Волосы высокого красавца обрамляли лицо золотистыми кудрями, поджарое стройное тело дразнило обнаженной кожей — одет он был лишь в короткую тунику, скрепленную застежкой на одном плече. Парень насмешливо и пристально смотрел на Валент сверху вниз и взгляд его продирал до самого позвоночника. И еще — этот парень был огромен: он возвышался над малюсенькой девушкой высоченным утесом, горой, и Валент понимала, что ей ни за что его не победить, но все же доставала свое копье, расправляла его легким и привычным движением руки.
Теперь ей нужно было метнуть свое оружие так сильно, как только она сможет, чтобы попасть в жизненно значимую точку на прекрасном теле своего врага. Валент знала, что не сможет его убить, и он это знал, поэтому смотрел на нее с такой пренебрежительной насмешкой.
Сильный размах рукой — отчаянный бросок!
Кажется, она вывернула себе плечо — копье ударилось острым зазубренным кончиком прямо в зону солнечного сплетения, туда, где начинали бугриться четкие рельефные кубики… и сломалось: отскочило и переломилось пополам, даже царапины не оставило.
Валент проследила взглядом полет обломков и тут, с ужасом, заметила, что парень стоит на холме из трупов — вот почему он такой высокий!
Смеясь, он месил мертвецов ногами, как месят винную ягоду в широких кадушках, когда нужно отжать много сока. Да он весь в крови! Ноги, руки, рельефные квадратики на животе — все заляпано красными пятнами, даже шея и щеки. Капельки крови стекали с кончиков кудрей и вызывающе ползли по могучей груди.
Он презирал Валент, ведь она принадлежала ему, он мог обладать ею, когда только пожелает. Мановение окровавленной ладони — и непреодолимая сила толкнула девушку прямо к подножию отвратительного холма — ей предстояло подняться на его вершину.
Забраться на холм можно было только наступая на мертвецов: на растерзанные тела девушек, юношей, младенцев, цепляться руками за их вывороченные ребра, но это еще не самое страшное, что ожидало ее наверху: ужаснее всего было то, что Валент предстояло соединиться с окровавленным красавцем.
Ни о какой любви речи не шло — это была жертва, и девушка понимала, что ее ждет: сначала он будет терзать ее тело, как когда-то Панталик, безжалостно и хладнокровно, а потом она умрет — жестоких прикосновений прекрасного неземного создания никто выдержать не сможет.
Мертвые тела жалостливо смотрели на нее застывшими глазами, из них стекала мутная розовая сукровица, словно им все еще было больно, они плакали над ее несчастной судьбой, и громом раздался в ушах Валент тихий торжествующий смех, когда она занесла ногу над посиневшим маленьким трупиком…
— А-а-а! — девушка кубарем скатилась с кровати, стряхивала несуществующую кровь с одежды, рукавом ночной рубашки, вытирала лицо.
— Валент! — в комнату ворвался Ксанто и кинулся к названной сестре. — Ты чего?! Снова кошмары, да?!
— Что такое?! Что?! — Лексигор вбежал в распахнутую дверь.
Его дети сидели под черным проемом окна, прямо посреди призрачно-серебристой Лунной дорожки, пробежавшей по всей комнате. Силуэты их напоминали два темных комочка: большой и маленький.
— Мастер, ей опять приснились кошмары! — возмущался большой черный комок.
Комочек своей маленькой старшей сестры он бережно прижимал к груди. Сестренка легко поместилась в его объятиях, и он слышал, как колотится у нее сердце. Утешая ее, Ксанто чувствовал себя взрослым и сильным — уж он-то не испугался бы какого-то жалкого кошмарика, поэтому они ему и не снились.
— Тихо, тихо, Валент, иди ко мне.
Наставник отнял у него сестру и теперь она судорожно вздыхала где-то, под его бородой, постепенно переставая дрожать и всхлипывать. Ксанто молча страдал рядом, сверкая белками на темном лице.
— Все в порядке, — девушка отстранилась от наставника, устыдившись своей слабости, вытерла слезы и снова села на пол.
Ксанто плюхнулся рядом и немедленно потянулся обнять ее.
— Я в порядке! — Валент отстранила от себя две черные ручищи и отодвинулась. — Извините, что разбудила.
— Ясно, ясно, мы поняли, — кивнул Лексигор. — Ты в порядке. Ну что ж… Ксанто, отправляйся к себе в постель, если собираешься завтра к своему учителю, а ты, Валентсия, пойдем со мной.
Наставник вышел из комнаты, дети потянулись за ним. Ксанто и не подумал ложиться спать: во-первых, спать он вовсе не хотел, во-вторых, не мог он допустить, чтобы какой-то важный разговор состоялся без него — интересно же!
В кухне Лексигор зажег настенные светильники. На столе появилось припрятанное на ночь блюдо с остатками вчерашних пирогов и холодная курица. Разговор предстоял долгий, на голодный желудок лучше его не начинать.
