно. Они убили старпома и боцмана.
- Да, видел. Боцмана, это они зря. Без боцмана на корабле никуда. И где мы?
- На сухогрузе.
- Ясен перец, что не на дирижабле. На каком?
- На американском сухогрузе “Луизиана”.
Лейтенант пал духом. К вероятности смерти на палубе прибавляется настоящая измена Родине. Попробуй, объясни внятно компетентным органам и своему армейскому руководству, как оказался на иностранном судне он, офицер российской армии, лейтенант Иванов?
- Тебя как зовут?
- Меня зовут Том. А тебя?
Иванов хотел было представиться по полной форме, но вовремя одумался. И так оказался на иностранном судне, так еще и имя и фамилию сказать? Хрен вам. Это уже будет перебор.
- Зови просто, лейтенант. И это, Том, расскажи, как я здесь очутился?
После того, как летеха узнал, что кроме того, что он находится на американском сухогрузе, он еще и побывал в чреве американской секретной субмарины, ему совсем сделалось дурно. Лучше сразу якорем на дно. Самому и без лишних брызг и пузырей.
Нёбо лейтенанта превратилось в наждачную бумагу. Язык непроизвольно шлифовал верхнюю поверхность.
- Слушай, у тебя вода есть?
- Только пиво.
- Так, что же ты молчал, сухогрузная душа, сразу не предложил. Тоже мне, американец в жопе палец. С пива надо было начинать.
Сделав несколько глотков, лейтенант стал рассуждать трезво. С корабля никуда не денешься, вплавь до берега не добраться. Еще неизвестно в какую сторону плыть. Окажешься за границей, тогда уж точно пощады не будет. С мыслью: Пощады не будет, лейтенант вспомнил о жене. Вот уж кто не пощадит, это точно. Если командованию еще можно что-то наплести, то с женой такой номер не пройдет. Но хочешь - не хочешь, а семейные разборки уходили на второй план или на третий. В конце концов, первым делом надо добраться до части, командования, страны, материка, да хотя бы какой-нибудь суши.
- А ты кто на судне?
- Я - кок?
- Кок? Слава богу, хоть в чем-то повезло.
- Повезло, почему?
- Я смотрел фильм. “В осаде”, называется. Там Стивен Сигал коком был. Всю банду выхлестнул. Загляденье. Смотрел три раза.
- Увы, это кино. А я кок, просто кок. Я так не умею.
- М-да, против автоматов не попрешь. Надо подмогу вызывать. Хоть ваших, хоть наших. Там разберемся. Где тут у вас радиорубка?
- Я покажу, но в ней два пирата.
- И нас двое. Нормальный расклад. Все по-честному.
- Но у них автоматы.
- У нас ножи, ты же кок.
- Я кок, но не солдат. Я умею разделать мясо, но убить человека не смогу.
- Тогда договоримся так, я оглушаю, ты разделываешь.
- Живого? – кок настороженно посмотрел на лейтенанта. – Черт знает, чего ждать от этих русских.
- Ладно, пошутил. Пойдешь вторым номером.
- Это как?
- Помощником, по-вашему. Принеси - отнеси, стреляй – не стреляй.
- Опять шутишь?
- Опять.
После выпитого пива, лейтенант почувствовал себя суперменом и спасителем мира. У него с собой была еще бутылка водки, но он посчитал, что сейчас не время. “Выпить мы всегда успеем. Только вот, до Берлина бы дойти”.
- Не ссы, американец, все у нас получится.
Кок с сомнением пожал плечами:
- А ты в рациях разбираешься?
- А чего тут разбираться? Русский офицер должен разбираться во всем. Тем более радио изобрел Попов из России.
- Всем известно, что первый радио изобрел Эдисон.
- Первым был Попов.
- А какие у тебя доказательства?
- Ты еще скажи, что американец первый в космос полетел.
- Нет, первым полетел ваш Гагарин.
- Вот видишь. Вот тебе и доказательства. Русские всегда первые.
Американский кок чувствовал, где-то, что-то не сходиться, но аргументированный ответ в противовес услышанному, выдвинуть не мог. Все-таки вставил:
- Зато мы были первыми на Луне.
