полночные визитёры и в радость. Только в незапертой комнате самого главного начальника возлежал в сладком полночном сне двухметровый упитанный студент. Долго читали ему нотации впятером, никак не просыпался, пока кто-то в ухо ему не проорал: - «Который час?». Этот сел на кровати, взглянул на свои наручные часы, вежливо ответил :- «Девять, ноль-ноль!» и опять упал, заснув мертвецким сном.
Наши герои, усмирители студентов, не солоно хлебавши, уселись в свое знаменитое «жигули», оставив этого начальничка следить за здоровым сном своего полночного гостя в своей постели, и отправились отсыпаться восвояси… Только поутру эти деятели обнаружили свои пожёванные диски на жигулях. А не фиг было ночью по чужому бараку шастать, а тем временем им ниппеля-то на жигулях и скрутили. Ну, это же до какой степени надо быть пьяными, чтобы четырем здоровенным мужикам, каждый поболее центнеру весом, проехать на дисках пять километров? Да уж, обошлась им карательная экспедиция в «копеечку». Можно себе представить какими такими словами они проклинали этого недотепу, своего начальствующего в колхозе коллегу, что заставил их ночью заняться воспитанием пьянствующих пятикурсников. Как результат, эти ребята постановили единогласно выгнать опять вон куда подальше весь этот курс уже из третьего колхоза за один сезон. Так и пошла слава за курсом, что их умудрились из трех колхозов выгнать за драки. А вот самих тех драк так никто и не сумел потом упомнить.
А потом подошло время колхоза и на шестом курсе. Направили наш курс неподалёку, в огромный летний лагерь, где отбывали «колхоз» уже все пять остальных курсов. Так как лагерь находился совсем рядышком с городом, то начальствующие «субъекты строжайшего контроля» и не задерживались в лагере, отправлялись на ночь спать к своим семьям или там куда ещё. Если кто из начальства и появлялся, то только днем, и при том никому не докучал. И вечером студенты были предоставлены сами себе. Не было никаких драк с местными жителями, а наоборот, было взаимно приятное времяпрепровождение, да хоть до самого утра. Вино с самогонкой было дешёвым в каждом дворике, а уж «Вера Михайловна» была в местных магазинчиках в любое время! У местных парней можно было покататься на их велосипедах, а накатавшись, вступали в интереснейшие беседы, рассказы, что кому известно про эту местность. Как-то к полуночи уже дело шло, когда одному из местных знакомцев вздумалось указать на видневшийся в степи неподалеку лесочек. Оказалось, что это их старое кладбище, которое по ночам все обходят стороной. Там ночью появляется настоящее привидение, и кто увидел это привидение, всяк потом боится хоть слова сказать. Страшно-то как от незамысловатого рассказа, да ещё и ночью. А тут пошли от этих студенток гонорливые комментарии, а как бы с тем призраком познакомиться? И опять сколотилась сплоченная компания девиц, желающих ознакомиться с им неведомой силой привидения, человек так под тридцать. Вот эта компания и отправилась на прогулку на кладбище. А поскольку мне совершенно нечем было себя занять, то впереди всей компании отправилась на прогулку и я. По шагам за своей спиной я с удивлением обнаружила, что по дороге на кладбище все мои экстравагантные девицы рассосались где-то уже очень далеко по степи. И на подходе к кладбищу рядом со мной оставалась одна единственная калмычка, старше меня лет на двадцать. И она внезапно остановилась, что-то увидав впереди. Она же мне и показала впереди странные тени в темноте, что какие-то трясущиеся пляски выписывали с противоположной стороны кладбища. Тут мне ничего лучшего в голову не пришло, как стряхнуть с локтя свою подругу и направиться к теням и прокричать теням : «Здравствуйте!». В ответ на приветствие оказалось, что тени как-то отозвались по-людски, и прекратив свою пляску, ко мне приблизились два велосипедиста с неописуемой радостью. Оказывается, это два бухих местных мужика возвращались после работы домой откуда-то, а так как дорога шла мимо кладбища с дурной славой, то оттого их и трясло, сидя на своих велосипедах. А уж как они увидали с противоположной стороны кладбища ещё какие-то тени, то это было выше их человеческого разумения.
А как только, услышали мою человеческую речь, так только они и пришли в здравую память от своего мистического страха и перестали трястись на велосипедах. Конечно, осведомились у моей подошедшей подруги, а что нам двоим вдруг могло ночью понадобиться возле кладбища? Да это я им и ответила, что это такой вечерний променад у нас, у студенточек. Понятно, что ни у кого возражений не было, и вместе со спешившимися мужиками мы новой компанией отправились восвояси. Как же они нас благодарили по дороге, что именно мы их встретили возле кладбища, а не наводившее на всех ужас местное привидение.
Ну вот, вроде бы больше и нечего вспоминать, кроме что опять же эти мерзкие кухни. А поскольку большой город был неподалёку, то на сей раз я с этой обсиженной мухами вонючей кухней разобралась цивилизованно. Развели там себе антисанитарию полнейшую!
Да заметила я, что на сей раз наши девицы набрели на тыквенное поле. А семена в тех тыквах были такими крупными и вкусными, что девицы остановиться не могли, лакомились семенами сырой тыквы. Ну и славно, это дело очень полезное и нужное. А когда у полакомившихся девиц, набравших и про запас с собой семян тыквы, начался профузный понос «гвоздём», тогда и настал мой час отмщения к унавоженной мухами кухни. Конечно же, я героически вызвала скорую помощь с ближайшего телефона по признакам внезапно возникшей в посёлке холеры. И пострадавших стали вывозить в инфекционное отделение городской больницы. Где их и кормили, и обследовали целую неделю до окончания колхоза. Все пострадавшие в тыквенном «бою», остались очень довольны больничной кормежкой, и. в особенности, взятыми с них анализами...
На этом и продолжать мне уже нечего с моими «мемуарами». Это место «с привидениями» давно уже стало городом. На месте кладбища выстроены многоквартирные высотки. Давно уже там черта города и нет никакой степи.