В очаге весело затрещали сухие дрова и вскоре булькающий кофейник полыхнул на столе горячими боками. Наставник поставил кружку перед взъерошенной и хмурой воспитанницей, приемный сын ожидал того же самого напитка, даже протянул к кофейнику загребущие руки, но Лексигор подвинул к нему высокий стакан с молоком и выразительно посмотрел.
Да ладно, ладно, Ксанто был согласен и на молоко, просто уж очень хотелось попробовать пока что запрещенный напиток. Крепкие зубы быстро перемололи два пирога и принялись за третий, а Валент все еще хмурилась и смотрела куда-то в угол, хотя там, кроме веника ничего не было. Ксанто ждал, когда же начнется важный разговор, но наставник тоже помалкивал, словно и не собирался заводить никакие беседы.
Что вообще происходит? Сколько они так собираются сидеть?
Мальчишка не возражал против еды, даже против молока, но ведь не только за поздним ужином (ранним завтраком) наставник их сюда привел — хотелось бы уже услышать, что именно он собрался сказать Валент, да и пойти растянуться под одеялом. Последний пирожок, четвертый по счету, жевался с трудом, а глаза так и норовили закрыться, наверное, ему не нужно было плевать на слова учителя — спать-то хочется.
— Наелся, Ксанто? — Лексигор спрятал улыбку в бороде. — Может, теперь пойдешь в постель?
— Нет, — парнишка мотнул головой, прогоняя сон. — Я с вами посижу.
Еще чего — в постель! Он уйдет, а здесь начнется самое интересное. Через пять минут он перестал обращать внимание на происходящее вокруг него, уложил на стол руки, пристроился щекой в ладонях и засопел.
Валент невольно улыбнулась, глядя на него, а после перевела взгляд на наставника. Она готова была его выслушать, но принимать решение будет сама, впрочем, она уже приняла его, но вряд ли оно понравится ее наставнику.
Лексигор постарался придать голосу больше мягкости, ведь ему придется говорить жесткие вещи.
— Ты беспокоишь меня, Валентсия.
Это была самая легкая часть из всего, что хотел сказать Лексигор, поэтому она прошла, как по маслу, а вот дальше он слегка запнулся. Ему не нравилась тема, которую он сам же и собирался поднять — это не то, чтобы бесило, но немного сбивало с ритма — слишком уж тяжелым должен был получиться разговор.
— Я был неправ, когда согласился с твоими доводами… — опять он потерял нужную нить, а ведь готовился к такой беседе, самому себе объяснял все понятно и доходчиво. Почему же своей приемной дочери он не может все втолковать, чтобы получилось предельно ясно?
Дочь по-прежнему не поднимала на него глаз и хмурилась в угол. Что там она такого увидела? Лексигор тоже туда посмотрел: кухарка оставила там веник и совок с мусором — ничего особенного, на что можно было бы так пристально смотреть.
Наставник собрался с мыслями:
— Мне кажется, ты так и не оправилась полностью, после того как…
Голова дочери дернулась.
— … появилась в моем доме. А маршрут — это предельная нагрузка даже для сильных мужчин…
Валент вздохнула и перевела взгляд на черную кудрявую макушку.
Опять.
Опять эти разговоры о том, как она слаба. Учитель не знает о ней ничего, не знает ее самую страшную тайну, да и остальные секреты, что камнем лежат на сердце, она не может рассказать ему. Никому не может рассказать о том, как она нечиста — в ней живет чудовище. Возможно, и учитель, и Ксанто находятся в опасности рядом с ней, потому что она не вольна в смене облика, Клесс сама решает, когда ей выходить, поэтому лучше Валент быть подальше от любимых людей — на маршруте.
Плохо то, что ко всему этому неподъемному грузу на ее плечах добавились кошмары. Кто такой этот красивый парень, который издевается над ней? Все четыре ночи, что провела дома, в своей постели, с тех пор, как вернулась из Грифлиона она боролась с ним во сне, а он только смеялся и от этого было так страшно! Появившись в доме Лексигора, она испортила всем жизнь, они страдают из-за нее, думают, она больна, жалеют, переживают и Валент не хотела платить черной неблагодарностью за все их добро.
«Не дай, Защитник! — молилась она каждый вечер и каждое утро. — Убереги меня от этой напасти! Выгони из меня эту тварь, не допусти, чтобы я навредила учителю и Ксанто!»
Молитвы приносили временное успокоение, Валент засыпала, но, стоило благодати сна опустить полог над ее кроватью, как она вскакивала, зажимая рот обеими руками, стараясь не закричать во весь голос: ей казалось, что ее тело покрывается короткой жесткой шерстью, изо рта дурно воняет псиной, что она утратила способность говорить человеческим языком. Девушка вытирала холодный пот и долго успокаивала скачущее сердце: она дома, в своей постели, ничего не случилось. Валент снова ложилась и полночи металась на простынях, как на раскаленной сковородке, прежде чем забыться в тревожном сне, а под утро приходил высокий синеглазый красавец и призывал ее к себе, на вершину холма из трупов.