- А мы что на Луну собрались? Если хочешь, давай. А мне в радиорубку, подмогу вызывать.
И снова кок не нашел что ответить. Решил, лучше не связываться. К черту этого русского. Лишь бы живым выбраться.
- Ладно, пошли спасать Америку и свои шкуры - сказал лейтенант, предусмотрительно захватив с собой гантельку кока.
До радиорубки добрались без приключений. Где ползком, где короткими перебежками. Благо основная масса пиратов была на палубе. Лейтенант составил план действия. Затея была из двух пунктов: обезвредить пиратов и захватить рацию. Пункт первый желательно выполнить без шума, в противном случае пункт второй может и не понадобиться. А тогда весь план насмарку, а тогда полный триндец. Но об этом лейтенанту думать не хотелось.
Иванов стал размышлять: На арапа радиорубку не взять, хитростью пиратов не выманить, языка не знаем. Остается одно - ждать. А там, глядишь, что-нибудь нарисуется.
Коку было приказано следить за дверью, за тамбуром и что твориться на палубе, но не высовываться. Каким образом выполнять приказ лейтенант не пояснил: приказы не обсуждаются.
Через какое-то время один из пиратов вышел из радиорубки и направился на капитанский мостик. Дверь осталась не запертой.
“А вот это удача, - подумал лейтенант, - Бог любит детей, дураков и пьяниц. Из детского возраста я давно вышел, вроде не дурак, раз в звании, спасибо и на этом. Вот и верь, что пьянство – зло. Иногда и спасает”.
Приготовился, собрался с духом, бутылку водки, на всякий случай отдал коку, погрозив пальцем, чтобы берег, как зеницу ока. “Действуем по обстановке”, - приказал сам себе лейтенант, и вломился в радиорубку.
Обстановка не располагала к долгому рукопашному бою. Каюта была очень узкой, большее пространство занимала аппаратура.
Если честно, до этого лейтенант не имел практики ударять кого-нибудь по голове, тем более гантелей. Он даже в жизни не дрался ни разу, решал конфликты миром или прощал обидчика. Но всегда наступает “первый раз”. Лейтенант хотел разрешить все с одного удара. Удалось. Пират обмяк, не успев испугаться.
Несколько секунд Иванов постоял над телом пирата. Судя по умиротворенному выражению лица, тот ушел к праотцам просить прощения за бесцельно прожитую жизнь.
Дверь неожиданно отворилась, второй вернулся. Какого черта? Что забыл?
Лейтенант даже не сообразил что произошло. Скорее инстинктивно, без соблюдения всяких правил приличия к вошедшему, он опустил гантель на голову второго пирата. Бумс! Тело сползло на пол.
Свободного места в радиорубке заметно убавилось.
- Эй, Том, - позвал лейтенант.
В радиорубку просунулась голова кока. Остальным частям тела поместиться было негде.
- Ты чего меня не предупредил?
- А как? Он пришел неожиданно.
- Ладно, потом будет разбор полетов. Спрячь тела куда-нибудь.
- Ты их убил? – испуганно спросил кок.
- Нет, просто до смерти напугал. Теперь они нам не опасны. Давай оттаскивай, мне на связь выходить надо.
Кок принялся выполнять приказ, признав в русском командира безропотно и бесповоротно.
Лейтенант подошел к рации. Когда он сказал, что разбирается в радиотехнике, он погорячился. В военном училище предмет был такой, ну, приходилось на учениях, пару раз выходил на связь. Но там же, под присмотром, с подсказками инструктора и, вообще, давно это было.
Иванов стал рассуждать: Если пираты ничего не трогали, что вероятно – у них на катере своя рация, если не вывели из строя – видимых повреждений нет, то осталось только включить. А как, если все надписи на английском. Стоп! А чего я переживаю, у меня же ходячий разговорник с собой.
Двери отворились.
- Эй, Том, что здесь написано?
Клацнул затвор. Лейтенант обернулся. В дверях стоял пират, третий, еще живой, но это просто дело времени. “Господи, что это вы все в радиорубку лезете? Шли бы на камбуз или по каютам шарили.”
Пират, что-то крикнул на своем языке. Иванов,
