Искупались

      Лучшие люди Нации - служат в советской Авиации! Аксиома, не требующая доказательств. Добавлю - наилучшие служат в морской авиации!
     Командир полка военно-морской авиации Тихоокеанского флота вызывает командира вертолета МИ-8, молодого капитана по имени-отчеству Анатолий Степанович - кратко АС, и ставит ему задачу:
      - Капитан, глобус тебе в руки! Быстро поднимайся в воздух и мухой лети на Малую Кему!
    - Щас! Быстро бывает только понос!
    - Не перебивай, баклан, я еще не кончил! Рысью доставь двух фельдъегерей с секретной почтой в штаб авиации
    Капитан, у которого крылатое выражение было: «Если водка мешает полетам, то на хрен нужны такие полеты», успокаивает полковника:
    - Товарищ командир! Не беспокойтесь! Вы дело имеете с самим АСом! Будет, как всегда!
    - Вот это меня и печалит! - посмотрев в бесшабашные глаза подчиненного, с долгим вздохом резюмирует командир.
    Капитан собирает экипаж и спешит к воздушному другу. Заняв штатное место, начинает действовать-злодействовать:
    - Экипажу приготовиться к взлету! Запуск!
    - Есть запуск! Полоса свободна!
    - Понял! Экипаж, взлетаю! - докладывает командир на КДП и командует. - Колеса в воздух!
    С треском как телега, старый вертолет, старательно падая в каждую воздушную яму, начинает полет вдоль скалистого берега Тихого океана. За бортом резвится знойное приморское лето с жарой, от которой экипаж в вертолете готов растаять и стечь плавленым сырком с кресел в море. Лопасти винтов режут густой воздух на ровные толстые ломти.
    Прилетев на место, ребята быстро хватают двух матросиков «секретчиков» и в обратную дорогу. Задача - до вечера вернуться на родной аэродром. Ослепительно роскошная водная гладь уходила в чарующую даль, отмечая горизонт завязанным морским узлом. Небо и океан, океан и небо, как две стороны одной медали природы в полной мере показывали красоту. Суровые черные утесы сменяются уютными бухточками. В полете вертолет, жадно объятый солнцем, гремел всеми лопастями. От беспробудного пекла стекла потрескивают, как дрова в камельке.
    Правый летчик в костяной сосуд головы, которого ударяет жгучее солнце, мечтательно скребет у себя в паху и предлагает:
    - Товарищ командир! Эх, сейчас бы свежего пивка с изморозью!
    - Ты опортупел что ли? Нам только пьянки в этом пекле не хватает, - едва шевеля ушами, реагирует командир. - А вот искупаться можно было бы! Как никак летим все-таки над водой.
      Идея «искупаться» принимается на «ура», только один вопрос у борттехника, воспитанного в духе плаката, который висит у него над приборами - "Техника техника никогда не подведет, если техник технику не трогает!"
    - Где будем приземлиться?
    Берег скалистый, изрезанный острыми гранитными уступами, а ровная полоска сухопутной земли между водой и скалами узка, как белая полоса в жизни. Суша обгажена прелестями прошедших времен - нефтяными остатками, дохлой рыбой, ржавыми банками. В воде у берега тоже не искупаешься. На мелководье дно каменистое, для ног не приятное и водоросли, как клубок змей сразу же обхватывают все тело купальщика.
      - Купаться будем в ста метрах от берега! Здесь вода почище, да и камней и водорослей нет! - принимает волевое решение командир, выжимает сцепление и нажимает на тормоза, ставя движок вертолета на «нейтралку».
      Вертолет, подвешенный к винтам, послушно зависает как пассатижи в проруби, в ста метрах от берега. Вентилируя полуденный зной лопастями, замирает на высоте пяти метров над водой. Управление «ведра с гвоздями» мастер авиационного дела по-командирски решительно передает надежному, как оглобля праваку.
     Экипаж и пассажиры быстро раздеваются до трусов и бросают «кольчужки» комбинезоны в угол транспортного отсека. Фельдъегеря секретные портфели, опечатанные со всех сторон массивными гербастыми печатями, уважительно кладут на сидушку около кабины, скромно прикрыв пистолетами в кобурах.
      Борттехник смело открывает дверь, выбрасывает веревочную лесенку-трап. Командир медленно-медленно спускается по трапу в прохладные воды океана. Совершенно секретные пассажиры бросаются в прохладные воды. Океан тела принимает как должное.
     Начинается удовлетворительное фырчанье. Под вертолетом «мертвая зона» - ни брызг тебе, ни ветра. Ребята, как дельфины начинают плескаться, стараясь нырнуть поглубже, где стадами плавают пеленгасы, окуни-терпуги. У ребят в животе возникает ощущение, что они еще при жизни вознеслись к Богу и попали прямо в морской Эдем.
     Правый летчик с рожей в виде швабры, высовывается через блистер и начинается «плач ярославны»:
     - Мужики! Имейте совесть! - зной тоже расплавляет ему мозги. - Хватит, я тоже хочу искупаться!
