Аннотация:
Рассказ выставлялся на «Конкурс новогодних и рождественских рассказов»
из сборника "Наследники Мишки Квакина"
Текст:
Признаюсь честно, не люблю я новый год. Всю эту псевдопраздничную суету и типа всенародное ликование. С детства не люблю. И вот почему. Это в последний новый год с матерью было. Тогда как раз хитрая скопидомка, сестра нашего отца Плейшнера, тетя Нина Свечкина с белобрысой дылдой Лариской приехали отметить праздник у нас. Хоть и в ругани, которая между отцом и матерью тогда практически не прекращались, но всё лучше, чем в коммуналке общежития карандашной фабрики в областном центре, где они проживали. Да и дешевле, что ни говори.
Накануне зачем-то полез я в одежный шкаф, стоявший в родительской спальне, и случайно нашел на дне пакет. А в пакете много творожных шариков, жаренных в масле, шоколадных конфет, мандаринов и быстрорастворимых напитков. Помните, была такая гадость, которой внешние враги России пытались уничтожить подрастающее поколение, а внутренние враги России, им активно помогая, большими объемами скупали эту гадость в обмен на природные ресурсы? Все эти «Юпи», «Зуко», «Инвайты» всевозможные, под знакомым каждому пившему спирт задорным лозунгом: «Просто добавь воды!».
Обрадовался я неожиданной находке, так как только ребенок может чему-то радоваться. Будучи в детской невинности и не испорченности, думал, что мать это нам подарки на новый год приготовила.
– Смотри, что я нашел, — я показал тайник младшему брату Пашке, что бы немного
порадовать впавшего в меланхолию унылого ребенка в клоунском наряде. Мать
думала, что так будет всем веселее и заставляла его носить пошитый ею костюм
клоуна и клетчатую кепку с приклеенными кудрями.
– Это нам? – недоверчиво как ослик Иа, получающий лопнувший шарик от Пятачка,
поинтересовался Паша.
– Конечно, нам! Кому же еще? Хотя… Может и тете Нине с Лариской тоже.
– Наверное, это им, — уныло вздохнул брат, — давай возьмем мандарин?
– Да ты что! Брать чужое нехорошо! Да и по запаху нас поймают.
– Про запах я как-то не подумал. Если мать узнает, что взяли мандарин, то она нас
убьет! Положи на место, пока никто не заметил!
– Да ладно, Лариска же с нами точно поделится.
В предвкушении получения подарка оставшееся до нового года время мы жили как на иголках. Казалось, воздух в доме помимо духоты и запаха березовых дров был
наполнен ароматом мандаринов. Даже отец, обычно равнодушный ко всему, что не
касалось выпивки, жратвы и секса, и тот заметил наше возбуждение.
– Чой-то вы какие-то не такие? – спросил он. – Опять пакость какую-нибудь
сделали?
– Праздник к нам приходит! – заявил словами рекламы Пашка. – Веселье приносит и вкус бодрящий, праздника вкус всегда настоящий!
– Какой праздник? – отец налил себе рюмку коньяка, потом подумал и аккуратно
вылил коньяк назад в бутылку. – СтаршОй, принеси-ка стакан с кухни. Праздника
вкус всегда настоящий – придумают же!
– Вить, ну ты чего? Рано же еще совсем, — сказала тетя Нина. – Девять часов еще
только и Вальки нет.
– Она может и совсем не придет! Неси стакан, кому сказал?
Я принес стакан. Папаша налил в него коньяк.
– Нин, ты будешь?
– Если только немножко…
Папенька нацедил ей в рюмку.
– Паш, передай тете Нине.
– Паша не надо, я сама достану!
Они чокнулись сосудами и выпили.
– Вы там салаты какие-то готовили? — поинтересовался отец, внимательно
рассматривая на просвет поднятую бутылку.
– Да, и салаты, и курицу в электропечке запекли и…
– Волоките! Как говорил дедушка: все, что есть в печи, все на стол мечи!
– А Валька?
– А что Валька? Вальки нет. Семеро одного не ждут!
– А нас четверо, — влез Пашка.
– Молодец, считать умеешь! – родитель ловкой затрещиной сбил с него кепку. – А
вот воспитания никакого. Нечего старших перебивать!
– Вить, как ты с детьми обращаешься? – возмутилась тетя Нина.
– Я воспитываю! Ты свою лучше воспитывай.
Раздался звонок в калитку.
– СтаршОй, сходи, разберись, кого там черт принес?
Я вышел на веранду, обулся, вышел из дома. Прошел через двор и открыл оконце в калитке. За ней стояла мать.
– Батя дома?
