Пятно

Он проснулся... Он обливался потом... Ему приснился кошмар. Он даже не представлял, что ЭТО ему приснится. Он думал, что это осталось глубоко позади, там в прошлом. Он уже лет пять, как не вспоминал тот роковой день, он думал, что уже забыл о нем. И вот, как снег на голову... Пятно, какая-то бесформенная отметина непонятного бурого цвета. Может кому-то и непонятная, но не ему! Он закрыл глаза. Зачем он сделал это? Теперь он их уже не раскроет, пока не увидит все до конца...
Она бежала, ее маленькие, еще детские ножки семенили по горному склону, привычно не ощущая острых камней. Он давно приметил ее. Он высматривал ее целую неделю в прицел своего гранатомета, когда стоял на посту. Она была грациозна, как лань. Ее детские губки еле-еле улыбались, когда она играла с подружками на краю чеченского селения. О! Как давно он не видел чего-либо подобного, он все медлил и не решался. «Но я ведь не каменный!», - говорил он себе. Я ведь не могу уже второй год ходить с этим проклятым гранатометом в этих богом забытых селеньях, где тебя встречают взгляды, полные ненависти, где только отвернешься, и тебе всадят кинжал в спину. Где они ходят, и ходят, и ходят в этом адском кругу! Нет, он не мог больше, он хотел ее! Он хотел ее, как не хотел ни одну женщину до этого ни разу в жизни!!!
И почему она сразу испугалась? И куда только делась ее тонкогубая улыбка? И почему в глазах у нее звериный страх? Мы что нелюди какие-то? Нас черт те куда послали черт те с какой целью, мы теряем по 5-10 человек в день, и мы еще и недостойны их взглядов? Нет, дорогая! Теперь уже нет! Теперь уже до конца!!!
...А она бежала быстрей и быстрей, туда, туда к минарету, там Аллах, он защитит ее, он не даст этим нелюдям до нее дотронуться, он ведь Аллах Всемогущий! Туда, в мечеть, туда, под ее своды!!! Она добежала и села молиться, закрыв глаза! Нет, но они же тоже верят в бога? Но не сможет же он сделать с ней ничего в этом святом месте!..
Он вбежал в мечеть, но на дороге у него встал невесть откуда взявшийся мулла, что-то кричавший ему на этом проклятом, непонятном языке. И кто сказал, что все местные мужики ушли в горы с оружием? Вот, сидят тут по норам, высматривают... Он снял АКМ и повалил его короткой очередью.  Нет, сегодня ему никто не помешает, сегодня он добьется своего, сегодня он сорвет этот горный юный цветок...
Он догнал ее на верху минарета. Он не узнавал себя, в нем говорил какой-то звериный инстинкт, как будто сплелись разом все эти ночи без женской ласки, все отправки цинковых ящиков с друзьями на родину, все недоспанные ночи, когда прислушиваешься к каждому писку комара... Он швырнул ее на каменный пол, и он уже не слышал крика, он не видел ее остекленевших глаз, в нем говорил зверь. И кто еще утверждает, что люди не животные? Он как бы отключился от внешнего мира и не видел и не слышал ничего, ничего, кроме своей похоти, он как бы потерял сознание...
Когда он очнулся, ее уже не было. На каменном сером полу бурело это бесформенное ПЯТНО! Пятно, которое потом не давало ему спать следующих десять лет кряду, пятно, которое удалось побороть только с помощью известного и страшно дорогого столичного психиатра, и вот опять оно? Нет, это уже, наверное, рок такой... Он выбежал на улицу. Ему хотелось курить, но руки дрожали, и не могли чиркнуть спичкой. Двое парней, куривших в подъезде, почему-то куда-то растворились, как будто их и не было! Нет! Вино! Оно всегда помогало, поможет и на сей раз...
Он добежал до ближайшего кафе, и купил пять бутылок дешевого красного вина, лишь бы побольше! Он не шел, а бежал обратно и руки его тряслись как у алкоголика со стажем. Да! Лить в себя, как в пропасть, до помрачения сознания, до отрубона... Одна бутылка, вторая, третья... Только б не закрывать глаза, только не надо туда в тот аул, в те воспоминания. После ТОГО случая он долго не мог спать с женщинами, он просто боялся и избегал их. Они так и липли к нему, все было вроде хорошо, но в последний момент он как-то не мог! Ему казалось, что его подруга сейчас растворится и превратится в ТО, что он уже почти забыл, но какой-то проклятый нейрон в этой проклятой башке все же помнил, и помнил, и помнил... Что, уже кончилась выпивка??? Опять улица кафе, вино, кухня! О! Вроде отпустило....
Он проснулся поздно... В голове не было мыслей. Ни одной. Пустота. Он пошел в ванную, и долго стоял там под струей воды, даже не ощущая ее температуры... ОН вернулся на кухню. Хотелось кофе... Но что ЭТО? Что ТАМ на полу? ЧТОООООО?!!!! Из бутылки, упавшей со стола разлились остатки вина о, нет, не может быть! Нет, это наваждение какое-то!!! Они приняли форму ТОГО пятна, прямо точь-в-точь, один к одному! Он хлестнул себя по щекам себя, но пятно не исчезло! Он бросился обратно в ванную, налил воды в таз, взял швабру и до вечера скреб и драял пол на кухне. От пятна не осталось и следа, но он все скреб и мыл, скреб и мыл, как будто не мог оторваться...
Нет!!! Бежать, сесть за руль и мчаться на бешеной скорости куда-то в ночь, в темноту, в ветер! Чтобы в ушах свистело, а в глазах мелькало, чтобы мотор ревел, чтобы не стоял в ушах, тот крик, которого он не слышал тогда, и который в первый раз услышал только сегодня, когда стоял над пятном со шваброй. Нет, он не одевался, он выскочил в одних шортах, взяв лишь ключи с полки. Он сел за руль, завел мотор и полетел в какой-то бешеной свистопляске, вдавливая педаль газа в пол с силой, готовой продавить днище автомобиля! Вперед, в темноту, где сверкают фары встречных машин, и нет никаких пятен. Почему теперь, почему именно сейчас, когда появилась на конец та, с которой он смог и захотел, почему именно в этот момент опять появилось ЭТО? Он два битых года кряду день в день ходил в церковь и молил бога и каялся, и вроде это начало действовать, и вот те на! Нет, лететь быстрей звука, чтоб не догнал этот крик! Но что за свет там впереди? Ой, как же близко!!! ОЙЙЙЙЙЙ!!!!!!
На утро на Ленинградском шоссе суетились люди. Одни бегали с рулетками и что-то замеряли, другие возились у разбитого всмятку автомобиля с автогеном, пытаясь хоть как-то пробраться к зажатому рулем мужчине средних лет. Вот, наконец, стойки срезаны и есть доступ. Мужчина сидел за рулем, руки были вытянуты. Руль был вдавлен глубоко в мотор, как будто железо было смято какой то непонятно откуда взявшейся силой. Он дышал... Глаза его были широко раскрыты и не мигали. На теле его не было НИКАКИХ увечий! Лишь одна небольшая ссадина, почти царапина на лбу, из которой вытекла небольшая лужица крови на приборную панель. И эти застывшие глаза смотрели пристально в одну точку, в ту лужицу крови на приборной панели, которая каким-то чудом приобретала форму того ПЯТНА...