     От «жабы», которая начинает глодать правака изнутри, он готов повеситься на резинке от ларингофонов. Терпения и выдержки хватает на несколько минут. "А не дурак ли я? На хрен мне это сдалось? Они там купаются, а я тут как петух на яйцах сижу!" Летчик щурит бесстыжие глаза с белесыми ресницами и как его волевой командир принимает «мудрое» техническое решение - ставит вертолет на автопилот, а сам быстро-быстро раздевается и бултых «рыбкой» с вертолетной лесенки в воду к юморным товарищам.
      - Ребята-а-а! Я здесь!
    Вертолет, как его еще учили в детстве на авиазаводе, исправно продолжает самостоятельно работать, добросовестно выдерживая высоту, азимут и пеленг. Терпеливо дожидается на борт одуревший от жары экипаж. Народ продолжает от души купаться. Все отлично и прекрасно, если бы ни одно «Но»!
     При работе движков топливо вырабатывается, вес летательного аппарата уменьшается, и он становится легче. По законам аэродинамики начинает что? Правильно - потихонечку приподниматься над головами купающихся. Вначале на несколько сантиметров, потом, как поется в знаменитой песне «Все выше и выше!» Авиаторы в запале купания этого пока не замечают. Бестолковые - самые счастливые люди в мире!
      Ребята вспоминают о вертолете тогда, когда тот уже на полметра поднялся вверх вместе с веревочным трапом, до которого уже рукой не дотянуться. Что делать? Все начинают вспоминать физику для третьего класса и озабоченно подпрыгивать, как вша на собаке, чтобы как-то дотянуться руками до нижней перекладины воздушной лесенки. Не получается. Вертолет тем временем спокойно продолжает вырабатывать авиационный керосин и подыматься вверх к зениту солнца. У всех заклинивает «задний втулок». Это попросту называется - все обсера…. Во общем - понятно.
     Над авиационными «купальщицами» начинает парить зловещая тень демонов из Особого отдела. Черное облако скорби покрывает лица экипажа. У капитана со страшным лицом, будто он уже повидался с Командующим, непроизвольно вырывается первая фраза Военной присяги:
     - Чтоб ты сдох! Чем думал, хрен моржовый, ставя машину на автопилот?
     Задрав головы к небу, народ чувствует, что вертолет без топлива вот-вот может грохнуться, то есть сесть на «самовращении» в воду. Экипаж, шустро по-собачьи разгребая дерьмо руками начинает рысью грести к скалистому берегу. Фельдъегеря застывают, как дерьмо во льду - «неожиданно» вспоминают о секретных документах.
    - Эй! Штирлицы, ети вас мать! Долго вас ждать? - кричит командир с берега, усеянного галькой, глядя, как герои невидимого фронта в воде молятся на вертолет. - Ждете, когда «железо» на башку упадет? Шнуром на берег!
     И поплыли они, солнцем палимы, как мухи в жидком дерьме. Расшвыривая носом воду кое-как «по-собачьи» доплывают до мелководья. Беспомощно и растерянно озираясь, балансируя руками, идут по склизким камням, будто йоги по стеклу. Берег их встречает, как собака хозяев. Вылазят на камни и с удивлением оглядывают океанский берег. Скалистый берег тоже удивленно смотрит на «купальщиц», думая, не было печали, так черти накачали. Оболтусы, вместо того чтобы пройтись по бережку и поискать выброшенную океаном бутылку, где был бы запаян им совет - как выкарабкаться из этой ситуации, садятся на бережке и начинают ждать. Под палящим солнцем ребята, будто новоявленные Прометеи, прибитые Зевсом к скале, начинают наблюдать, как вертолет висит в воздухе, как грабли в проруби.
     Солнце продолжает париться в знойном вареве. Экипаж, сидя на сексуально размягченных камнях прибрежных скал, уныло смотрит в бездонное аквариумное небо. Командир, разомлевший на солнце под скалой Времени, опускает голые костлявые ноги в шелестящие воды океана и начинает их парить. Вертолет же, анализируя ситуацию «без экипажа», начинает обижаться, что его бросили на произвол судьбы. Думает, думает и через некоторое время, когда кончается горючка, затихает. По-командирски стоя медленно начинает уходить в воду. Что удивительно - не погнув лопастей и не поцарапав даже краску.
      Тонет, не погнув даже трансмиссии, превращаясь из летательного аппарата в летальный. Отметка на экранах локаторов в пункте контроля полетами тухнет, как лампочка в общественном туалете и наступает тяжелая, как камень тишина. Что дальше? Дальше ситуация переходит из области баек в область банального летного происшествия.
      - Где летательный аппарат? - задает вопрос штаб авиации.
      Ответа нет. Никто не может понять, как среди спокойного дня при погоде «миллион на миллион» безмолвно исчезла боевая воздушная машина.
На флоте объявляется готовность номер один. Начинается как на еврейской свадьбе визг, писк и тараканьи бега по всей округе. Запрещаются командировки, отпуска, увольнения и самоходы. Резервисты мобилизуются с гражданки, больных выписывают из госпиталей. Начинается операция «Поиск».
      О летном происшествии уходят нервные доклады в Главный Морской штаб. Через несколько часов усиленных поисков по всему Дальнему Востоку авиапрохиндеев в виде брошенной ветоши находят спокойно «загорающими» на тихоокеанском бережку.
      Разборы происшествия были долгими, а морская авиация смеялась над «купальщицами» до нервного срыва.