– Да.
– Спит?
– Нет.
– Ладно, открывай.
Я отодвинул засов и впустил родительницу во двор.
– Подожди, я сейчас выходить буду, — мать направилась в дом. Через пару минут
оттуда донеслись неразборчивые крики.
Внезапно как кирпич на голову повалил липкий снег, облепивший березу. Казалось, что дерево одело пушистый белый мундир, блестевший в свете раскачивающегося фонаря эполетами. Еще минут через пять, когда я начал уже замерзать, мимо тяжело как верблюд нагруженная сумками и пакетами, прошла мать. В потустороннем свете фонаря я узнал пакет с творожными шариками, шоколадными конфетами и быстрорастворимыми напитками.
– С новым годом, с новым счастьем, — скороговоркой проговорила мать,
протискиваясь в калитку. – Я там мандарин тебе оставила. Съешь в двенадцать
часов.
– Спасибо!
– Шапку надевать надо, а то последние мозги протухнут, и станешь как Вася Куролесов!
– От холода не тухнут! — закрыл засов и долго смотрел на снег. Снег был как капли
белой крови, что молча падали на снег.
Придя в себя, вернулся в дом, где папаша напяливал бараний тулуп, двумя годами ранее украденный им у кого-то.
– А что, вас с мамкой не будет? – поинтересовался державший в руках два мандарина брат.
– Как видишь: «Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит» — передразнил
его отец. – Радуйся, шахматист!
– Ладно, старшОй, встретите с тетей Ниной и Лариской новый год. Я пошел. Калитку запри за мной и никому не открывай.
Я привычно протопал вслед за ним к калитке.
– А ты сам куда?
– Как стемнеет, будем брать, — таинственно отозвался он. – Ты, если что, будь
наготове. Возможно, понадобится кому-то морду набить. Я позвоню, если что.
Снова вернувшись в дом, я получил мандарин от брата:
– Вот, тебе мать оставила, — не глядя мне в глаза сказал он.
– Садитесь за стол что ли, — распорядилась тетя. – Больше некого ждать.
Мы сели за стол.
– Когда мы жили в Пеклихлебах, то мать ваша на новый год оделась дедом Морозом и решила залезть через балкон в квартиру, — решила развлечь нас тетя. – Вы уже наверно не помните.
– Я помню, — сказала Лариска. – Еще папка тогда нажрался!
– Лариса, так нельзя говорить!
– А я не помню, — вздохнул брат, рассматривая оранжевый подарок матери.
– Ты тогда еще маленьким совсем был, — объяснила тетя Нина. – Вот мать ваша лезет на балкон, а ее кто-то увидел и вызвал милицию.
– И что? – заинтересовался боящийся милиции брат, забыв про мандарин.
– Милиция ее забрала и всю ночь она провела в отделении в Добровке. А мы встречали новый год без нее, — объяснила тетя Нина.
– Совсем как сейчас, — вздохнул Пашка.
Вот так и пришлось нам с жадной тётей и слегка придурковатой двоюродной сестрой отмечать семейный праздник, потому что добрый папа Плейшнер тоже непонятно где спотыкался в новый год. Точнее, тогда еще было непонятно где. Всё вскоре прояснилось. Оказывается, шустрый папенька выслеживал мать, ушедшую к «детям Васимали». Кто-то наконец донёс ему о связи супруги с сектой, и хитрый Витя решил вывести блудливую женушку «на чистую воду». Этакий Нат Пинкертон и Шерлок Холмс в одном флаконе, крадущийся в краденном бараньем тулупе по глубоким сугробам ночной деревни. Прямо «Деревенский детектив» на новый лад.
Посреди ночи он объявился и любя отвесил Пашке мощный подзатыльник, от которого тот едва не потерял сознание.
– Ну как вы тут без меня? Еще не спите? Празднуете? Молодцы. Нин, собирайся,
пойдем.
– А я? – спросил я.
– Зачем?
– Морду же кому-то надо было набить.
– Уже не надо. Ложитесь спать, — и, забрав с собой уже пьяную от яблочного вина моего производства сестру Нину, опять канул в морозную ночь.
Вернулись они только под утро, на удивление трезвые.
– Верить каждому слову вашего отца, ибо сама была всему свидетельницей – наказала нам тетя, истово крестясь. – Он вам скоро все расскажет, а вы верьте!
В тот же день первым автобусом тетя Нина вместе с сонной дурындой Лариской
свалили в город. Понимала, что гроза нависла над нашим домом и боялась угодить «под горячую руку». Она всегда нос по ветру держала.
Вот с тех пор я новый год и не праздную.
|